Дело рук твоих

Если бы Гермиона могла, она бы в тот же момент ушла — вампирша явно издевалась, и выслушивать ее Гермиона не желала. Лучше бы это время она посвятила работе, а не глупой, пора было признать, затее Причарда. Но ее стул был прижат спинкой к кадке с замысловатым растением, а с другой стороны мешали вытянутые ноги вампирши. На губах девицы играла хулиганская улыбка, она выглядела довольной, словно решила проверить Гермиону на прочность, и та не прошла проверку. Гермиона скрипнула зубами — нет, так легко ее не сломать! Она кривовато улыбнулась и кивнула, и вампирша с издевательской ухмылкой продолжила откровенничать. Положив ногу на ногу и то и дело прихлебывая из бокала, она рассказала в мельчайших подробностях, как выслеживает оленей, где нужно сделать надрез, чтобы кровь била хорошей струей, рассказала, что чувствует, когда кусает жертву, и посетовала на то, что лето выдалось слишком солнечным. Гермиона с трудом сдерживала тошноту, вызванную то ли головной болью, то ли металлическим запахом крови, и только мысль о Хиллиарде заставляла ее терпеть.

Спустя еще час вампирша взглянула на часы и встала.

— Время вышло, подружка. Мне пора. Захочешь встретиться еще раз, Причард знает, где меня найти. Условия те же. Бывай.

Она ушла, а Гермиона все не могла двинуться с места и думала о том, что милое семейное кафе уже никогда не будет для нее прежним. Обещанный детям и мужу поход за фирменным парящим мороженным, который она уже переносила раз или два, стоит и вовсе отменить на время — хотя бы до тех пор, пока не поулягутся впечатления. Нет, вампиры, как и другие расы, несомненно, заслуживали всевозможных прав и — главное — счастья, но конкретно эта дамочка была совершенно ужасной особой.

— Еще что-нибудь, миссис Уизли? — спросил Фабстин Фортескью, симпатичный мужчина, унаследовавший дело своего дяди и восстановивший кафе после войны. Он забрал ее чашку с нетронутым остывшим кофе, в котором совершенно осела пенка, ловко и ни капли не чураясь подхватил замаранный кровью бокал и дружелюбно улыбнулся.

— Нет, Фабстин, спасибо. Я пойду — дела.

Гермиона оставила деньги на столе и собралась уходить.

— Должно быть, здорово дружить с такой интересной персоной, а, миссис Уизли? — окликнул ее Фабстин. — Другая жизнь, другой взгляд на мир. Я вам даже завидую!

Гермиона растерянно улыбнулась. Тревожный колокольчик в груди противно тренькнул.

* * *

Ночью после встречи Гермиона ужасно спала: она никак не могла устроиться в постели, а когда наконец провалилась в дрему, ей стали сниться убитые олени, раненные единороги и улыбающаяся вампирша. Она облизывала окровавленные пальцы и просила позволить ей укусить Рона. Гермиона пыталась бежать, но ее ноги словно налились свинцом, вампирша кружила рядом и просила плаксиво: «Ну разреши по-дружески, что тебе стоит, один разок!»

Она встала позже обычного и не успела уйти до того, как дома поднялась обычная утренняя кутерьма. Гермиона постоянно кому-то была нужна — обняться, найти потерявшийся носок, помочь причесаться, подогреть чай. На работу она опоздала, а когда наконец зашла в кабинет, там уже сидел насупившийся Причард. Мэнди бесцеремонно заняла место начальницы и листала журнал — судя по яркости красок и витавшему в воздухе аромату невыносимо сладких духов, это был свежий выпуск «Ведьмополитена», а Мэнди, как всегда, не удержалась и вскрыла вклеенный между страниц пробник очередного ультрамодного аромата для ведьм.

Гермиона хмуро поздоровалась и подошла к столу. Мэнди даже не шелохнулась, так что пришлось кашлянуть. Только тогда настырная помощница подняла взгляд от журнала и, спохватившись, освободила кресло.

