Второй

— Почему ты решил жить здесь, а не в Обители? — поинтересовался Дерек, когда Джейсон снова наполнял свой стакан.

— Почему я должен жить в Обители?

— Насколько я понял, ты пытался переквалифицироваться в низшего: никакой стихийной магии, даже никакой телепортации или жалкого телекинеза. Тут, как ты мог заметить, так не принято. А в Обители это всех бы только радовало, ты бы вписался лучше, чем раньше. К тому же, знаешь, в тебе есть это — желание преклоняться. Тебе нужен бог, который вёл бы тебя за собой, придавал всему смысл, принимал решения, брал на себя ответственность. Потому что сам ты этого не умеешь.

— Ладно, заткнись.

— Я в чём-то неправ?

Джейсон дёрнул плечом:

— Много знаешь о людях? Ты?

— О, подожди, я ещё не перешёл к демонстрации моей проницательности. Вот, послушай. — Дерек положил локти на стол, обхватив стакан двумя руками. — Я думаю, что ты остался здесь, потому что Шаннтог — последний оплот высшей магии в Иннсдерре. Ну, кроме Башни. А ты принадлежишь высшей магии и знаешь это. Ты можешь не использовать её, даже подавлять силу осиновым порошком, но ты не можешь взять и перестать быть стихийным боевым магом, потому что это то, что ты есть. А если бы даже мог, ты не захотел бы. Ты можешь выставлять напоказ своё презрение к надвигающейся битве, распивая напитки вместо того, чтобы тренироваться, но отказаться от участия ты не смог. Почему? — Он с удовольствием выдержал паузу. — Да потому что ты обожаешь это! Хоть раз сбросить оковы, быть собой без оглядки на окружающих, которых можно ненароком прибить сорвавшейся с цепи силой, — потому что именно это и требуется: жечь людей огненными шарами, поражать цель, рисковать собой, в последний момент поймав на ладони атаку. Да ты жить без этого не можешь.

— Вижу, ты целыми днями обо мне думаешь, — холодно заметил Джейсон.

А Дерек наконец понял, что изменилось: Джейсон перестал прятать глаза. Смотрел своим знаменитым убийственным взглядом, да ещё бесцветные радужки подсвечивались от лампы оранжевым, как будто за ними стояла стена огня. Ну привет, Джейсон Дженкинс, ты всё-таки ещё здесь.

Дерек ухмыльнулся в ответ:

— Нет нужды. Я же знаю себя, знаю, что значит обладать силой. Как она давит изнутри. Считай, я говорил о себе, только ты чувствуешь то же самое.

Джейсон насупился:

— Представим, что я этого не слышал. А ещё раз заикнёшься, что у тебя и меня будто бы есть хоть что-то общее, — он запнулся и сделал вдох, — это будет последнее, что ты скажешь.

И впрямь усомнившись в своих соображениях, Дерек несколько секунд смотрел на него изучающе.

— Тебе что, тяжело произносить длинные предложения?

— Пошёл к чёрту.

Дерек прикрыл глаза и сжал пальцы на переносице. Сидевший перед ним человек распадался надвое, и это нельзя было списать на пары алкоголя.

— Слушай, — сказал он то, что давно хотел, — я так охренел, когда тебя увидел. Я готовился к встрече с демоном мщения, испепеляющим одной только яростью, я высчитывал, сколько у меня будет времени на барьер, прикидывал, придётся ли спасать Макдуфа и его кабинет. И кто явился? Забитый школьник, перепачканный мелом, говорящий шёпотом и не поднимающий глаз? Ты мне должен моральную компенсацию, я до сих пор до конца не оправился.

— Не насилуй себя, проваливай.

Дерек с сомнением заглянул в свой стакан.

— Что ж, не буду злоупотреблять гостеприимством…

— Ты хотел знать про экзамен, — вдруг сказал Джейсон.

Дерек не удержался от лёгкого укола:

— Прекрасная Офелия мне уже сообщила, что Альберт Дьюри не сдал.

