Mid game. Часть 2

— Именно. Более того, со встречи вернулся лишь один ДядяКузьма.

— А Аирилайя? Что с ней? Её убили? — тревожно спросила Ди, сжав край огненно-красного одеяния.

— К счастью, нет. По крайней мере, письма доходят. Но её взяли в плен. Со слов ДядиКузьмы она что-то…вспомнила, — лицо Эрайза стало темнее тучи. — Что-то очень важное. Настолько, что она упала на пол и чуть ли не забилась в истерике. Голос по ту сторону ширмы приказал молчать, иначе убили бы Кузьму, да и её тоже.

Вилл почувствовал, что мозг начал закипать. Слишком много информации свалилось за последние двенадцать часов после недельного затишья.

— Что же такого она узнала, — задумчиво спросил он больше у себя.

— Увы, это загадка. Никто из Совета не может вспомнить какие-то странные слова из уст Аирилайи. К тому же, в самом конце встречи Кузьме дали чётко понять, что при любой попытке отбить Аирилайю её тут же убьют.

— Да уж. Интуиция меня не обманула. Всё и правда дерьмово, — заключил Вилл.

Эрайз, нахмурившись, подвинул поближе к себе стоящую на столе фигурку.

— «Невозвращенцы», зализывающие раны после наших точечных выпадов, вновь перешли в атаку. И думаю, в этот раз всё будет куда серьёзнее. Самое поганое, что мы ничего о них толком не знаем. Даже те, кого берём под стражу, ничего не говорят, ибо у них нет полезной информации. У них очень специфическая структура связи друг с другом. У них нет гильдии, единой базы, нет вообще ничего, кроме идеи — пожить в этом мире как можно дольше. Любой ценой.

Эрайз серьёзно посмотрел на каждого.

— Скажите, вы хотите вернуться домой? Хотите вырваться из плена игры?

Первой ответила Ди.

— Да. Не потому, что мне тут не нравится, напротив, тут прекрасно. Но…блин! Игра же всё равно рано или поздно закончится! Не сегодня, так через год или два. И что делать? Мне школу нужно заканчивать. Я уже за несколько месяцев позабыла кучу всего. Что же будет через два года?

— Согласен. Вообще, даже если запереться в городе и ничего не делать, где гарантии, что на следующий день не придёт очередное системное письмо с какой-нибудь гадостью? Или что где-то там, по ту сторону, у кого-то из нас не скаканёт пинг, обрубив на секунду связь. Сколько людей от этого умерло. Так что здесь круто, но я хочу выбраться как можно скорее, — согласился Брэйв.

— Играя в обычную игру мы можем выйти в любой момент. Поэтому есть чёткие рамки между «игрой» и «реалом». Есть те, кто её не чувствуют, но она понятна большинству. Сейчас же эти рамки размывает наше заточение. Мы всё больше правил и вещей переносим сюда из реала, тоскуя по нему. Уверен, что в один момент настанет миг, когда эту границу размоет окончательно. Если так, то для чего нам вообще быть здесь? — закончил Вилл.

Эрайз внимательно выслушал каждого. Виллу даже показалось, что он сделал внутреннюю пометку после каждого ответа.

— Ваши взгляды имеют полное право на жизнь. Дополню своими мыслями. Моим стремлением поскорее выбраться отсюда движет простое человеческое желание — любовь к близким. Если я выберусь отсюда через два или три года, смогу ли я быть хорошим отцом и мужем? Смогу ли я вернуться к привычному образу жизни? Смогу ли я обеспечить свою семью, удержавшись на работе, к которой с каждым днём теряю нужные навыки? Вот, почему я хочу выбраться.

Эрайз открыл ящик стола и достал оттуда три пера: белое, чёрное и серое. Белое и чёрное он аккуратно положил в десяти сантиметрах друг от друга и поправил, чтобы они лежали параллельно. Серое перо Эрайз отложил в сторону.

