Казнить нельзя простить

Глава 3. Не друзья

Солнце палило нещадно, и Гермиона уже в который раз совершенно незаметно наслала на себя вроде как охлаждающую струю воздуха, но и та была горячей, словно из печки. Она разочарованно вздохнула и убрала палочку в карман, но тут же достала платок, стирая со лба испарину. Она ненавидела австралийскую жару, и даже сезонные дожди совсем не избавляли от постоянной духоты.

Вообще не стоило приходить сюда. Она тайно подсмотрела его адрес, как настоящая воровка, и сейчас не могла понять, почему ради Гарри она совершает такие отчаянные поступки?

Любит, что ли?

Она ждала уже битый час, но его всё не было. Может, его задержали или у него вообще свидание. Гермиона сжала челюсти и напряглась всем телом.

«Какое свидание? Он вообще приехал в Австралию из-за меня».

Так она думала, и, если она права, ему придётся уехать. Потому что они договорились, потому что он пообещал. Обещал больше её не беспокоить и не искать с ней встреч.

Внезапно её слух различил шаги, такие лёгкие и знакомые, что сердце заныло, а на душе проснулась тоска.

Она скучала.

Скучала по своему лучшему другу, постоянно перебирая в мыслях оправдания его поступку. Может быть, она даже простила, но не в силах была забыть. Даже спустя три года — слишком свежи были воспоминания о собственном унижении, особенно, когда раз разом просматриваешь их в Омуте памяти. Сама порой не зная, зачем.

Она сжала палочку и выскочила из-за угла дома, почти что врезавшись в бывшего лучшего друга.

— Что? — сначала было опешил он, но, увидев её, расслабился и даже улыбнулся. — Привет, Гермиона. Я видел, как ты уходила из больницы.

Она замерла на несколько секунд, впитывая изменения, которые с ним произошли. Раздавшиеся в ширине плечи, острые скулы и глаза. Очков действительно больше не было, и вся зелень его глаз открылась ей. Она невольно часто задышала, с каким удовольствием он её осматривал, как нечто ему принадлежащее.

«Или я просто сошла с ума» — думала она в панике.

— Я думала, ты выполняешь свои обещания! — сразу же вскрикнула она, тряхнув головой, и водопад каштановых волос рассыпался по её плечам. Так же как рассыпался маленький островок равновесия в её голове.

Это ведь Гарри, такой родной, такой знакомый.

О, как она его ненавидит!

Ненавидит, потому что больше всего на свете хочет откинуть все страхи, гордость, ненависть и обиду, и кинуться к нему в объятия.

— Выполняю вообще-то, — произнёс он, но улыбка исчезла с его лица.

После её слов взгляд Гарри изменился. Теперь он рассматривал её, как картину в музее. Красивую, дорогую, но недоступную. Он стёр пот с лица рукавом и обошёл её кругом, направляясь прямиком к своему крыльцу, возле которого и поджидала его Гермиона.

— Тогда что ты делаешь в Австралии?! — потребовала ответа она и развернулась к нему с напряжённой спиной.

Гарри, держался за перила и, пошатываясь, поднимался по лестнице к своей двери. Было видно, что он вымотан до предела.

— Живу, работаю.

Гарри спокойно пожал плечами и тяжело опустился на верхнюю ступеньку своего крыльца. Оно было старым, но очень приятным на вид. По перилам вились живые цветы, а бордовая дверь была по периметру украшена медной лепниной.

Гарри смотрел на неё сверху вниз. Нет, не смотрел — он словно проникал взглядом в самую сущность Гермионы, пытаясь познать её чувства, желания, но она лишь моргнула, прогоняя наваждение, и подошла ближе.

— Ты обещал не искать со мной встреч. Ты обещал, Гарри.

— Гермиона, — спокойно заговорил он, подперев подбородок кулаком, любуясь покрасневшими от гнева щеками и горящими глазами девушки. — Это ты пришла сюда.

«Что?!»

