Портрет лива в Старой Риге

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Входит Ц е з а р ь, в пальто, нагруженный вещами. Он несет три стула, столик, телефонный аппарат, графин. Кладет все это на пол. Расстегивает пальто. Смотрит, что бы сделать, и начинает создавать комнату. Тахту разворачивает параллельно стене. Дальше вдоль той же стены ставит стулья. Столик с телефоном и традиционным графином находит свое место в углу. Рядом с графином появляется неотъемлемый стакан, который Цезарь достает из кармана пальто.

Мы в помещении, которое можно назвать —

КЛУБНОЙ КОМНАТОЙ.

Цезарь снимает пальто. Бросает его вместе с шапкой и шарфом на тахту. Смотрит на нас, произносит:

«Я картофель в цвету,Что ж ты ждешь от меняАромата гвоздики и розы?Почему ожидаешь,Чтобы был я не тем, что я есть? Имант Зиедонис»{13}.

Входит Б е л л а, несет тяжелый футляр с аккордеоном. Кладет его на пол. Выпрямляется.

Ц е з а р ь. Ну?

Б е л л а. Ну… Весь клуб обошла, чтоб тебя найти.

Ц е з а р ь. Кто тебя просил?

Белла снимает пальто и садится возле футляра аккордеона, чтобы передохнуть.

Ц е з а р ь. Кто тебя заставлял таскаться вместе с футляром? Спокойно могла бы оставить его внизу у ребят.

Б е л л а. В буфете?

Ц е з а р ь. Почему в буфете?

Б е л л а. «У ребят» — в данный момент, к твоему сведению, означает в буфете, где двойной квартет пьет пиво.

Ц е з а р ь. Разве в нашем буфете есть…

Б е л л а. Александр сбегал и принес — не только пиво, по-моему… Мне они тоже предлагали, еле-еле отвязалась. Они будут там сидеть и пить, пока директор не вернется с совещания.

Ц е з а р ь. Все полетело к чертям.

Б е л л а. Кто виноват?

Ц е з а р ь. Я, конечно.

Б е л л а. Конечно.

Ц е з а р ь. Нужно было…

Б е л л а. Нужно было спокойно репетировать. А потом уж, когда вернулся бы директор и рассказал, что и как, ты…

Ц е з а р ь. Я не мог не сказать ребятам, что, возможно, мы репетируем уже впустую.

Б е л л а. Юлий, почему ты преувеличиваешь? И разучить песню никогда не впустую, никогда. Или так, как теперь, лучше?

Ц е з а р ь. Где Миервалдис?

Б е л л а. Какой Миервалдис?

Ц е з а р ь. Тралмак. Дирижер.

Б е л л а. Ушел домой. Сказал, чтоб позвонили. Юлий! Знаешь, что было хуже всего? Что ты начал на них кричать…

Ц е з а р ь. Я?

Б е л л а. И убежать можно было, не хлопая дверью. Как мальчишка.

Ц е з а р ь. Почему они демонстративно не желают понимать всей серьезности положения? Сами как мальчишки… Если на совещании одержат победу вкусы Аниты Сондоре, концерт в Клубе моряков не состоится, надо же соображать… Белла, в наших песнях нет ничего плохого, это видят и знают все, но эта женщина со своими жалобами уже и сейчас успела всем надоесть, а через какое-то время вконец осточертеет… как серая муха, понимаешь, которая жужжит и жужжит одно и то же… Чтобы от нее отвязаться, и только, первым уступит директор, это я сегодня почувствовал по его тону, когда он со мной говорил…

Б е л л а (после паузы). Анита Сондоре, насколько я вчера успела заметить, женщина серьезная, и требовать, чтобы она приходила в восторг от…

Ц е з а р ь. Я не требую, чтоб она приходила в восторг. Ясно? Я только хочу, чтоб она оставила нас в покое.

Кто-то стучит.

Цезарь и Белла переглядываются.

Б е л л а. Пожалуйста!

Г о л о с А н и т ы. Простите, где я могу найти художественного руководителя двойного квартета товарища…

Входит А н и т а. Всматривается в людей, к которым обращается, и узнает их. Минутная неловкая пауза.

Б е л л а. Добрый день.

А н и т а. Это вы… Извините. Добрый день.

Б е л л а. Разве совещание уже закончилось?

А н и т а. Обсуждение работы вашего клуба перенесено.

Ц е з а р ь. Перенесено?

А н и т а. Да.

