Из любви к искусству

И он незаметно для себя разошелся и принялся рассуждать о манерах и маньеризме, школах, стилях, приемах и всем таком прочем. Нэрданель делала вид, что слушает, а сама размышляла над ответом, который необходимо было утром же отправить мастеру Ф. Наконец, она поднялась, сказала, что устала за день и ушла к себе.

За ночь в маленьком камине сгорела пара дюжин испорченных листов. Результатом стало письмо с тщательно подобранными словами — одновременно учтивыми, решительными и полными собственного достоинства. Оно было вложено в коробочку с брошью, а сверток заново запакован. Прямиком из ящика возле калитки он отправился в сумку почтальона, и только тогда Нэрданель отложила теплую шаль и оставила наблюдательный пункт у окна. Она забралась в постель и без сна пролежала пару часов; слушала, как проехала по Медному переулку тележка молочника, стукнул калиткой их сосед мастер Ирвэ, залаяла вдалеке собака… А потом пришла и загремела плитой Ториэль. Вскоре звонок пригласил всех к завтраку.

— Ты по-прежнему расстроена, — заметила за столом Нинквэтиль. — Я слышала, ты спускалась вниз под утро?..

— Да, я выходила в сад. Смотрела свет, наблюдала… — ответила Нэрданель, проигнорировав первую часть замечания.

— Это правильно… Наблюдение — важная часть любого обучения, — рассеяно заметил из-за газеты Махтано. За завтраком он всегда вдумчиво читал «Колокол» или, если уходил в Университет слишком рано, просматривал его передовицу. — О! «Окончательно принято решение продлить Малую Белую улицу за пределы холма и соединить ее с Морским трактом, чтобы…» Ну дальше понятно. Вот это хорошо, давно пора, я говорил Финвэ…

— Махтано! — возмущенно оборвала его Нинквэтиль.

— А?..

— Я пойду, — не став дожидаться, когда отец опомнится и переключит внимание, Нэрданель скомкала салфетку и отодвинула тарелку с недоеденным омлетом. — Буду заниматься. Хорошего дня в Университете!

Чмконула отца в щеку и убежала наверх — прятаться от мира.

И вот теперь она лежала на кушетке и строила догадки: достаточно ли ясно в новом письме изложены ее намерения? не сочтет ли мастер Ф. такие слова словами неблагодарной грубиянки? а если он снова пришлет ей что-нибудь? или об инциденте узнают? какие-нибудь ушлые писаки вроде вчерашнего Майрендила?..

«Дочь преподавателя Университета просит подачку у прославленного мастера!» Нэрданель представила, как мальчишки-газетчики выкрикивают что-то подобное на улицах города, и невесело усмехнулась. «Или так: «Мастер Ф. фраппирован бестактностью девицы Махтаниэн». Представляю реакцию родителей…».

Внезапно она приподнялась на локте и прислушалась: снизу доносились чьи-то голоса. И почти сразу на лестнице раздались торопливые шаги, а в дверь настойчиво постучали.

— Нэрданель! К тебе пришли!

Сердце у Нэрданель будто замерло, а потом заколотилось так, что несколько секунд она не могла вымолвить ни слова. Только вскочила и стала озираться, будто боясь быть застигнутой за чем-то постыдным.

— Нэрдане-ель! Ты слышишь? Открывай же! — снова раздался зов и настойчивый стук.

— Да… Да, мама! Я сейчас! — наконец, выдавила из себя Нэрданель и, сглотнув, отперла.

Она чувствовала, что ужас захлестывает ее волной, и даже не стала уточнять у матери, кто именно пришел и зачем. Спускалась вниз с обреченным видом, безуспешно придумывая какие-то объяснения и оправдания. Мол, «я не хотела», «я имела в виду…», «я подумала…» От Нинквэтиль все это, разумеется, не укрылось, и она что-то спросила встревоженным голосом, но Нэрданель не слышала, а только считала ступеньки и шаги до встречи со своим позором.

