Серебристая Чаща. Часть 3

Маргарита Васильевна с побелевшим лицом выглянула в пустой бетонный подъезд, громко позвала сына, хлопнула дверью и обернулась к мужу:

— Где Олег?!

Алексей встал, и кроссворд упал с его коленей с мягким шелестом. Маргоша как в замедленной съёмке наблюдала полет газеты. Вот она мягко приземлилась на ковер, который не пылесосили уже сто лет. Вот Алексей что-то бормочет, и вид у него растерянный, он пожимает плечами и, в целом, ведёт себя как побитая собака с поджатым к животу хвостом. Вот он подходит к ней в прихожую и тянется к вешалке с курткой. И что-то все говорит, говорит.

— Пошли искать его, очнись! Пошли!

Маргарита Васильевна тряхнула головой, и все вокруг стало вдруг таким громким и ярким. Они сбежали по ступеням вниз. Во дворе была только одна собачница. Она обходила кусты с поводком в руках, а собака белым пятном мелькала среди темных голых веток.

Алексей побежал к школе, а Маргарита Васильевна застыла. Она знала, куда нужно идти. Тем более, что свет в той квартире хоть и тускло, но горел. Должно быть в окне отражался свет из прихожей или из ванны. Маргарита Васильевна тяжёлой поступью двинулась в соседний подъезд. Наверное, Олег как увидел Ромку в лесу, так и задумал к нему пойти домой, только задумал какой-то своей темной частью, которая ему уже не подчинялась. Потом Маргарита Васильевна долго перебирала ногами ступени и секунд пять стояла у закрытой двери Николая и Людмилы. Маргоша сделала глубокий вдох и только поднесла руку к кнопке звонка, как дверь резко распахнулась, ударив ее по лицу. Маргоша инстинктивно прикрыла рукой глаза, но успела увидеть дикие глаза своего сына. Олег выбежал из квартиры так стремительно, что даже не слышал, как мать звала его и кричала ему вслед. Маргарита Васильевна почувствовала под рукой что-то мокрое и липкое, поднесла ладонь к глазам и увидела кровь, стекающую по пальцам. Бровь разбила! И вместо того, чтобы бежать за сыном, Маргоша зашла в тихую квартиру. Зачем? Потому что Олег оттуда выбежал, как будто за ним гналась стая волков. Она должна была посмотреть на что-то в квартире. Впрочем, Маргоша так и не поняла ни сразу ни потом, зачем она туда зашла. Словно затянуло ее в водоворот чужой жизни. Планировка совсем как у них, но это и понятно. Тоже трёшка, тот же дом, чего тут удивительного? У Маргоши в прихожей кресло и высокий столик с телефоном, зеркало во весь рост, вешалка стоячая. А у Людмилы в прихожей скамья во всю стену, а над скамьей вешалки с куртками. Должно быть не слишком удобно обуваться, сидя на скамье, когда на голове почти лежат рукава от висящей куртки или пальто. В прихожей свет не горел, но включенный свет в ванной комнате давал достаточно освещения для прихожей. В квартире было как будто тихо, но Маргоша уловила мерный звук чьего-то тихого храпа, почти сопения. Звук шел из большой комнаты. Маргоша заглянула в приоткрытую дверь и увидела Николая. Он спал на разобранном диване, укрытый тонким покрывалом. Больше никого в комнате не было. Вдоль стены протянулся комплекс из трёх высоких шкафов, так называемая "стенка" со стеклянными дверцами в центре. Там стояла нарядная хрустальная посуда. И "стенка" и посуда — символы благополучия в разрушающейся стране. Маргарита Васильевна направилась к следующей было комнате, сама не зная, что ее до сих пор держит в этой квартире. Она уже взялась за ручку двери, ведущей, по аналогии с ее квартирой, в комнату к Ромке, как почувствовала на себе чей-то взгляд. Маргоша резко обернулась, но ничего, кроме освещенной ванной, опять не увидела. Ванная комната была единственной, где горел свет. Логично, что нужно идти туда. Тот, чей взгляд она ощутила, был в ванной. Маргарита Васильевна бесшумно приблизилась и открыла дверь шире.

