Маша без медведя-2

04. КОГДА ПРОРЫВАЕТСЯ СИЛА

НОВОЯВЛЕННЫЙ МАГ

В полном молчании мы прошли по неприветливо-мокрым дорожкам, обрамлённым вдоль бордюров тоненьким молодым снежком, добрались до входных ворот, проскользнули в калитку, и тут я уменьшила кокон тени, замкнув его на нас с Марусей. Для её дядьки с тёткой мы просто исчезли. Стива на остатках внушения побрёл по улице, забрался в стоящий у обочины автомобиль, с визгом набравший скорость и умчавшийся вдаль по улице. На заднее сиденье залезли, между прочим.

– Как жалко, что это сон, – сказала Маруся. – С каким бы удовольствием я наказала этих мерзавцев! Всю жизнь он папе завидовал. Мот, бездарь и тупица. Белый билет купил себе, чтобы не служить «по здоровью»! И жена ему под стать, прошмандовка.

Я вытаращила глаза:

– Я думала, ты таких слов и не знаешь!

– Да я много чего знаю. Только не говорю. А во сне-то что... Можно.

Боже, как бы я тоже хотела, чтобы это был сон! Но оставить необученного мага, у которого произошёл первый стихийный выплеск, бродить среди абсолютно незащищённых людей, не научившись управлять своими способностями... Да ещё такого специфического...

– Марусь...

– М?

– У меня для тебя сложные новости.

– Какие? – она беспечно топала по тоненькой снежной кромке, оставшейся вдоль бордюра, рисуя следами туфель «ёлочки» и «ромашки».

– Мы не спим.

Она посмотрела на меня, сложив брови домиком, и засмеялась.

– Ну, ты даёшь! Или я даю? Если сон, значит, все мысли мои, правильно?

– Кроме тех, которые мои, – мрачно пошутила я.

Она оглянулась:

– Нет, не может быть не сон. Мы в домашних платьях. Снег лежит, – она многозначительно посмотрела на меня.

– И нам тепло, – согласилась я, – потому что я держу согревающий щит вокруг нас.

– Щит?

– Ну, или кокон. Или облако. Как тебе удобнее, так и называй, хоть одеялом.

– И нас никто не видит.

– Да, и это требует от меня некоторых дополнительных усилий.

Маруся походила по дорожке туда-сюда.

– Да не может быть! Я бы всё равно чувствовала температуру...

– Снег возьми. Он холодный.

Она недоверчиво посмотрела на меня, взяла комочек.

– Действительно, холодный...

Брови её сдвинулись к переносице, лицо посерьёзнело. Она вытащила из кармашка перочинный ножик, раскрыла и полоснула себя по пальцу.

– Ау!

На дорожку закапала кровь.

– Главное, живот по-самурайски не вскрывай.

Я взяла её за руку и остановила кровь, заживила порез.

– Занятно, – Маруся осмотрела палец.

– А тот якутский маг, про которого ты рассказывала, разве так не мог?

– Не так быстро, – покачала она головой.

– Возможно, он использовал архаичную механику потока.

Маруся посмотрела на меня внимательно:

– А вот это – точно не мои мысли. Какую механику?

– Потока маны. Магической энергии. И вторая, кстати, новость, ещё более сложная, чем первая. Ты – маг. Причём, кажется, маг-инквизитор.

Маруся смотрела на меня и молчала.

– Что, сложно поверить?

– Извини, но да. И что ещё за инквизитор такой?

– На самом деле, – я снова потёрла лоб, – я не совсем уверена в переводе. Но это единственное слово, которое мне кажется подходящим. Возможно, подошло бы ещё «генеральный инспектор» или, допустим, «ревизор», но, видишь ли, инквизитор – он может быть одновременно и исполнителем наказания.

– То есть... – Маруся изобразила петлю вокруг шеи.

– Вроде того. Но... не руками, как ты понимаешь. Это нечто похожее на то, что ты сделала со своими... распорядителями наследства.

Она резко обернулась и посмотрела запертые на въездные ворота, потом на меня:

– Погоди, так я что – в самом деле?..