— Добрый день, ниссэ Нэрданель, — поклонился ей ждущий в передней крепкий улыбчивый юноша в дворцовой ливрее. — Мне велено передать вам это и подождать, сколько нужно, — и он поклонился снова и протянул конверт из нежно-голубой бумаги.

Нэрданель в замешательстве взяла его, повертела и подрагивающими руками не очень аккуратно надорвала край — изнутри выскользнул сложенный листок. «Доброе утро! Надеюсь, ты помнишь про наш разговор? Не вздумай изобретать отговорки! Если потребуется, Тирьо будет ждать весь день, и его страдания будут всецело на твоей совести. Ф.»

— Создатель Всеблагой, это от Финдис!.. — выдохнула Нэрданель и почувствовала сильное желание присесть на стоящую здесь же скамеечку. Но сдержалась.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — снова забеспокоилась Нинквэтиль и заглянула через плечо. — Ты второй день сама не своя…

— Я просто неважно спала, — взяв себя в руки, Нэрданель изобразила улыбку и отдала матери письмо. — Принцесса напоминает о своем приглашении. Как она выразилась, «поболтать о том, о сем»… Мы с ней разговорились — тогда во дворце.

— Видно, напоминание нелишнее, — кажется, Нинквэтиль такое объяснение успокоило, и она вернула письмо и жестом пригласила юношу на кухню. — Моя дочь скоро будет готова, а пока Ториэль угостит вас чаем.

— Благодарю, леди!

Дождавшись, когда Тирьо следом за выбежавший на зов служанкой скроется за дверью, Нинквэтиль приобняла дочь за плечи и шепнула:

— А тебе это «поболтать» пойдет только на пользу.

Нэрданель поняла, что с отговорками действительно не выйдет, и обреченно потопала наверх.

Через полчаса запряженная парой лошадей коляска выехала из Медного переулка на Большую Мастеровую, затем на Валимарский бульвар и стала пересекать респектабельный Западный Склон по направлению к вершине. За время пути Нэрданель успела подумать, что подзабытый визит оказался даже кстати — на случай, если разгневанный мастер Ф. действительно надумает явиться к ним в дом. Хотя если он скрывает свою личность даже от Ее Величества Ингвис и других королевских особ, с чего бы ему делать исключение для некой неумной и наглой девицы?.. Да, это была еще одна нелепая мысль. Что ж, в таком случае пусть поездка станет возможностью отвлечься от подобных мыслей и, наконец-то, успокоиться. Нэрданель вздохнула, стиснула в руках сумочку и принялась смотреть по сторонам.

Финдис в легком светлом платье с альквалондским кружевом по вороту выпорхнула на крыльцо, когда лакей уже приблизился к коляске, распахнул дверцу и с поклоном протягивал пассажирке руку.

– А вот и вы! – и слова, и интонация, и жест принцессы были те же самые, что у королевы в вечер недавнего обеда; только более широкая улыбка да скользнувшая во взгляде хитринка давали повод заподозрить не столько очевидное сходство, сколько легкую иронию.

— Добрый день, Финдис, — поздоровалась Нэрданель, — спасибо за присланную коляску, не стоило…

— Так-так-так! — с напускной строгостью сразу оборвала ее Финдис, жестом отпустила Тирьо и, взяв под локоть гостью, повела ее внутрь. — Только безо всяких условностей! «Благодарю», «не стоило», «будьте любезны»: оставим это до очередного маминого бала. А сейчас весь дворец в нашем распоряжении. Мама с младшими укатила на прогулку, Аракано на лекции, папа в Собрании. Поэтому можем без помех есть пирожные, сплетничать и обсуждать книжки, ленты, леденцы!

— Какой прекрасный план, — согласилась Нэрданель, слегка озадаченная таким напором.

На самом деле про приглашение она не столько позабыла, сколько не сочла нужным придать ему большое значение: такие нередко звучали на подобных вечерах. «Ах, душечка, вы обязательно должны приехать к нам на обед! Я покажу вам оранжерею с орхидеями, они прекрасны!.. — Да-да-да, всенепременно, буду ждать от вас письмо!» А по прошествии нескольких месяцев «душечки» заново знакомятся на новом балу.

Хотя с Финдис-то все было не так страшно. Они были знакомы давно — с детства, когда вместе играли возле дома в Медном переулке, в дворцовых комнатах или в садах на вершине Туны. Нэрданель такого не помнила, но родители рассказывали: до этого король приводил в гости и первого сына, и не только к ним — ко всем своим друзьям, у кого были дети близкого возраста. Но никакой дружбы или симпатии у принца с Нэрданель уже тогда не завязалось, так что и за знакомство ту чуть ли не младенческую встречу считать было нельзя. Другое дело Финдис.

Нэрданель была старше, мнила себя почти взрослой, и потому ей была приятна новая и ответственная миссия: присматривать за очаровательной белокурой малышкой, пока родители беседуют с королем или пока няньки разрешают им одним гулять по саду. Взрослые едва ли догадывались, что вне их поля зрения малышка превращается в настоящего сорванца, только и ждущего момента, чтобы куда-нибудь забраться или что-нибудь натворить.

Но постепенно они подросли, и детские проказы и шалости потеряли былую привлекательность. Нянек сменили учителя и менторы, принцессу стали уже повсеместно звать «ваше высочество», и она сделалась полноправной участницей придворной жизни. Разница в положении девочек обозначилась острее. Нэрданель это понимала и принимала. Отношения их нисколько не испортились, нет, а общение никогда не прерывалось, но сделалось как-то суше, формальнее и свелось к переписке по случаю и таким же беседам — тоже по случаю.

И вдруг три дня назад все на том же празднике Финдис вот точно также взяла ее под локоть и увлекла к окну, в сторону от кружка болтающих дам. В самом этом не было ничего удивительного: все же виделись они относительно часто и общались всегда тепло.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросила принцесса.

— О великолепных шелковых подъюбниках мастера Финтиля? — предположила Нэрданель. Это была последняя из животрепещущих тем, поднятых кем-то из многочисленных валимарских гостей королевы.

— Слава Создателю, нет, — со смехом помотала головой Финдис, и ее умопомрачительные золотистые локоны метнулись по обнаженным плечам. — Ни о подъюбниках, ни о шпильках с винтовой ножкой, ни о корсете с китовым усом, ни о лимонно-шафрановом соусе леди Линтэ, ни о… О чем там говорила Ингвистиль?

— Я даже и не помню…

— Ну и Тьма с ними! Ха-ха, да не смотри так!.. Я думаю о том, что мы с тобой давно не виделись. По-настоящему. И нам обязательно нужно встретиться после этого всего. Имею в виду без гостей: просто поболтать о том, о сем, поделиться новостями, может, прокатиться верхом…

— Это хорошая мысль, — лаконично согласилась Нэрданель.

— Вот и прекрасно. Через три дня? Договорились, — дождавшись, когда Нэрданель кивнет, Финдис наклонилась еще ниже и, убедившись, что их никто не слышит, добавила: — Признаться, мне иногда остро не хватает кого-то, с кем можно обсудить что-то кроме шпилек, соусов, помолвок и свадеб. Я знаю все о Валимаре, о погоде в Валимаре, о природе в Валимаре, о кухне в Валимаре, о моде в Валимаре, постоянно катаюсь в Валимар, и меня иногда просто тошнит от Валимара! — закончила она свистящим шепотом и отстранилась, сделав страшные глаза, — в точности, как недавно Финвэ.

— Твоя мама сейчас рассказывала, что вы ездили в сады леди Асвэн. Это недалеко от Тириона, — не зная, как еще отреагировать на признание, заметила Нэрданель.

— Да-да, сады, мама… Нет, не подумай, я люблю и маму, и сады, и поговорить о юбках! И всех этих очаровательных болтушек — моих кузин и племянниц, тоже очень люблю. Но иногда хочется забраться на крышу конюшни, есть там яблоки и наблюдать за всеми сверху.