— Грандиозно облажался. Не повезло ему с наставником, да?

— Так это из особого расположения ко мне Офелия взяла вину на себя? Она сказала, что Альберт провалился на ментальной магии, и я, признаться, испытал облегчение, что наши воздушные тренировки не скомпрометированы.

— О, я не об этом, — Джейсон откинулся на стуле.

Дерек выжидающе наклонил голову набок, но Джейсон не спешил отвечать.

— А вы подружились, да? — спросил он, и это никак не могло быть искренним любопытством.

— С кем? — уточнил Дерек.

— С твоим учеником.

— Ему не хватало наставника. Он совершенно помешан на развитии способностей.

— Прямо как ты. Уже рассказал ему, как поступаешь с бездарностями?

— Поступал, — поправил Дерек. — Я не бегу от своего прошлого, не отрицаю его и даже не пытаюсь забыть. Но пересказывать всем свою биографию полагаю несколько излишним, я ещё не в том возрасте.

— На память, значит, не жалуешься?

Дерек поморщился:

— Давай ближе к делу.

Его раздражала наползающая с периферии зрения темнота, хотя он знал, что в дальнем конце комнаты дневной свет пробивается сквозь штору, — по крайней мере, так было, когда он смотрел последний раз, а теперь приходилось ждать, пока Джейсону первому надоест играть в гляделки.

— Знаешь, почему твой ученик провалился?

Дерек выразил лицом заинтересованность. Тьма дыхнула болотом.

— Спасовал перед воспоминанием, слишком сильное. Какая-то страшная тёлка хочет бросить его в яму с огнём, ко всей его семье. Представляешь?

Со смачным чавканьем сомкнулась над головой чёрная жижа. Но сквозь густой осклизлый мрак он продолжал видеть впившиеся в него колючие глаза. Что ты пытаешься высмотреть, дурачок?

— Огонь — Лихлинн, — ровным голосом сказал Дерек. На память он в самом деле не жаловался. — Так он что же, так усердно тренируется, чтобы однажды отомстить за родное село? Вот так банально?

Джейсон вглядывался в него ещё несколько секунд, прежде чем ответить:

— Вряд ли он на это рассчитывал. И, как видишь, всё равно тебя не признал. — Он помолчал, глядя в стол, и Дерек не упустил возможность перевести взгляд на светлую арку окна. — Нет, он тренируется, чтобы заменить твоего брата. Который погиб из-за него.

Дерек позволил себе не скрывать растерянность.

— В смысле… — протянул он. — Он так это видит? Из-за него? Ох и приложило парнишку. Нет, погоди, это ты ему внушил?

— Ты больной?

— Я — нет, но ты-то больной, — он с готовностью вернул беседу в привычное русло. — Если бедный мальчик застал твою истерику, то чудо ещё, что его не пришибло каким-нибудь катаклизмом. По секрету, что ты устроил? Землетрясение? Наводнение?

— Пошёл в жопу, — прошипел Джейсон, на этот раз ощутимо пыхнув жаром. Может ведь, когда не надо.

— Ладно-ладно, ухожу. — Дерек встал, но задержался, коснувшись пальцами кромки стакана. — Значит, советуешь мне теперь почаще оглядываться, потому что наш юный боевой маг узнал, на кого обрушить беспощадный клинок справедливости?

Джейсон скрестил руки на груди и смотрел на него снизу вверх, чуть запрокинув голову.

— Я подумал, тебе будет приятно самому ему рассказать.

Дерек дёрнул уголком рта:

— А ты ценитель.

Джейсон отсалютовал стаканом. Дерек подхватил со стола свой и вежливо вышел через дверь. День выдался утомительным и всё ещё не закончился.

***

Считается, что с крыши красивый вид: с одной стороны на море, с другой на лес. На самом деле, лучше всего видны толстые каменные зубцы по всему периметру. Декоративная нелепица, способ сказать, что архитектор — старый пердун, бредящий боевой славой.