Девушка задохнулась от истины, прозвучавшей в его словах. Она ведь и правда знает о его жизни здесь целых две недели. Две недели мучительного страха, стыда и желания найти, задушить, накричать, убить.

И не отпускать.

А он даже не появлялся в её поле зрения. Это она не выдержала и пришла сюда.

Сама.

— Почему Австралия, неужели нельзя было найти другой континент? Любой из пяти оставшихся!

— Я обещал не искать с тобой встреч, но я не давал обещаний не находиться рядом. Я не могу быть далеко от тебя, не жди этого от меня. Можешь ненавидеть, можешь не прощать, но ты не вынудишь меня уехать.

С этими словами он тоскливо на неё посмотрел, так, как смотрят на уходящий вдаль корабль, поднялся, держась на перила — ноги еле его держали, и ушёл к себе в дом, с глухим хлопком закрыв за собой дверь.

Он оставил Гермиону стоять на улице, растерянную, одинокую, и злую. Она хотела скандала? Да, она хотела. (женщины, блин) Хотела просто почувствовать себя живой. Когда-то он отобрал это у неё, и она так и не смогла вернуть себе любовь к другим, вынужденная просто существовать, вместо того, чтобы жить.

Она отвернулась и пошла по переполненным улицам Аделаиды. Ноги сами несли её в сторону дома, подчиняясь командам мозга. Она не замечала ни красоты архитектуры, ни чистоты дорог, ни гудящих автомобилей. Гермиона просто брела, так же как в ту ночь, выйдя из кабинета, но жизнь не дала ей расслабиться. Так же как и тогда её выдернули из состояния, в котором пребывают перед самоубийством. Только в ту ночь это был крик Волдеморта «Гарри мёртв», а в этот раз пронзительный вой скорой помощи.

Машина пронеслась прямо перед ней, и помогли ей отскочить обратно на тротуар только собственные инстинкты самосохранения, которые она отточила ещё в пору охоты за крестражами. В те времена, когда единственные, на кого она могла положиться — это она сама и Гарри.

«Гарри Поттер».

Лучший друг, ради которого она жила, которого она любила, изнасиловал её, несмотря на крики о помощи и мольбы сквозь слёзы. И если Рон под действием крестража просто покинул их, поддаваясь жажде комфорта, то Гарри сделал то, о чём давно и страстно вожделел. Сделал Гермиону своей, но так, как будто клыками Василиска впрыснул яд в её сердце.

Больно.

— Гарри, пожалуйста не надо!

Остро.

— Я так долго хотел тебя!

Невыносимо.

— Гарри, мне больно, остановись!

Навсегда.

— Я люблю тебя, давно люблю.

Когда она очнулась, то была безмерно удивлена, что очутилась у домика своих родителей. Наверное — это естественно — искать поддержки у близких в самое тяжёлое время. А у неё всегда были родители, Рон и… Гарри.

А теперь остался только он.

— Гермиона?

Из-за дома в садовых перчатках вышла Марджери Уилкинс — так они себя теперь знали.

— Марджери! — улыбнулась Гермиона и обняла женщину. Сердце защемило, и она проглотила ком слёз. Незачем пугать маму своими истериками.

Гермиона так хотела ей порой всё рассказать, поделиться, но не решалась. Она не знала, как объяснить ей или психологу, что произошло без магической подоплёки. Да и мама всегда говорила, что время лечит.

Может быть, не время?

И тут она для себя решила, что обязательно ещё раз поговорит с Гарри и всё, всё ему выскажет и, возможно, даже проклянет... ниже пояса.

С этой презабавнейшей мыслью она зашла в прохладу дома Уилкинсов, чтобы выпить классического английского чая с мятой и мёдом — так ей всегда готовила его мама, так она пила его по сей день.

* * *

Гарри, прижавшись затылком к двери, тяжело дышал и сжимал кулаки. Он уже забыл и про умершего у него на глазах пациента и про неудачу в исследованиях.