– Да!!! И меня до крайности беспокоит, что ты бродишь по двору в странном состоянии! И что делать, если ты вдруг начнёшь сбрасывать магию, а вокруг люди, которые не умеют защищаться?! Ты же как ребёнок с ружьём!

Маруся вдруг задышала часто-часто:

– Маш, почему у меня ноги так трясутся?

– Ну, всё, адреналин откатил, а формула эта очень ресурсоёмкая. Стой... Дай руку!

Я быстренько добавила ей маны – хотя бы до такой степени, чтобы избежать обморока. Потом повязала на руку один из моих шерстяных браслетиков.

– Полегчало?

– Кажется.

– Кажется или точно?

– Я... не знаю.

В первый раз я видела её настолько растерянной.

– Так. Марусь, я сейчас посмотрю твоё состояние – как доктор, ладно?

– Давай.

– Спокойно, спокойно... – если честно, уговаривала я в большей степени себя. Доктором для мага мне выступать ещё не приходилось. В смысле – для энергетического контура мага. – Так. Сейчас мы предпримем небольшое, но насыщенное путешествие.

РЕКА ЛЕЧИТ

Я вытащила из кармана свою сетку-леталку, расстелила её на скамейке, села. Противные лямки путались, видать от страха. Руки у меня тряслись, натурально.

– На колени ко мне садись.

– З-зач-чем?

– Вот, ещё и холодно да? Садись живее, мана стремится к нулю. Дело паршивое.

С моей точки зрения, Маруся этой формулой немножко надорвалась. Нет, не немножко, сильно надорвалась – в прямом смысле слова. Вся энергетическая оболочка покрылась страшными трещинами, сквозь которые, совершенно беспрепятственно, уходила поступающая мана. Жутковато, если честно.

Я обняла её покрепче и с усилием подняла нас вверх, выше ограды, металлические пики которой меня несколько пугали, к прекрасной, столько раз уже помогавшей мне реке.

– Ой! – пискнула Маруся.

– Тише, услышат! – за качество звуковой маскировки я, если честно, опасаюсь.

С двойным весом летелось довольно тяжело, периодически меня то кренило набок, то норовило раньше времени приземлить (благо, место здесь малолюдное), но добрались мы очень быстро – тут же рукой подать. Я дотянула до симпатичного островка посередине реки, ссадила Марусю и слегка отдышалась:

– Легче тут?

– Да, гораздо!

– Река и море – самые мощные источники. Ещё хороша земля, но когда она не спит. В холода всё не так.

– И это тоже не сон, – обнимая себя за плечи дрожащими руками, отметила она.

И это не от холода.

– Нет. Слушай, подруга. У тебя энергетическая травма.

Маруся поёжилась:

– Это опасно?

– На вид – очень, – честно ответила я. – Я не особо знаю, что делать в таких случаях. Ты разом израсходовала весь объём маны, который копился в тебе... считай, всю жизнь! Это как пластом тридцать лет пролежать, а потом вскочить и поднять штангу втрое тяжелее себя.

– Так я, получается, как Илья Муромец? – Маруся засмеялась.

Смех – хороший знак!

– Вроде того. Теперь нам надо научить тебя кушать ману с ложечки. У моего приёмного отца на это полгода ушло. Правда, я была маленьким испуганным заморышем, а ты у нас девушка взрослая, умная, сейчас я тебе как объясню-объясню, а ты как поймёшь-поймёшь...

На объяснения ушло довольно много времени. На упражнения по собиранию маны – ещё больше. Я с тревогой следила за её контуром. Как будто меньше утекает? Или нет? Что будет, если уйти с этого островка?

И вдруг меня осенила такая мысль, я аж в лоб себя треснула!

– Что? – заинтересовалась Маруся.

– Пенёчек я, вот что! А ну, расстёгивай ворот!

Я вытащила из-под платья свою оправу и отщелкнула застёжку. Маруся удивлённо уставилась на риталид:

– Это что – это ты всё время в этом ходишь? А зачем?