— Смотрите. Это белое перо. Я, вы и другие люди, которые хотят поскорее вернуться домой. Это чёрное перо. Это люди, которые всеми силами хотят задержаться здесь подольше. Сюда входят полные отморозки, которые пользуются беззаконием и возможностью творить всё, что вздумается, игроки, которые не по ряду причин не могут найти себе место в реальном мире и больные люди, для которых этот мир — чудесная возможность почувствовать себя нормальным, здоровым человеком. А это, — Эрайз взял серое перо и соединил чёрное и белое посередине, образов что-то буквы «Н». — Это люди, которые пока не определились. Сегодня они за одних, завтра за других. Простой пример. Есть парень, назовём его Игорь. Он — простой игрок, которому нравится этот мир, но всё же он хочет вернуться домой. Игорь встретил девушку, назовём её Светой, в которой нашёл родственную душу. Совместная прокачка, долгие душевные разговоры, прогулки под луной в рамках безопасной зоны. Взаимное признание в любви. Вроде бы, всё хорошо. И тут Света признаётся, что у неё серьёзные проблемы со здоровьем. Игра сперва стала возможностью хоть как-то притупить болевые ощущения, а теперь, в реалиях заточения, прожить подольше. Можете представить состояние Игоря? Звучит как сценарий для любовной драмы. Вот только это случилось на самом деле. Несколько дней назад этот Игорь обчистил казну своей гильдии и сбежал вместе со Светой. Влюблённый, он сделает всё, чтобы игру не прошли как можно дольше.

Повисло молчание. Расстроенная Ди прижалась поближе к Брэйву. Даже Вилл, которого такие истории обычно не трогали, почувствовал дискомфорт. Ему бы очень не хотелось оказаться на месте этого парня.

— Да уж, неприятная история, — сглотнув, произнёс он.

— Приятного мало. Рассказал я её для того, чтобы вы понимали, что множество игроков серой зоны могут примкнуть как к одной, так и к другой стороне. И здесь мы подошли к самой сути.

Погладив кончиком пальца несколько раз серое перо, Эрайз поднял взгляд.

— На встрече лидер «Невозвращенцев» озвучил предложение. С их стороны прекращаются любые преступные действия. Разумеется, каких-то собак будет тяжело удержать на цепи, но градус напряжения сильно снизится. В свою очередь, Совет делает всё, чтобы третье легендарное подземелье не прошли за четыре года и пять месяцев.

Вилл прислушался к своим внутренним ощущениям и понял, что эта новость ему сильно не нравится. Её можно сравнить с внезапным предложением школьного хулигана, с которым ты постоянно цапаешься, помириться. Вроде бы, мир лучше войны, но чем объяснить такое внезапное дружелюбие? И где гарантии, что он не ударит в спину, стоит только отвернуться?

— А почему такая странная цифра? — спросил Брэйв. — Почему не ровно пять лет или десять.

— Хм…сколько мы тут в заточении? Примерно семь месяцев? Получается, если прибавить их к названному сроку, то получится ровно пять лет, — заметила Ди.

— Может, чтобы проще звучало? — предположил Брэйв. — Мол, пять лет запомнить проще, чем семь лет восемь месяцев и полтора дня?

— Да, мы тоже обратили на это внимание, — кивнул Эрайз. — Но найти объяснение этой цифре мы не можем. Так же их лидер потребовал, чтобы в течение трёх недель мы объявили об их предложении всем игрокам. Понимаете, чем это чревато?

— Серым пером, — задумчиво ответил Вилл. — Начнётся бесконечный виток рассуждений о морали и человечности. Кому-то станет жалко больных людей, и они будут готовы пожертвовать своим временем ради нескольких лет спокойной жизни других. Кому-то станет страшно за свою шкуру, ведь если не согласится, то убийства и насилие продолжатся. Белые и серые перья начнут грызню. Вообще, это какой-то бред. Если отбросить всю человечность, то десятки тысяч людей будут вынуждены пожертвовать своим временем, навыками и чувствами к родным людям из реала в угоду, ну максимум, тысяче людей. И даже если Совет согласится, где гарантии, что после пяти лет «Невозвращенцы» успокоятся? Не предложат продлить договор ещё на годик? И протянем ли мы такой срок? Эрайз, вспомни разговор про инфляцию. Про булку хлеба, которая за два года подорожает в сотни раз? Что же будет к исходу пятого года?