Дальше в ее памяти остались яркие всполохи, но что шло за чем, в каком порядке, Маргоша вспомнить потом не могла. Белая блестящая ванна. Резиновый коврик на полу, совсем как у них, в черный и зелёный квадрат. Полосатое банное полотенце на металлическом крючке, украшенном гвоздиком-ромашкой.

Потом Маргоша долго смотрела на голые худые ноги, висящие в сантиметрах тридцати от пола. На ногтях не было лака, только на больших пальцах виднелись остатки розового цвета, почти незаметные пятнышки блестящей эмали. Какие-то мысли теснились кучкой в голове у Маргариты Васильевны. Мысли о том, что маникюр у ее матери всегда был безупречным. Конечно, в те времена, когда она была замужем за профессором. Мать по полдня возилась на кухне, а потом по полвечера делала ванночки для рук, снимала ацетоном вчерашний маникюр и подпиливала края ногтей. А Маргоша ещё девочкой наблюдала за матерью и с тоской думала о том, сколько нужно времени и сил, чтобы держать свою внешность под контролем. Ноготки ведь это только верхушка айсберга. Есть ещё кожа, волосы, фигура, в конце концов!

Маргарита Васильевна заставила поднять свои глаза выше. Халат. Розовый, с рюшами, с пояском вокруг талии. Какая же Людмила худенькая, аж завидно! Тьфу-тьфу! Да что же это она такое думает!

Теперь ещё одно нужно сделать усилие и посмотреть на лицо Людмилы, спросить ее, чего это она удумала, зачем так странно себя ведёт и странно так выглядит!

Маргоша подняла глаза и увидела страшное лицо и неестественно склоненную к плечу шею! Но ее испугало даже не это, а знакомый до боли предмет, впившийся в кожу на шее мертвой женщины.

— Аааа! — кто-то завизжал так громко, что Маргоша закрыла уши, но крик продолжался, и голос-то какой знакомый, — Ааа!

Боже мой! Это ведь она сама орёт! Тут Маргарита Васильевна вспомнила сына и закрыла рот себе рукой, вцепилась зубами в нее, чтобы не забыть: нельзя кричать, нельзя здесь оставаться! Нужно уйти отсюда немедленно! От этих выпученных глаз и жестокой идиотской гримасы на лице мертвой Людмилы. Маргарита Васильевна попятились из ванной, потом на цыпочках прокралась ко входной двери и почти бесшумно чуть ли не кубарем скатилась вниз по ступеням и вылетела из подъезда в ночь. На лавочке сидел Олег и трясся. Так и ходило ходуном его тело, его длинные худые руки и подергивалось лицо. Олег был в каком-то припадке. Маргоша подошла, обхватила его за плечи и подняла с лавочки.

— Олежек, пойдем со мной, пойдем… — Маргарита Васильевна чуть не тащила сына на себе. Он испытал сильный шок. Она и сама не понимала, как способна двигаться и разговаривать. Хотелось только одного: кричать, но звериным чутьем Маргоша понимала, что нужно затаиться. Они с Олегом добрели до квартиры. Дома Олегу лучше не стало. Он что-то бормотал себе под нос.

— Что же это… как страшно… мама-ааа.

Маргарита Васильевна отняла руки сына от лица и заставила себя смотреть ему в глаза:

— Олег, что случилось? Расскажи мне все сейчас, пока не пришел отец. Расскажи! Я должна знать!

— Не знаю, я ничего не знаю, — взвыл Олег и зарыдал.

Маргарита Васильевна обняла его и стала баюкать.

— Тише, тише, пойдем, я дам тебе молока с медом и спать уложу. Все хорошо, все хорошо…

— Ничего не хорошо! — прорычал Олег, мотая головой, но дал отвести себя на кухню и усадить за стол.

Маргарита Васильевна подогрела молока и добавила большую ложку мёда. Потом она размешала ложкой молоко и стала разглядывать свое отражение в окне.