– Это оправа накопителя. Возможно, лучшего в этом мире. А вот камешки выгорели, тоже от чрезмерной разовой траты. Ну и... ещё потому, что меня в тот момент пыталась убить целая команда магов высшего класса, и защита сработала на пределе. Но даже пустая, она очень сильная. И сейчас мы слегка настроим её на тебя и на лечение... Давай, я тебе застегну. И быстро валим отсюда, у меня без неё башню рвёт.

Рисковая это была операция, честно скажем. Я потом уж подумала, что надо было не суетиться и переодеть оправу на берегу. Спасли меня мои же браслетики, привязанные для подзарядки в количестве аж двадцати штук. Когда мы опустились (честно скажем, практически рухнули) во дворе гимназии, все они были залиты энергией по самую крышечку.

– У-у-у-ух! – я сложила свою леталку в карман. – Ну-ка, дай посмотрим...

Всё-таки, риталид – это вещь! А риталид с камнями – вообще бомба! Но вот этих ужасных дырок в контуре всё ещё было более чем достаточно. Уменьшатся они вообще? Или Маруся так и будет, маг-инвалид?

О сомнениях я ничего говорить не стала, а наоборот – бодро улыбнулась:

– Доктор советует эмоциональный покой и соблюдение режима дня. Без моего разрешения оправу не снимать, последствия могут случиться непредсказуемые.

– А ты говорила – нужно научиться управлять...

– Правильно! – я наставительно подняла палец. – Первая ступень – уметь видеть ману и принимать её в должном количестве: не больше, и не меньше, чем тебе требуется. Если вдруг почувствуешь, что волосы как будто наэлектризовались или за шёлк, мех берёшься – и щёлкает, тогда сразу зови меня. Срочно!

– Ясно.

В нынешней ситуации подобная перспектива представлялась крайне маловероятной, но предупредить на будущее стоило. Боже, надеюсь, оно у нас будет, это будущее. И надеюсь, оно сложится благополучно...

– Пошли. Как бы не потеряли нас.

С этим я прямо угадала. Мы вошли в цветочную гостиную (через тот же пожарный вход, что и вышли), когда горничная Тома заглянула (видимо уже не первый раз) и спросила сидящих у входа:

– Не приходила?

– Кажется, это меня, – я аккуратно сняла тень и пошла через гостиную к выходу.

– Так вот она, – воскликнул кто-то. – Маша! Тебя два раза уже спрашивали.

Я вышла в коридор, и Тома сказала мне:

– Вы уж простите, барышня, однако имеем строгое указание в гостиную пускать не всех.

– Да я понимаю, Тома, не переживайте.

Везде свои условности. А тут, вроде как, заведение для пусть не высшего, но почти верхнего слоя общества. Ясное дело, что каждого желающего не пропустят.

– Сказалась троюродной сестрой вашей кумы. Выйдете?

Я смотрела сквозь зеркальную стену на очень неброско одетую женщину, стоящую у стенки возле самого входа и прижимающую к себе мальчишку лет восьми. Мальчишка был взъерошен, комкал в руках шапку и с любопытством озирался во все стороны, вытягивая шею, кажущуюся очень тонкой в вороте серенького пальто. Удивительные всё-таки существа – дети. Сколько силы жизни в них! Только появляется лишняя капелька – и вот они уже скачут, как кузнечики, и всё им интересно. А мамы, наверное, многие будут похожи на эту. Очень скромно одетые, очень уставшие...

– Так выйдете? – снова спросила Тома. – Или отправить?

Я встряхнулась, отгоняя меланхоличные рассуждения:

– Да выйду, конечно! Зачем же отправлять.

Тем более, что браслеты у меня заряжены от всей души.

Я довольно скоро вернулась в гостиную и обнаружила Марусю на том же месте, задумчиво сидящую над фортепиано. Что уж видела она в полированной крышке? Она почувствовала мой приход и спросила, не поднимая глаз:

– Слушай, а что будет со... Стивой?

– Я не знаю, – честно сказала я. – В том мире его не пришлось бы убеждать в подлинности происходящего. Он и сам бы знал, что магическое воздействие такого уровня предполагает определённые реакции. Одну – в том случае, если хочешь спасти жизнь. Или разные – во всех остальных.