Из любви к искусству

Нэрданель рассмеялась. На дворцовую конюшню они тайком забрались по предложению Финдис. А потом, когда няньки, Финвэ и Махтано забегали внизу и забеспокоились, тихонько спустились и вернулись обратно к фонтанчику в дворцовом розарии. И сделали вид, что никуда не отлучались. Это было тысячу лет назад.

Они успели поболтать и посмеяться еще немного, но потом все же пришлось откликнуться на зов и возвратиться к другим дамам. Наутро Нэрданель вспомнила тот разговор, чуть взгрустнула и взялась за обычные свои дела. Но, как видно, Финдис себе не изменяла и была настроена решительно.

— Догадываюсь, ты приняла мои слова за пустую болтовню! — она будто прочитала мысли подруги и легонько подтолкнула ее локтем.

Сопровождаемые лакеем они уже ушли с крыльца, миновали холл, несколько парадных комнат и, пройдя дворец насквозь, оказались в большом внутреннем саду. На залитой светом террасе дожидался сервированный на двоих столик.

— Слегка, — решив быть откровенной, согласилась Нэрданель и смягчила свои слова улыбкой. — Тогда столько всего говорилось.

— Да, я понимаю, — поспешно кивнула Финдис. — Садись, вот. Спасибо, Массэ, пусть подают… Сейчас нам принесут всякие закуски, а потом сладкое. Тебе понравились тогда кремовые корзиночки и эклеры? Вот и хорошо… О чем я… — отвлекшись на сервировку, она принялась двигать на столе тарелки и приборы и не сразу вернулась к нити разговора. Нэрданель с удивлением отметила это про себя.

— А, так вот… — продолжила, наконец, Финдис. — Я же была совершенно серьезна: я вдруг поняла, что мне необходимо если не вырваться из моего круга общения, то хотя бы что-то в нем изменить, — она снова замялась и покрутила в руках ажурное колечко от салфетки.

— Что же не так? — пришла на помощь Нэрданель. Она тоже не спешила приступить к еде и внимательно слушала, соображая, к чему должно привести это признание.

— Как сказать… Думаю, я слишком часто вижу тех, кто слишком живет манерами. Знаешь, закрывается веером, говоря о визите — о, ужас! — трубочиста. Или бледнеет от одного взгляда на паука, или называет лошадиный зад «частями возле хвоста»… Звучит глупо, но я вдруг взглянула на это со стороны и поняла, что должна что-то предпринять. А то через несколько лет стану копией своих кузин. А их и так слишком много… Вот. Как видишь, у меня изначально был корыстный повод тебя пригласить!

— Мне кажется, этот повод, не хуже многих, — осторожно улыбнулась Нэрданель. — Я рада, что он позволил нам встретиться.

— А я-то как рада! — будто бы с облегчением воскликнула Финдис, снова и лицом, и жестом, и интонацией скопировав мать. Теперь уж явно не нарочно.

После паузы, когда они, наконец-то, отдали должное раковым шейкам и альквалондским мидиям с зеленым салатом, а слуги вынесли на террасу новые закуски, Нэрданель решила вернуться к разговору.

— Сомневаюсь, что король Финвэ делает все перечисленное. Имею в виду трубочистов, лошадей…

— Нет. Конечно, нет! — поспешила опровергнуть Финдис. — Ни он, ни Иримэ! Но Иримэ еще ребенок, и, хоть я ее и обожаю, с ней пока рано говорить обо всем на свете. Ну и с папой… Кстати, он тоже бунтует на свой лад. Либо запирается в кабинете, либо натягивает эту ужасную древнюю куртку и маскарадным образом сбегает через ход для слуг. Ну ты сама, наверное, знаешь.

— Он часто приходит к нам в этой куртке, — зачем-то сообщила Нэрданель.

Неожиданные визиты короля в их доме были явлением регулярным. Они с отцом то и дело располагались прямо на кухне, где Ториэль — вообще-то она не жаловала вторжений на свою территорию — гремела посудой и хихикала в ответ на всегдашний поток комплиментов. Странным образом король в охотничьей куртке и таких же сапогах гармонично уживался в сознании Нэрданель с королем в безупречно скроенном сюртуке, под руку с сияющей королевой.

— Вот-вот… Хорошо, что Курво вернулся. Я иногда поколотить его готова, а он меня, наверное, тоже, и мы уже, представь себе, трижды за две недели жутко поругались. Но, по крайней мере, его всегда интересно слушать, и он никогда… Ну да ладно.

У Нэрданель были свои представления о принце и том, как к нему может относиться слово «интересно», но она не стала уточнять и что-то выспрашивать, сочтя это неуместным и, пожалуй, бестактным. А Финдис тем временем вздохнула, решительно наколола ломтик форели, но остановилась, не донеся до рта, и вернула на тарелку. На лицо ее набежала тень, она нахмурилась, явно задумавшись над чем-то, а затем в своей манере тряхнула головой.

— Прости, что раньше этого не сделала. В смысле так давно тебя не приглашала. Не со всеми вместе, а просто… Ты же моя самая близкая подруга, а мы видимся мельком или по праздникам! Как же так получилось?

Нэрданель тоже отложила вилку, ощущая смятение. Во-первых, от озвученного и немного неожиданного своего статуса, а во-вторых, оттого, что не знала, как ответить.

— Тебе вовсе не за что…

— …Да, я знаю, что ты скажешь, — не дала договорить Финдис, — но все менялось как-то постепенно. В детстве я и не думала, что статус принцессы однажды замкнет вокруг столько рамок.

— Я тоже, — осторожно согласилась Нэрданель, имея в виду, что тоже в детстве о многом не думала. Но в ответ на ее слова Финдис опять вздохнула, опустила руки под стол и теперь казалась совершенно расстроенной.

— Финдис? — с тревогой позвала Нэрданель.

— Я всегда подозревала, что ты… Ты думала, я изменилась из-за того, что вдруг возомнила себя принцессой? — спросила она, настороженно глядя на Нэрданель и наклоняясь к ней через стол. — Думала ведь? Думала? Да? Да?

— Конечно, нет…

— Ох, Создатель!..

Они обе замолчали, а потом Финдис снова тряхнула головой, решительно раздвинула тарелки и, поймав руки Нэрданель, сжала их в своих ладонях.

— Пожалуйста, не думай так больше, — с жаром заговорила она. — Я сама не знаю, как получилось, но меня стало окружать все больше строгих учителей, воспитательниц, разных услужливых леди… Представляешь, скучные балы стали чуть ли не единственным развлечением. Постепенно я даже их полюбила!

— Тебе совсем не обязательно оправдываться, Финдис! И я нисколько не считаю, что ты в чем-то изменилась, — попыталась остановить ее Нэрданель.

— Нет, постой, я хочу договорить. Чтобы ты не думала, будто я сначала позабыла про тебя, а потом заскучала от безделья и решила вернуть.

— Я вовсе…

— Знаешь, а давай пройдемся. Не возражаешь? Массэ, Массэ, мы пока повременим с чаем!..

И Нэрданель не осталось ничего другого, кроме как подняться следом за Финдис.

От широкой ступенчатой террасы в сад вела ровная, посыпанная розоватым песком дорожка. Заполняя внутреннее пространство между крыльями дворца, вдоль нее тянулись причудливые клумбы, красиво подстриженные низкие кустарники, бордюры из ярких цветов. Между ними тоже вились аккуратные дорожки и тропинки, они направляли гуляющих к мраморным скульптурам, вазам и небольшим фонтанчикам, украшающим эту часть сада. Дальше, за внутренними пределами дворца, сад поднимался от земли, притворно дичал, густел деревьями, пышными кустами и увитыми плющом решетками. Там царила полутень, в ней таились беседки, искусственные гроты, били поднимающиеся из глубин Туны родники. Там были самые интересные места — излюбленные места их детских игр и проказ.

— Иногда я хотела взбунтоваться, — заговорила Финдис, когда они оставили за спиной террасу, столик с закусками и углубились в древесную тень. — Думала, все: завтра я потребую, чтобы эти ужасные занятия по дремучей истории прекратились, раз и навсегда! Чтобы за десять дней мне давали пять уроков верховой езды и два — древних языков, а не наоборот! Или чтобы не заставляли целый день сидеть в очередном благотворительном клубе и шить рубашки очередным альквалондским рыбакам…

— И что же тебя останавливало? — выслушав, спросила Нэрданель. Спросила всерьез, без затаенного порицания или, еще хуже, ехидства.

Финдис пожала плечами.

— Наверное, я просто трусиха.

— Вот уж неправда, — не согласилась Нэрданель. — Ты никогда не была трусихой.

Финдис опять пожала плечами, а теперь еще и вздохнула.

— Может, ты права. Дело не совсем в этом. Хотя и в этом тоже: я все же опасалась, — они остановились рядом с увитой плющом беседкой, возле ее ступеней шептался убегающий через сад ручей. — Попробую объяснить… Мама всегда хотела, как лучше. Конечно, она и сейчас этого хочет: чтобы все было идеально, происходило по ее продуманному плану… И вот тогда у нее тоже было такое желание: чтобы я выросла хорошей девочкой и настоящей принцессой. Ну, знаешь: воспитанной, умной, красивой, разбирающейся во всем на свете…

— Это хорошее желание, — заметила Нэрданель.

— Конечно. Но оно не совпадало с моим. Помнишь ведь: то я хотела стать моряком, то разводить лошадей или уехать наблюдать за орлами в Пелори. Мы часто спорили тогда, и я на нее ужасно обижалась. Ну у нас в доме тогда постоянно кто-нибудь на кого-то обижался… А потом… — она замешкалась и замолчала.

— Что потом?

По крыше беседки шустро прыгали сойки, и Финдис рассеяно смотрела на них, накручивая на запястье хвостик от пояса на платье. У Нэрданель возникло ощущение, что подруга оправдывается, но обращаясь, как будто, не только к ней.

— Был какой-то крупный прием. Да, в честь годовщины родительской свадьбы. Мы накануне крепко поспорили: я хотела кататься вокруг Туны, а мама настаивала, чтобы я хорошенько повторила новую сонату и сыграла ее вечером перед всеми. А до этого еще и Курво подлил масла: он, сама понимаешь, не очень-то жалует эту дату. Поэтому для скандала был нужен только повод. В общем, все были в ссоре, а тут прием, гости… Я надулась и уселась в боковой комнате и наблюдала через дверь. Мама сновала между гостями, болтала со всеми, шутила, веселила всех и каждого. Она так старалась выглядеть хорошей хозяйкой, хорошей королевой. И это было так … видно. Неизменная улыбка, блестящие глаза, торопливые жесты — и легкая паника во взгляде. Ты же замечала, правда?

Нэрданель замечала. Она не так часто посещала дворцовые приемы, но вот хотя бы на этом самом обеде то, о чем говорила Финдис, бросалось в глаза. Королева так хотела, чтобы все прошло идеально, чтобы гости не скучали и не чувствовали себя покинутыми, чтобы у них сложилось нужное впечатление… Приводило это к тому, что подчас ее поспешность граничила с суетливостью, заинтересованность беседой с болтливостью, а волнение с несобранностью. Нэрданель понимала, что за этим стоит, но, вероятно, не все были готовы проявить такое же понимание.

— И вот я в какой-то момент все это увидела. Как она бегает, старается, как хочет создать видимость, что все у нас хорошо. Как будто от одной видимости все однажды действительно наладится… А потом рядом с моей дверью кто-то остановился и обменялся парой фраз: мол, королева сегодня особенно лезет из кожи вон, верный признак, что у них случилась очередная буря.

— Какая низость, — возмутилась Нэрданель. Она знала, что в городе про Индис говорили всякое, но чтобы шептаться прямо за спиной у хозяйки дома!..