— Какие новости? — Гермиона швырнула под стол строгий кожаный портфель и сжала пальцами виски. Она чувствовала, как снова приблизилась головная боль, и тяжелый запах духов делал только хуже. — Мэнди, проветри, будь добра.

Мэнди взмахнула палочкой, и воздух тут же очистился, Гермиона даже различила нотки озона, словно где-то собиралась гроза.

— У нас две новости, — деловито начал Причард. — Хорошая и плохая.

— В «Ведьмополитене» напечатали заметку о тебе и Эмилии, — сказала Мэнди, подсовывая Гермионе раскрытый журнал.

— Это, как я понимаю, хорошая новость?

Гермиона пробежала глазами заметку размером в полполосы, отметила, что, несмотря на свое состояние, на колдографиях она вышла вполне сносно, да и Эмилия смотрелась как минимум интересно.

— Да, это хорошая, — Мэнди активно закивала. — Пока тебя не было, я пробежалась по этажам, статью обсуждают, людям понравилось, что у тебя есть жизнь вне чистокровного круга.

— Надеюсь, это принесет пользу. Ваша вампирша оказалась премерзким созданием.

— Кхм, — Грэхэм откашлялся. — Гермиона, следи за тем, что говоришь. Вампиры — интересные и с богатым внутренним миром, гоблины — умные и заслуживающие всяческого уважения. И так далее, ясно? Одно неосторожное слово, одни чуткие уши, и все — наша затея отправится низзлу под хвост.

Гермиона хмуро кивнула. Грэхэм вроде бы не заставлял ее лгать, возмущаться было нечем, но и всей правды говорить он не давал.

— А плохие новости?

— Хиллиард подал официальную заявку. А еще — пятая страница, — буркнула Мэнди.

На пятой странице на фото во всю полосу, улыбаясь так, что казалось, будто у него вот-вот треснет лицо, громила Хиллиард подкидывал к небу крошечную девочку в милом платье. У нее были острые, но гораздо более аккуратные, чем у домовиков, ушки, большие глаза, крупнее человеческих, но не слишком огромные, кожа отливала серым, но удивительно гармонировала с яркими голубыми радужками и пепельными волосами. Стоило признать: она была чудо как хороша. И Хиллиард, похоже, намеревался использовать девочку по полной. Гермиона отстраненно подумала, есть ли у него звоночек «чести» внутри, а если есть, то различает ли Хиллиард еще его звон? Она раздраженно перелистнула несколько страниц и отбросила журнал в сторону.

— Четыре разворота — и все про Хиллиарда с его якобы дочерью? А он горазд врать.

— Как ты понимаешь, — Грэхэм соединил пальцы домиком, — эта статья вызвала гораздо больше шумихи, чем наша заметка. О Хиллиарде говорят все, чтобы понять это, не нужно даже бегать по этажам.

— Флора Фай из отдела магического транспорта повесила вырезку из статьи у себя над столом, — скорбным голосом подтвердила Мэнди.

Гермиона побарабанила по столу пальцами.

— Но это же несправедливо! Хиллиард пользуется моими трудами! — наконец гневно воскликнула она. — Если бы последние семнадцать лет я не работала как проклятая, создавая законы, преследуя нарушителей, убеждая всех в том, что настало время перемен, что без них нас ждет и третья магическая... Где бы он был со своей домовушкой? Считайте, я постелила для него ковровую дорожку.

Голос Гермионы сорвался, она всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Она не плакала с тех самых пор, как полгода назад Рон после очередной ссоры решил переехать в Нору. Хотя нет, все же в последний раз она плакала, когда Рон спустя две недели вернулся, — но уже от радости.

Грэхэм подошел к ней, сел на краешек стола — дубовые ножки жалобно скрипнули — и похлопал по руке.

— Нечестно. Ты заслуживаешь этого места. Ты — тот министр, который нам нужен. Но мы не сдаемся. Мы поборемся. Только слушайся меня, договорились?

Гермиона булькнула что-то неразборчивое.

— Принесу-ка я нам всем чая, — сказала Мэнди.

Спустя полчаса слегка успокоившаяся Гермиона слушала новый план.