— Это ты подметил верно, — кивнул Эрайз. Вновь открыв ящик стола, он достал несколько листов пергамента.

Едва Эрайз развернул их на столе, Брэйв и Ди заинтересованно склонились над ними. Вилл внимательно присмотрелся к первому. На нём было изображено с десяток символов, вроде наковальни, доспеха, колбы. Все они были сложно связаны между собой стрелками.

— Пару недель назад ребята с экономического отдела Совета решили провести исследование. Его цель — выяснить, возможно ли полностью, или хотя бы частично обойтись без НИПов, когда цены у них станут заоблачными. На этих бумагах лишь краткие выводы, и если в двух словах, то — да, можем. Профессии, как основные, так и второстепенные, способны покрыть бо́льшую часть нужд. Есть две проблемы — ремесленные реагенты высокого уровня, которые мы сейчас не можем закупить впрок, и еда. Но со слов кулинаров, у них уже есть рецепты, позволяющие практически полностью игнорировать участие НИПов. На худой конец, эти компоненты можно воровать с их грядок и огородов. Некрасиво, но система принимает такую краденую еду для крафта. Всё остальное доступно — точка, создание кроватей, создание средств коммуникации. Это позволит протянуть те самые пять лет.

Изучив бумаги, Вилл не нашёл что возразить. Пока что всё действительно складывалось так, что в скором времени от услуг НИПов можно полностью отказаться. Единственные, кто расстроятся, — ребята, любящие гулять по борделям. Однако отказ от их посещения не поставит жизнь под угрозу.

— Я не могу понять одного, — хмурился Брэйв. — Допустим, Совет согласится. И что дальше? Как они искусственно ограничат прокачку? Построят вокруг второй легендарки забор? Скажут, мужики, сорян, но дальше кач только по пропускам?

— Совет найдёт инструменты, — мрачно произнёс Эрайз. — Игроки, находящиеся в «серой зоне», должны будут сделать выбор. Одно дело, когда вся эта тема с невозвращением крутится где-то там, в стороне, и другое, когда лично ты должен принять решение. Ты либо останавливаешь прокачку на том уровне, на котором тебе скажут, либо становишься бунтарём, который идёт против воли Совета. Иного пути нет.

Эрайз убрал серое перо со стола.

— Игровое сообщество расколется. Две стороны начнут грызню друг с другом, в то время как третья, «Невозвращенцы», будут радостно наблюдать со стороны. Вот, каким я вижу этот план.

Всё происходящее Виллу очень сильно не нравилось. Одно дело, когда твой противник — свихнувшийся разработчик, решивший забавы ради (или с какой-то иной целью) запереть практически тридцать тысяч (с учётом новоприбывших) игроков без возможности выхода. Другое, когда ты воюешь не только против игры, но и против других игроков, использующих безжалостные, местами бесчеловечные методы.

— Хорошо. У нас есть один враг, мешающий победить второго врага. Почему бы в таком случае их просто не перебить? «Невозвращенцев» ведь намного меньше, чем обычных игроков. — спросил Вилл.

— Во-первых, мы не знаем, где они базируются. Игровая карта большая, и создать автономную базу можно где угодно. Проще найти иголку в стоге сена. Во-вторых, собрать могучую армию, которая сокрушит врага, не так уж и просто. Все мы люди, и очень немногие будут готовы как рискнуть собой, так и убить другого. Пусть даже очень плохого.

— А мне это чем-то напоминает эффект свидетеля, — вставила Ди. — Может, не самая уместная аналогия, но всё-таки. Вилл, ты заметил, что простых игроков много, но в этом и проблема. Думаю, многие игроки не захотят помогать Совету как раз по такой причине. Каждый будет думать, что проблему решат без него, что воевать пойдёт кто-то другой.