Какое у нее вдруг худое и испуганное лицо! Волосы стоят вздыбленные, а сзади сидит Олег за столом словно старик сгорбленный и пьет молоко с медом. Зубы оглушительно стучат о край чашки. Олег шумно допил и Маргоша отвела его такого послушного и ослабевшего в кровать, накрыла и села рядом, держа его за ледяную руку.

— Мам, мы бабушке не позвонили. Она ведь нас ждёт…

Маргарита Васильевна молчала. Как он может это помнить? Она ничего не понимает, кроме того, что дети должны ложиться спать, когда за окном темно. Уже это хорошо в ее состоянии. Олег закрыл глаза и задышал ровнее. Давнее средство, которое она ему давала, когда не спалось, снова не подвело. А что ей делать? И где Алексей? И стоит ли звонить матери, когда уже последняя электричка ушла? Она и так поймет, что они уже не приедут сегодня. Столько вопросов в голове! Только один вопрос Маргоша не хотела допускать в свои мысли. Что она видела? Что случилось с Людмилой? Она повесилась? Она самоубийца? А что Олег там делал в этой страшной квартире? В этой страшной ванной комнате? А где Ромка?

Внезапно послышались шаги на лестнице и кто-то позвонил в дверь. Маргарита Васильевна со страхом посмотрела на сына. Вроде не проснулся, а сама на цыпочках приблизилась к двери и посмотрела в глазок. Господи, Алексей! Она уже совсем про него забыла. Открыла дверь и приложила указательный палец к губам.

— Он дома. Спит.

— Успел?

— Что успел? — не поняла Маргарита Васильевна.

— Укололся?

Алексей смотрел на Маргошу с надеждой и она замотала головой.

— Он нормальный. Тут другое…

— Не понимаю, — Алексей снял куртку и обувь. — Я обегал весь поселок. Много чего увидел нехорошего, я тебе скажу. В подъездах целые компании с бутылкой сидят. В одной чуть не побили, смотри у куртки рукав оторвался. Пока сигареты не отдал, не отпускали. Какие-то малолетки… Серебристая Чаща по ночам становится опасной.

— Ты Ромку не видал?

— Нет, вроде. А где Олег был?

Маргарита Васильевна налила мужу чашку слабого чая и пристально смотрела на него. Что ему сказать? Что утаить?

Маргарита Васильевна вдруг подумала, что как бы это нелепо не звучало, Олег находится в более выгодном положении, чем она в юности ибо пока его отец интересуется им, а, значит, может помочь, а, значит, не нужно ничего утаивать. Это ее отец вычеркнул из своей пухлой записной книжки, и ни за что не пошел бы искать ее в ночи по темным подъездам.

Маргарита Васильевна сделала глубокий вдох и сказала, что Олег ходил к Ромке.

— Я уже это задним числом понял, что перво-наперво надо было его там и искать. Так он там и был? -

Алексей машинально подергивал губу.

— Когда я подошла к Ромкиной квартире, то увидела, как оттуда выбежал Олег. И я сама зашла в эту квартиру.

— Как его родители допускают такое его поведение! Ромкино поведение, я имею ввиду. Они что слепые?

Маргоша будто его не слышала и продолжала:

— В квартире Ромки не было, Николай, отец его спал, а Людмила… — Маргоша схватилась за горло и замолчала.

Алексей смотрел на нее и ждал. Потом он вдруг встал и заходил по кухне, резко остановился и обернулся со страхом в глазах.

— Он ее ударил?

— Кто?

— Наш сын? Он избил Люду?

— Почему ты так говоришь? — крикнула Маргоша.

— Из-за наркоты и не такое бывает!

— Нет! Олег ее не бил, ты что!

— А что с Людмилой тогда?

— Она умерла… — Маргарита Васильевна уронила голову на руки. Она ужасно устала, но мечтала о том, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Как только ночь пройдет, наступит безжалостное утро и нужно будет продолжать жить с тем, что она увидела и с тем, что она думает.

— Как умерла? Ее убили что-ли?

— Она повесилась, Леша!

— Тогда я не понимаю… причем здесь Олег?

— А кто сказал, что Олег причем? — безразлично спросила Маргарита Васильевна.