Он уже собрался влезть на стену, чтобы глотнуть свежего морского ветра и забыть на минуту про душный каменный склеп, когда движение энергии заставило обернуться.

Вдоль внутреннего парапета зажглись неуместные в июне фонари. В их свете появившаяся рядом Офелия казалась пылающей после холодной голубизны неба.

— Не помешаю? — мягкие губы сложились в застенчивую улыбку.

— Нет.

Она подошла и ловко устроилась в проёме между зубцами. Ветер — на редкость тёплый сегодня — бросал волосы ей в лицо, облеплял блузкой тоненькое тело. Серьги, раскачиваясь, ловили свет ламп. Несколько раз она попыталась заправить волосы за ухо, потом сдалась, зажала ладони между колен, насколько это было возможно: узкая юбка стягивала бёдра, как тугая повязка.

Когда они последний раз виделись? Вчера или сегодня. Они видятся каждый день: в коридорах, в библиотеке. Даже иногда по-прежнему сидят напротив в столовой, хотя он старается приходить раньше или позже всех. Тогда она спрашивает что-нибудь вроде того, как прошёл его день, он отвечает, что нормально. Так что общаются они как обычно — как с Мэйгин или Кайтелем.

— Ну, как дела? — спросила она приветливо, но улыбка начала казаться натянутой.

— Нормально, — ответил он, гадая, чего она на самом деле хочет. — А у тебя?

Она на секунду развела руками и вернула их на прежнее место:

— Бодрюсь, как могу. Надо же, сначала казалось, что до солнцестояния ещё целая жизнь, даже странно, что он дал столько времени, — а теперь оно уже послезавтра. Не уверена, что я готова. — Она изобразила неубедительный смешок.

На это у него был один ответ: она могла отказаться. Она не должна была ввязываться, её не имели права заставить, надо было просто сказать нет.

Может быть, она прочитала его мысли и потому быстро продолжила:

— Ты не подумай, что я совсем пала духом, ничего такого. Но волнуюсь, конечно же, — мне, всё-таки, непривычно… Даже если всё пройдёт хорошо, — она ещё раз попыталась заправить за ухо прядь, но ветер её перехватил, — это же такое событие. Я чувствую, что всё станет немного по-другому, начнётся что-то новое… Ты так не думаешь?

Он не думал и счёл за благо промолчать. Как обычно, ей это не мешало.

— Предлагаю на пороге нового избавиться от старых проблем. Я вот что давно хочу сказать: я тебе не враг. Я всегда готова тебя поддержать. И если я говорила что-то, что казалось тебе неуместным, — это только потому, что я думала, что тебе так будет лучше: если я предложу помощь, если дам совет… Я могу ошибаться. — Она приложила руку к груди, и он заметил цепочку у неё на шее. — Но я всегда на твоей стороне. В конце концов, как ни прискорбно, у меня здесь больше никого нет. — Она улыбнулась, хотя шутка вышла грустная. — Не будем ссориться?

Да он даже не помнил, как они поссорились. Помнил такой же, как сейчас, искусственный тёплый свет на её коже, жёсткие блёстки на ткани и её весёлый энтузиазм, а дальше всё провалилось в бездну.

— Не будем, — согласился он.

— Спасибо, что пошёл навстречу. Может быть, через два дня уже ничто не будет иметь значения, но мне важно, что оставшееся время мы проживём друзьями. Ну а ты? Не планируешь перед новым этапом разрешить все недоразумения?

— Например? — насторожился он.

— Например, — она поёрзала, — ты не хочешь попросить прощения у Альберта?

Что?! Он отскочил от стены, как будто камень вдруг раскалился, и сложно выругался, как их когда-то научил Торк. Торк уверял, что это древнее заклинание, и обычно от этих слов действительно легчало, но сейчас не очень-то помогло.

— Нет! Нет, не хочу!

Он хотел сказать только «нет» и свернуть разговор, но что-то в нём лопнуло, как перегретая лампа, и брызгало огнём вокруг, и он никак не мог этому помешать. Не замечая этого, Офелия спокойно сказала: