Хозяйка Севера

Он при этом ещё и поиграл бровями, намекая на...

… на то, о чем я вообще не хотела думать.

Или хотела?

«Или сама думала, но боялась себе в этом признаваться?»

На секунду закрыв глаза, я глубоко вздохнула.

Я не понимала, что здесь творится. Не понимала, что творится со мной. Герман же не мог сделать что-то такое странное? Не мог заставить меня смотреть на мир по другому?

«Наташ, если бы он был в состоянии это сделать, он не стал бы тратить на тебя целый месяц впустую», — разумно предположил мой внутренний голос. — «Он бы сразу тебя так...зазомбировал».

Пожалуй, что так оно и есть.

— Наташ, — позвал меня Левицкий. Пока я разбиралась в себе, к нам в комнату вошло несколько человек, и только один из них был мужчиной. Пожилым мужчиной. Герман подошёл, чтобы поздороваться и обняться с присутствующими, а после протянул ко мне руку, ожидая, что и я присоединюсь к нему.

Я снова сама сделала два шага в его сторону, снова сама вложила свою ладонь в его ладонь, и снова сама встала рядом...наблюдая за тем, как расцветают широкие улыбки на лицах собравшихся.

— Наташ, давай представлю тебе наших домашних: это тетя Люда, она у них главный повар, — представил мне пожилую, статную женщину Герман.

Тетя Люда выглядела как ожившая картинка из советских фильмов: на голове что-то вроде большого пучка ( кажется, раньше это называлось халой), в ушах — крупные золотые серьги. Цепочка на шее и перстни на руках явно составляли комплект сережкам и выглядели типично советскими. У моей бабушки тоже похожие были, но правда попроще: самые дорогие наборы она продала, когда одна поднимала мою маму.

Платье на женщине было прямое, даже без пояска, что делало статную, но не полную фигуру тети Люды какой-то более... монументальной что-ли.

И казалось бы, что этот оутфит должен был закончиться тапочками или какими-то, на худой конец, туфлями на танкетке. Но нет, на ногах тети Люды красовались явно хорошего качества кожаные лодочки с вполне приличным каблуком.

Вот тебе и хала!

Пока я рассматривала тетю Люду, она также рассматривала меня — и непонятно почему, но она осталась довольна своим осмотром.

— Добро пожаловать в семью, дочка, — произнесла тетя Люда тоном... тоном моей бабушки. Ну, по крайней мере, вышло очень похоже. И она подошла, чтобы обнять меня.

Чувствуя, что у меня наворачиваются слезы, я подняла изумленный взгляд на Германа. Вот сейчас наша ментальная связь мне как раз очень пригодилась.

«Она что, знает мою бабушку? Они родственники, да? Может быть, они знакомы?»

В голове пронеслось тысяча и одна мысль о том, что Василиса Игнатьевна знала мою бабулю — ведь если та старушка знала бабушку Наташу, то может быть и эта тоже...

Пока тетя Люда крепко меня обнимала, я мысленно задавала этот вопрос Герману.

Но лишь когда та выпустила меня из объятий в объятия Левицкого, тот соизволил ответить:

— Нет, Наташ, просто тетя Люда любит меня также сильно, как твоя бабушка любила тебя.

Не выпуская моей руки из своего захвата, он быстро обнял пожилую женщину.

— Люблю как родного сыночка, — кивнула растроганная женщина. — Я за Альфой, почитай, с младенчества приглядывала. Нам самим детишек Бог не дал, зато вот Герман...

Я почувствовала, что меня саму тянет на слезы. Это, наверное, очень страшно — всю жизнь хотеть детей... и не получить их.

— Наташка, — Герман, прижав меня к себе, без проса поцеловал в макушку. — Ты мне обязательно родишь сына... и дочку.

Его серые, сейчас какие-то по особенному теплые, глаза встретились с моими почти заплаканными — и уж точно растерянными.

— Я тебе обещаю это, — улыбаясь, протянул он... но тем не менее, его слова сейчас прозвучали торжественной клятвой. И.. странное дело, я опять не возражала.

Я хотела детей. Всегда хотела.

Мальчиков, девочек — не важно, главное, чтобы была семья. Счастливая семья — о которой всегда мечтала моя бабушка. Счастливая семья, которую удалось создать, но не удалось достроить моим родителям. Уже будучи сама взрослой, я стала понимать и принимать тот жизненный круг, в котором мы все существовали: родители дают жизнь своему продолжению и уходят, освобождая место на земле для своих потомков. Но уходить они должны только в самом конце своего жизненного пути — в старости, когда тело становится тяжелым и немощным, а не молодыми, когда дети в них ещё нуждаются.

Именно поэтому я не отваживалась родить ребенка в одиночку. Это моей маме ещё повезло — у неё была наша бабушка Наташа, которая взяла меня к себе и воспитала из меня человека... но у меня такой бабушки, к сожалению, не было.

— Не думай об этом, — посоветовал Герман тихонько на ухо. Затем, подняв голову, начал представлять мне других людей. Вторым, с кем меня познакомил Левицкий, стал тот самый пожилой мужчина, который был единственным в компании женщин — муж его тети Люды.

— Это Сергей Павлович, Наташ, — кивнул мужчине Герман. — Он у нас тут домохозяин...

— Я только сберегаю дом в отсутствие хозяина, — смутился дедушка. — Называй меня, Луна, просто дядя Сережа.

Я вежливо кивнула, понимая, что даже это знакомство с домашними Германа тоже в некотором роде представление. Вот взять хотя бы тетю Люду...

Несмотря на то, что Герман представил её главным поваром, я всё же догадалась, что бывшая няня Левицкого занималась готовкой только потому, что просто любила это дело.

И ещё одно — Герман представил мне тетю Люду вперед её мужа. Насколько я поняла из рассказов Дарьи Андреевны, общество оборотней сильно иерархично... и, к сожалению, так же сильно патриархально.

То есть, если исходить из этого, он должен был сначала представить мне дядю Сережу, а потом только тетю Люду.

Пока я пыталась разгадать эту шараду, Герман представил мне и остальных двух женщин: обе помогали по хозяйству тете Люде. То есть, судя по всему, и убирались, и, если понадобится, готовили... или помогли с чем-то ещё.

Но вот что удивительно, среди представленных женщин не было ни одной из тех испуганных девушек, которых я видела здесь в прошлый раз.

Поскольку от меня явно ожидали какой-то заинтересованности в домашних делах, я и решила об этом поинтересоваться — можно сказать, решить для себя хотя бы эту, одну загадку.

— Кажется, в прошлый раз здесь работали ещё какие-то девушки, — дипломатично заметила я, ощущая тяжелую, горячую руку Германа на своей талии.

Его рука отвлекала моё внимание... я не должна была думать о Германе, это же полный бред... но я почему-то всё равно думала. И совсем не в том ключе, в котором мне хотелось.

В том смысле, что я уже в разводе около года, то есть целый год у меня не было мужчины, но...

— Дом не такой уж большой, — пожала плечами тетя Люда, прерывая мои не слишком здоровые мысли. — Обычно, мы вполне справляемся вчетвером. Если что починить надо, или генеральную — тогда вызываем помощь... ну и на полнолуния, конечно.

— Так ведь полнолуние уже совсем скоро? — не поняла я и повернулась к Герману. Тот же просто пожал плечами.

— Наташ, сейчас уже куда теплее, чем месяц назад... можно еду и в шатрах приготовить. Тем более, что оборотни любят свежий воздух.

— Это да, — тут же хором кивнули все присутствующие. — Любим.

После этого Герман, кивнув на свою тетю Люду, попросил её попозже показать мне дом — и рассказать что у нас тут и как...