— Раз электорату так нравятся семейные истории, мы дадим им такую. Если я не ошибаюсь, у Гарри Поттера есть крестник полуоборотень?

— Я не буду спекулировать на Тедди! Одно дело говорить что-то о себе, но семья, друзья...

Грэхэм скривился, бросил выразительный взгляд на Мэнди, и Гермионе показалось, что эти двое слишком здорово спелись за ее спиной.

— Мы не будем ни на ком спекулировать. Просто вы с мужем устроите семейный ужин в саду, а кто-нибудь неизвестный совершенно случайно сделает несколько снимков и продаст их прессе.

— Да, Гермиона, — подхватила Мэнди. — Такое сплошь и рядом происходит. Ну вспомни хоть скандал с колдографиями со свадьбы Малфоя и Гринграсс. Какое закрытое было мероприятие, а все равно кто-то просочился!

— Хорошо бы еще там были Флер с Уильямом и их дети. Тедди и Мари-Виктуар уже взрослые, ими публику не умилить, а вот фотографии кандидата в министры с малышом... Лиэмом?

— Луи, — нахмурившись, поправила Гермиона.

— С малышом Луи и...

— Доминик! — Гермиона с каждой фразой становилась все более раздраженной. Ее разум подсказывал, что пока Причард не предлагает ничего вопиющего — в самом деле, что такого, если в прессе проскользнет пара семейных снимков? Но колокольчик внутри монотонно звенел — Гермиона чувствовала, что все это не так безобидно, как хотелось бы.

— Да-да, — частил тем временем Грэхэм, — с малышом Луи на коленях и милашкой Доминик, прижавшейся к ногам. Так и вижу: ты читаешь им книгу, мальчик открыл рот, Доминик хлопает ресничками. О, это будет прекрасно! Жаль только, в них уже слишком разбавлена кровь вейл, да и будь они помладше, было бы куда резонанснее... Но надо работать с тем, что есть...

Это стало последней каплей. Гермиона встала, стукнула кулаком по столу.

— Грэхэм, я против! Эти выборы и так не делают мою семейную жизнь проще.

К ней подскочила Мэнди, засуетилась вокруг, подала стакан воды.

— Никто ничего не узнает! Никто и ничего! Все, о чем мы говорим, останется в этой комнате. Гермиона, — она снова сунула ей под нос раскрытый на интервью с Хиллиардом журнал, — ты готова допустить, чтобы он обошел тебя с помощью вот этой девочки? Чтобы он присвоил все, что ты сделала? Ты заслуживаешь места министра! Ты, а не Хиллиард!

— Это все неправильно! Так не должно быть! Использовать детей, изворачиваться. Мне это противно.

Гермиона отодвинула Мэнди, встала и прислонилась лбом к окну. Оно, хоть и было фальшивым, приятно холодило кожу, за ним по ветвям тиса скакали птички, и Гермиона могла поклясться, что видела, как за сучком спрятался лукотрус. Она закрыла глаза и попыталась выгнать из головы все назойливые мысли — иногда это помогало заметить что-то затерявшееся в круговерти размышлений. Но движение позади не давало сосредоточиться — Гермиона ясно различала шуршание мантии Мэнди, скрип ее туфель.

— Я слышала, — Гермиона уловила громкий шепот помощницы, — Хиллиард, если победит, спустя год-другой собирается закрутить гайки. Он изворотливый гад, придумает что-нибудь, что всех убедит: народцы опасны и не заслуживают нынешних прав. Жаль, до выборов всего пара месяцев, при нынешнем раскладе мы проиграем, и все труды этих лет пойдут насмарку.

Гермиона скрипнула зубами. Мэнди наверняка рассчитывала на то, что будет услышана. Она пыталась манипулировать Гермионой и ее чувством вины, но это не делало ее неправой. Хиллиард в самом начале реформ был на стороне протестующих. Окажись он в министерском кресле... Ее уверенность, что она сможет контролировать всю эту затею, выйти из нее незамаранной быстро улетучивалась. Но и вера в то, что победа возможна и без всяких игр, после слов Мэнди сильно пошатнулась.