«Пришла. Сама пришла»

Ему стоило огромных усилий, чтобы не затащить Гермиону к себе в дом и не запереться с ней навсегда. Немного времени наедине, общих воспоминаний, ласк, которых ей так не хватает, объяснения насчет крестража в его тупой башке, и она бы сдалась и помиловала его.

«Она бы снова была с ним».

Но ему приходилось быть её тенью, смотреть за её жизнью издалека и денно и нощно искать решение в лаборатории, вдыхая пары зелий, как вернуть память её родителям. Это был единственный шанс подобраться поближе или…. не единственный?

«А если…?»

Роджер, с которым он работал, помогал Гермионе с вопросами о родителях, которые принимали экспериментальные наработки Гарри. Сам же Роджер ничего не придумывал, предпочитая исследовательской работе документальную, флирт с девушками и прочие развлечения. Гарри ненавидел, когда тот близко подходил к Гермионе, но после третьего её отказа успокоился, а теперь попытки этого напыщенного хлыща могут сыграть ему на руку.

Если Гермиона сама пришла к нему, она может также захотеть и поговорить, возможно, даже устроить скандал, а вечеринка по случаю юбилея госпиталя имени Хью Лори — отличный повод «случайно» встретиться. Она должна догадаться, что Гарри будет там.

Он прошёл в почти пустую гостиную, в которой находились только диван, журнальный столик и камин, и нашёл телефон, который обычно лежал дома. Поднеся было к уху телефонную трубку, Гарри внезапно почувствовал опасность и резко развернулся.

Маленькие коготки вцепились в его грудь сквозь ткань белой рубашки.

— Чёрт, Живоглот, прости, — погладил Гарри большого рыжего кота. — Неужели я убежал и забыл про тебя?

Этого обжору Гарри, повинуясь импульсу, подобрал на улице год назад. Он приятно скрашивал его добровольное одиночество и напоминал о Гермионе.

Кот ворчливо мяукнул, потёрся холодным носом о шею Гарри и тут же спрыгнул на пол, поманив Гарри на кухню. Животное сразу же направилась прямиком к холодильнику…

— О, ты считаешь, что заслужил мясо?

Согласное мяу и взмах хвостом были ему ответом.

Гарри, невольно рассмеявшись, всё-таки достал приличный кусок говядины, разрубил его магией на маленькие части и левитировал в миску на полу. Кот завороженно наблюдал за уже вроде бы привычным волшебством и облизнулся перед тем, как приступить к своему обеду.

Гарри осмотрел чистый кухонный гарнитур голубого цвета, нашёл взглядом графин, левитировал стакан с водой и с печальным вздохом посмотрел на антресоли. Там до сих пор пылилась та самая бутылка с огневиски, привезенная из Англии. Учёба и наблюдения за Гермионой так увлекли его, что он так и не нашёл времени, чтобы откупорить напиток столетней выдержки.

Допив воду, Гарри набрал знакомый номер.

— Роджер слушает.

— Это Поттер.

— Результаты ещё не готовы.

Сегодня была очередь Роджера дежурить над очередной версией зелья памяти.

— Да, ещё два часа, я помню, — кивнул он и начал с места в карьер: — Пригласи Гермиону Грейнджер на юбилей госпиталя.

— Какую Гермиону? А… кареглазую недотрогу? — рассмеялся тот.

Гарри крепче сжал трубку в руке.

— Это идея. А ты, что её знаешь? Тебе-то что с этого?

— Немного, — ответил Гарри, — просто это хороший способ её напоить и трахнуть, а то ты из-за неё всё о работе не можешь думать, — на ходу сочинял Гарри, стирая из сознания картинки со стонущей Гермионой под собой, которую он вколачивает вот в этот пол, на котором стоял.

— Я вроде, — замялся было Роджер, но тут же поправился: — А ты прав, давно пора! Такая красотка не должна пропадать. Такие длинные волосы, я бы их…

«Вот, урод белобрысый».

— Неинтересно, — тут же отрезал Гарри и резко отключил телефон, сдерживая желание запустить им в стену, представляя там голову Роджера.