Ц е з а р ь. Почему?

А н и т а. Не по всем кружкам были готовы материалы.

Ц е з а р ь. Великолепно. Ну уж это, скажу вам…

Б е л л а (перебивает его). Когда следующее заседание?

А н и т а. Через неделю.

Ц е з а р ь. Через неделю?

А н и т а. Что поделаешь… Но у меня появилась мысль поговорить с товарищем Тралмаком. Вот я и пришла сюда.

Ц е з а р ь. Его нет.

А н и т а. Когда…

Ц е з а р ь. Нет и не будет.

Б е л л а. Но ему можно позвонить.

Ц е з а р ь. Кто тебя… (Обрывает.) В самом деле. Товарищ права. (Берет телефонную трубку, делает вид, что набирает номер.) Товарищ Тралмак? Говорит Анита Сондоре. Да, да, та самая, — эстет! Ну что вы, просто я слегка охрипла, так сказать… Слушайте, ваш двойной квартет уже дисквалифицировали и расформировали, как было мною указано в моем отзыве от двадцать четвертого марта сего года? Нет? И не будет? Спасибо. Я немедля позвоню… куда бы мне еще позвонить, надо подумать… Все, кому я рассказывала о ваших песнях, возмущены до предела! Одна известная писательница, когда я ей рассказала, сначала густо покраснела, потом произнесла «фу», да, а под конец грохнулась в обморок, бах! Вас интересует, какая? Пожалуйста! Молодая, талантливая писательница для детей младшего возраста Аугуста Гуськова-Гусыня!

А н и т а. Вы кончили?

Ц е з а р ь. Я кончил. (Вешает трубку.) Благодарю за внимание.

А н и т а (медленно идет к двери. Останавливается). Может быть… раз товарища Тралмака нет… может, я могу поговорить с вами?

Ц е з а р ь. О чем?

А н и т а. О текстах песен.

Ц е з а р ь. Со мной?

А н и т а. Разве не вы их автор?

Ц е з а р ь. Я вроде бы.

А н и т а. Ну вот.

Ц е з а р ь. Пожалуйста. Говорите.

Б е л л а. Снимите пальто.

А н и т а. Спасибо. (Снимает и вешает на спинку стула пальто. Вынимает из сумки какие-то листки с текстами песен. Перелистывает их.) Нужны вовсе не такие уж большие поправки. Посмотрите, пожалуйста. В «Колыбельной» надо снять только первую строфу, которая в самом деле лишняя, — а в четвертой вот эти две строчки заменить другими.

Ц е з а р ь. Какие?

А н и т а. Вот эти.

Ц е з а р ь. Почему?

А н и т а. Гораздо уместнее пожелание счастливой жизни новорожденному, чем это фривольное замечание в адрес его родителей.

Ц е з а р ь. Что лиха беда начало?

А н и т а. Не хочу даже повторять.

Ц е з а р ь. Дальше.

А н и т а. «Журавль в палаточном городке», тут только нужно убрать жаргонные слова, остальное можно спокойно оставить… Спокойно… «Плотнее, граждане, плотнее!» хорошая песня с ясной мыслью, разве что припев «Не наступайте на ноги другим, все мы друзья и братья» повторяется слишком назойливо, к тому же без особой на то надобности, хотя, если подумать…

Ц е з а р ь. Дальше. «Первое свидание».

А н и т а. От него, разумеется, придется отказаться. К сожалению. Парень и девушка встречаются впервые, парень даже имени ее не знает, однако концовка не оставляет сомнений в том, что они уходят, чтобы быть вместе.

Ц е з а р ь. Не оставляет сомнений.

А н и т а. Вот видите, вы и сами…

Ц е з а р ь (перебивает ее). Как долго они, в таком случае, должны быть знакомы?

А н и т а. Что вы имеете в виду?

Ц е з а р ь. Мы с Беллой, например, знакомы две недели, а как ее зовут, я тоже не знаю… Белла-Белла миа, это в самом деле твое имя? Как твоя фамилия, ты мне, наверно, сказала, но…

Б е л л а (тихо). Прекрати.

Ц е з а р ь. С вами, например, мы знакомы со вчерашней ночи…

Анита кладет тексты в сумку.

Может, вы станете утверждать, что это не так?

А н и т а. До свидания. (Идет, чтобы взять пальто.)

Ц е з а р ь (не позволяя ей это сделать). Может, вы станете утверждать, что после ваших поправок от этих песен что-нибудь останется?

