Я в глазах твоих утону…

Прошло много дней с событий Святочного Бала. Лисса встречалась с Крамом в той же башне астрономии. Он пересел со стола Слизерина за Грифиндорский, что не могло не радовать последних. Стэфан тоже был рядом с Гермионой. Лисса заметила, как Рон беситься из-за этого. Но сестра ответила что это только из-за произошедшего на балу. Близилось третье испытание. Каркаров не отпускал Виктора ни на шаг от себя. Лисса даже не знала что чувствовала из-за этого. Хотя она и старалась вести себя как подобает влюбленной девушке, но все же она смотрела на Виктора, а видела Сириуса. И не могла себя простить. Ночи опять стали неспокойными. Таких жутких кошмаров как в прошлом году не было, но все же… День шел за днем и вот они уже стоят на трибуне около лабиринта. Дамблдор произнес речь и Гарри с Седриком зашли внутрь. Кусты за ними срослись. Зашел Виктор, за ним Флер и повторилось то же самое. Теперь оставалось только ждать.

— С ними ведь все будет хорошо, да? — спросила Гермиона.

— Конечно. — она приобняла сестру за плечи.

— Ты за него волнуешься?

— Гарри хороший волшебник. С ним все будет хорошо.

— Да нет. Я о Викторе.

— Да. Немного.

— Лисса. Ты ведь не любишь его, верно?

— Он отличный парень. Хороший. Добрый.

— Но ты не его любишь?

— Давай не будем.

— Ладно. Будем ждать.

Вскоре к ним подошел Стефан и завязался разговор. Прошло часа два, и в воздух посыпался сноп красных искр. Кто-то не выдержал. И тут же появилась полуживая Флер. К ней сразу подбежали мадам Максим и Шармбатонцы.

— Он напал на меня… — бормотала она.

— Кто на вас напал?

— К’гам.

Повисло молчание. Лисса не верила. Конечно он хотел победить. Но не такой ценой.

— Это невозможно!

— Вы обвиняете моих учеников во лжи, месье Ка’гка’гов?

— Его глаза, они были, словно стеклянные. Словно его околдовали. — подала голос Флер.

— Заклятие Империус!

— Немедленно доставьте мистера Крама сюда! — крикнул Дамблдор.

Из лабиринта повеял ветер и Виктор оказался перед ними. Он стоял и не двигался. Просто смотрел в никуда.

— Виктор! Виктор! — кричал Каркаров, но тот не отвечал. Просто продолжал стоять.

— Фините! — сказал Дамблдор, направив на него палочку.

Крам струсил головой и очнулся. Лиса облегченно вздохнула.

— Кто тебя заколдовал? — спросил директор.

— Я не знаю… — ему явно было плохо. Он весь дрожал. — Я только вошел в лабиринт и это началось.

— Диггори и Поттер все еще там? — Спросил он опять повернувшись к Грюму.

— Да, сэр. Они все еще там.

— Будем ждать их возвращения.

Повисла угрюмая тишина.

— Иди к нему. — шепнула Гермиона.

Лисса спустилась в помоста для зрителей, и незаметно подошла к Виктору. Ну как незаметно? Он то заметил.

— Привет. — сказал он будто они снова в башне, а не на опасном испытании и его шибанули Империусом.

— Как ты?

— Нормально. Волновалась? — он улыбнулся.

— Шутишь?

— Иди сюда. — он обнял Лиссу и прижал к себе. Она тоже обняла его. Так и стояли.

Он такой теплый, несмотря на то, что его бьет дрожь. Она вспомнила, как её обнял Сириус после первого превращения. Вспомнила его запах, холодные руки на своей обнаженной спине… Слезы сами полились из глаз.

— Ты что плачешь? — спросил Виктор.

— Нет.

Крам ничего не сказал. Только мягко коснулся губами её лба. Лисса повернула голову, слушая биение его сердца, и поймала на себе сердитый взгляд Каркарова. Пусть злится. Ей уже все-равно. Подошел Стефан и ободряюще похлопал Виктора по спине. Директор Дурмстранга отвернулся. И тут посреди поляны появились Гарри и Седрик. Трибуны взорвались радостными криками. Но что-то было не так. Флер, которая стояла ближе всех пронзительно закричала. Лисса посмотрела на мальчиков и поняла почему. Седрик не двигался. Даже не дышал. Он был мертв. Все тело будто свинцом налилось. Она не могла пошевелиться, что-то сказать.

— Он вернулся. Вернулся! — бормотал Гарри.

Дамблдор склонился над ним.

— Он вернулся, — прошептал Гарри. — Волан-де-Морт вернулся.

— Что случилось? Что происходит?

К ним подбежал Фадж.

— Бог мой! Диггори! — прошептал он. — Дамблдор… Он мертв!

Слова эти тут же пронеслись над окружавшей их толпой, которая сотней голосов выплеснула эту ужасную новость в тьму ночи:

— Он мертв! Он мертв! Седрик Диггори! Мертв!

Вокруг Гарри склонились Фадж и Дамблдор. Дамблдор наклонился и с силой, неожиданной для такого худого и старого человека, поднял Гарри и поставил его на ноги. Гарри покачнулся. Толпа беспокойно шевелилась и наступала все ближе. Грозный глаз взял Гарри и повел куда-то. Подбежал Амос Диггори. Его голос полный боли разносился над трибунами.

