Рыцарь и Смерть

— Купить твою благосклонность? — Христиан сжал кулаки. — Ты назвала себя торговкой, но не говорила, что ты еще и блудница! Знаешь, я не привык считать благосклонность дамы предметом торговли; мне хватит и здоровья сестры. Если существует другая цена, — назови ее. Если что — я тоже живой.

— Браво, красавчик! — бледная дама широко улыбнулась и захлопала в ладоши. — Ты догадлив и умеешь торговаться. Действительно, если человек не имеет за душой других наличных (это не твой случай, ну да ладно), — он может предложить мне немного своего времени. Помнишь, я называла срок в двадцать лет? Ты готов отдать за жизнь сестры двадцать лет своей жизни?

— Почему нет? — Христиан пожал плечами. — Она же моя сестра.

— Ты так легко соглашаешься, — покачала головой Смерть. — Впрочем, у тебя есть на то основания. Уж не знаю, Бог ли тебя любит или родители очень старались, но ты получился весьма удачным парнем: на роду тебе написано больше ста лет, а это редкость. Так что радуйся, Христиан: ты отделался очень легко и совершенно точно не переживешь своих друзей. Ну ничего, мы еще поторгуемся!

Бледная дама подмигнула ему и шагнула за колонну.

Через неделю сестра начала чувствовать пальцы ног, еще через неделю смогла сесть, а через месяц начала ходить. Болезнь изменила ее нрав: боевая и резкая ранее, за время, проведенное в вынужденной неподвижности, она стала гораздо более задумчивой.

Свою долю отцовского наследства Венцеслава употребила на вступительный взнос в Дубравницкий монастырь.

— Я молилась день и ночь, — и чудо исцеления было явлено мне! — с жаром говорила она. — Это означает, что Господь призывает меня на путь веры.

Христиан не стал ее разочаровывать. Теперь он, сумевший выторговать у Смерти жизнь сестры, а ранее — жизнь брата, мог быть спокоен: «даме в четырех ипостасях» было некуда бить, ведь никаких иных привязанностей на земле у него больше не осталось.