А н и т а. Весьма сожалею, что начала этот разговор.

Ц е з а р ь. А я, со своей стороны, наоборот.

А н и т а. Я пришла… я уже сказала… чтобы поговорить с товарищем Тралмаком. Что вы за человек, мне стало совершенно ясно вчера ночью. Совершенно.

Ц е з а р ь. Неужели?

Б е л л а. Юлис…

Ц е з а р ь. А зачем вообще нужны песни, это вам ясно? А? Зачем их сочиняют? Зачем их люди поют?

А н и т а. Хорошая песня учит нас…

Ц е з а р ь. Стоп! Благодарю. Больше вопросов не имею.

А н и т а. Искусство, которое ничему не учит, превращается в пустую игру.

Ц е з а р ь. Да? Значит, песня создается, чтобы чему-то учить, да? Пить плохо, а хранить деньги в сберкассе хорошо…

А н и т а. Зачем же так примитивно.

Ц е з а р ь. Я вам скажу, когда создается песня. Это происходит, когда ты весь во власти чего-то. Ну, например, во власти радости по поводу того долгожданного ребенка… Тогда она сразу создается, в два счета…

А н и т а. «Колыбельная»…

Ц е з а р ь. Которая всем понравилась, потому что все так же радовались.

А н и т а. Но остальные, кто не работает у вас, для кого ваша история без конкретных объяснений не понятна?

Ц е з а р ь. Вы не видели, что происходило во Дворце культуры? Есть вещи, которые понятны всем — за исключением, быть может, только…

Б е л л а. Юлис, прошу тебя…

Ц е з а р ь. Думаю, что и поэты, настоящие, пишут таким же образом!

А н и т а. Каким?

Ц е з а р ь. Ну, не образом, а… словом, они начинают, когда они чем-то захвачены и поглощены. Разве может быть иначе? Тех, что пишут иначе, я вообще не считаю за поэтов и не читаю.

А н и т а. Вам не советовали отнести тексты в Союз писателей? Они там консультируют молодых авторов и…

Ц е з а р ь. Тралмак как-то говорил. Что ты меня спрашиваешь, сказал он, я дирижер — иди в Союз писателей! Хорошо, я пошел. Нахожу дверь комнаты консультантов, стучу… Смотрю, три поэта…

А н и т а. Настоящие?

Ц е з а р ь. Самые что ни на есть. Я так смутился, что хотел тут же удрать, а когда они не дали, спросил только, как у них работает телефон… Потом был еще такой случай. Читаю как-то одну книгу, и там черным по белому написано: «Я знаю только то, что мертвого Наполеона зарывают в яму, чтобы он не смердел, а живого котенка поят теплым молоком». (Рассказывая это Аните, он увлекается и как бы начисто забывает об их враждебных, обостренных отношениях.) Сильно, черт побери, а? Никак не выходит из головы. Захватило, так сказать… Ну как так можно, думаю, возясь со своими телефонами, — как можно сравнивать всемирно известного завоевателя, Наполеона, с животным, понимаете, с каким-то котенком… С одной стороны… А если взять с другой? Котенок смотрит на тебя, слушает… Дышит… Понимаете? Никак не мог успокоиться, пока не написал песню «Наполеон».

Звонит телефон.

(Снимает трубку.) Да… Да, я… Хорошо, сейчас. (Кладет трубку.) Директор сказал им, что совещание откладывается на неделю.

Б е л л а. А они что?

Ц е з а р ь. Хотят видеть меня… Не исчезайте, дорогая товарищ Сондоре, до моего прихода.

А н и т а. Что вы мне еще…

Ц е з а р ь. Доложу, что скажут ребята, выслушав ваши претензии!

А н и т а. Из ваших уст!

Ц е з а р ь. Ну и что?

А н и т а. В искаженном виде, утрированные и…

Ц е з а р ь. Именно в том виде, в каком я сам услышал из ваших уст! Но о том, что вы в клубе, лучше промолчу. Если они ринутся сюда, мне придется в одиночку защищать вас от всего двойного квартета… Останьтесь! Вам будет небезынтересно послушать — нисколько я знаю этих мальчиков! (Уходит.)

Б е л л а. Я их тоже знаю и…

А н и т а (перебивает ее). Столь же хорошо, как Цезаря Калныня?

Белла смотрит на Аниту: что бы это могло значить? Просто так, слова или — стоит обидеться и дать резкий отпор?