— Пошли. Не надо тебе на это смотреть.

Виктор потащил её куда-то. Лисса послушалась. Нестерпимо было смотреть на отца Седрика. Слишком хорошо она помнила боль потери близкого человека. Она пыталась найти взглядом Гермиону, но безуспешно. Когда они отошли от лабиринта, Лисса заметила что юноша ведет её в парк.

— Ну вот. Все хорошо?

— Нормально. Просто я… Не знаю.

— Он тебе нравился?

— Что? О, Боже! Нет! Просто, знаешь, смерть такая штука… Она приходит к тебе, забирает родного человека и ты думаешь, что с этой болью ничего не сравниться. Никто не сможет страдать так, как страдал ты. А потом ты видишь, как она приходит к другим. Забирает дорогих людей у них. Видишь их боль и вспоминаешь себя. И понимаешь… Понимаешь что люди умирают каждый день. И что твоя потеря, твоя боль — только капля в огромном океане. Но это не приносит облегчения. От этого становится только хуже. — Она села на землю и обхватила колени. Заплакала, не в силах больше сдерживать слез. — И в один миг приходит осознание, что ты тоже умрешь. В бою, в теплой постели, в темном переулке, в лабиринте… Ты просто умрешь. И все. Не будет ничего после. Кто-то будет страдать. А может и не будет. Ты этого уже не узнаешь. Один писатель сказал, что смерть, наверное прекрасна. Лежать в холодной земле, слушать как над тобой поют птицы, как ветер шевелит траву… И не знать ни сегодня, ни завтра…

— Сколько тебе лет?

— Разве это в конечном счете так важно?

— Нет.

Он сел рядом, поцеловал Лиссу в висок и обнял за плечи. Девушка закрыла глаза, вбирая в себя его тепло. Слезы капали из глаз. Но мысли её были не здесь. Не с ним. А с тем, кого она, как не старалась, не смогла забыть…

С тяжелым сердцем Лисса собрала чемодан накануне отъезда домой. Она боялась Прощального пира, который всегда был таким радостным, таким веселым — На нем ведь объявляли факультет-победитель. Когда они с друзьями вошли в зал, что зал не украшен, как обычно, цветами победившего факультета.

Сегодня стена за учительским столом была задрапирована черным. Лисса тут же поняла, что это — дань уважения Седрику.

За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянная нога и волшебный глаз вернулись к нему, но несмотря на это он был весь какой-то дерганый и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Гарри не мог его винить в этом: подозрительность Грюма должна была только усилиться после десятимесячного заключения в собственном сундуке. Стул профессора Каркарова был пуст. А вот мадам Максим была на месте. Она сидела рядом с Хагридом, и они о чем-то тихо переговаривались. Дальше, рядом с профессором МакГонагалл, сидел Снегг. Их взгляды на мгновение встретились, когда Лисса посмотрела на него. Трудно было понять по лицу, о чем он думает. Выглядел он, во всяком случае, таким же мрачным, как и всегда. Лисса еще долго вглядывалась в него, после того как Снегг отвел глаза в сторону. Размышления Лиссы прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а теперь и подавно повисла тишина.

— Закончился, — произнес Дамблдор, оглядев присутствующих, — еще один учебный год.

Он замолчал и посмотрел на стол пуффендуйцев. За этим столом было тише всего, а лица студентов были самыми грустными и бледными во всем Большом зале.

— Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, —, но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола пуффендуйцев, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори.

И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые скамьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Седрика Диггори».

— Седрик обладал многими достоинствами, которыми отличаются студенты Пуффендуя, — снова заговорил Дамблдор. — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подействовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось.

Лисса подняла голову и посмотрела на Дамблдора.

— Седрика Диггори убил лорд Волан-де-Морт.

По залу пронесся взволнованный шепот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался пока шум стихнет.

— В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Седрика несчастным случаем или заявить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти.

Ошеломленные и испуганные лица одно за другим поворачивались к Дамблдору…, но поворачивались далеко не все. Лисса увидела, как за слизеринским столом Малфой что-то говорил Крэббу и Гойлу. Горячая, тошнотворная волна гнева закипела у неё внутри, и она заставила себя перевести взгляд на Дамблдора.

— Есть еще один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика, — говорил Дамблдор. — Я говорю, конечно, о Гарри Поттере.

По залу будто пробежала волна, когда многие головы повернулись сначала к Гарри, а потом снова к директору.

— Гарри Поттер сумел ускользнуть от лорда Волан-де-Морта, — продолжал Дамблдор. — Он рискнул жизнью, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс. Он проявил храбрость, которую перед лицом лорда Волан-де-Морта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в его честь.

Дамблдор тяжело повернулся к Гарри и снова поднял кубок. Почти все в Большом зале повторили его движение. Они назвали его имя, также, как назвали имя Седрика Диггори, и выпили в его честь. Но за стоящими школьниками Лисса увидела, как многие из слизеринцев остались вызывающе сидеть на своих местах и даже не притронулись к кубкам. Дамблдор, у которого волшебного глаза не было, этого не заметил. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжил свою речь.