— А пока мы устали и пойдем сразу в спальню. — Он кивнул своей бывшей няне и приказал. — Еду принесите нам наверх.

Этот резкий переход от тона благодарного и любящего воспитанника до голоса, отдававшего сейчас явный приказ, меня потряс.

Но остальные присутствующие этого как будто и не заметили.

Тетя Люда кивнула.

Две её помощницы: Света и Маргарита уже, кажется, стояли на изготовке, чтобы броситься на кухню исполнять желание Альфы, и даже Сергей Павлович, который вроде не имел никакого отношения к приготовлению еды — и тот как-то весь подобрался.

— Пойдем, — потянул Герман меня к лестнице. — Отдохнем.

Таким макаром мы поднялись на второй этаж и прошли по коридору... но не дошли до той комнаты, в которой я ночевала прошлый раз.

Герман открыл одну из дверей поближе и резко обернувшись, в одно мгновение поднял меня на руки.

— Маленькая перестраховка, — ухмыльнулся он, перенося меня через порог … а затем ногой закрывая за нами дверь.

Я думала, что вскоре после этого он опустит меня вниз, на пол, но Герман не спешил этого делать. Вместо этого он понёс меня прямо на исполинских размеров кровать.

— Наташка, — прохрипел Герман, стаскивая с меня прямо на ходу свою и мои куртки. — Наташка...

А со мной тоже что-то случилось.

Я вроде как хотела поинтересоваться по поводу его тети Люды, по поводу полнолуния... но вместо этого внутри меня как будто загорелся ненасытный огонь, который питался исключительно прикосновениями Германа.

Это уже не он, это я сама стаскивала с него одежду, цеплялась за него руками и ногами, искала губами его рот.

— Подожди... — вспомнила я, когда Герман уже добрался до моего нижнего белья. — Я же полдня в поезде провела.

Левицкий, отрастив коготь, одним движением разорвал мои трусики.

— Дурочка, — засмеялся мне прямо в мои приоткрытые губы Герман. — Наташка, какая же ты дурочка...

А я...

У меня было не так уж много опыта в этом деле. Я не была какой-то особенно стеснительной, но с Аркашей я и правда смущалась. Но...

… но с Германом было всё по другому.

Его ладони оказались достаточно большими, чтобы вместить в них мою грудь... впрочем, Герман не собирался прятать её таким образом — он целовал, трогал языком, сосал... и постоянно говорил мне, что никогда прежде не видел такой красоты.

И я верила ему. Абсолютно верила!

Возможно, у него и было бесчисленное количество других женщин, возможно, кто-то был красивее меня... но сейчас именно я чувствовала себя красивее всех. И желаннее.

Герману нравилась я вся.

Грудь, живот, спина, ноги... каждый сантиметр моего тела оказался зацелован, каждый клеточка моего тела пела... и требовала всё больше и больше ласки.

Лишь в один момент я испугалась и даже постаралась отстраниться от Германа, когда случайно увидела его возбужденный член.

Я не была наивной девочкой, и понимала, что все эти изумительные ласки — это прелюдия к главному действию, всего лишь увертюра, чтобы разжечь в наших телах желание и подготовить их к основному блюду...

Только вот размер Германа...

— Наташ? — спросил Герман, глядя на меня своими сияющими серыми глазами, которые сейчас были темными... словно расплавленный в жару асфальт.

Я сглотнула, указав на наиболее изменившуюся часть его тела.

— Не уверена, что это в меня влезет, — честно призналась я. — Совсем не уверена...

Я почему-то думала, что Герман в этот момент проникнется к моему страху. Что начнет успокаивать, обещать, что всё будет хорошо, а лично он будет очень нежен и осторожен... но вместо этого Левицкий просто заржал. Не хмыкнул, даже не улыбнулся снисходительно — а заржал так, словно я сказала какую-то ересь.

— Ну что? — обиженно протянула я, пока Герман подтаскивал к себе мои ноги. — Что в этом смешного?