Крылья пепла

Глава 4

Я не дева… Урод… Не урод вовсе. Но и не так хорош, как был.

Зеркало отражало унылую действительность и никакие уговоры не помогали. Так привык притворяться, что тело, словно откликаясь желаниям, быстрее уставало, дольше заживляло раны, оставляя шрамы-следы, рисовало тени под глазами, если пару ночей не спать. А еще исчертило паутинками морщин лоб и кожу в уголках глаз, присыпало пеплом сияющие, как летнее солнце, волосы. Это сейчас они едва прикрывали лопатки, а некогда стекали тугой косой. На две ладони выше колена. Длиннее только у семьи Владыки.

Светоч, Сияющий-во-Мраке, Владыка земель Элефи Халле, светлый Маэльхаэл тен’Тьерт… Я помню, что обещал.

Старшие ушли, и магия ушла вместе с ними. Остались жалкие поскребыши, клочки и паутинки. Из-за этих паутинок он и торчал ранним утром на холме. Там был особенный ветер. Живой. Не отравленный тьмой Янэ, не иссушенный светом Ана. До мест, куда разделившись в небе надвое, упал звездный скиталец, отсюда, от Ллотина, было несколько месяцев пути. Что в один край мира, что в другой. Эйт был у обоих. И это действительно был край.

Вейне смотрел на себя в зеркало, упершись руками в таз для умывания. Полотенце сползло с плеча и макнулось в воду. Изловил, пока все не вымокло, умылся. Вывернулся из перевязи — в пряжки и на ножны грязи налипло. Сел чистить, и мокрое полотенце пришлось кстати. Спохватился, что и сам в грязи, и полез в сумку. Захотелось поругаться задницей. Очень. Ругательства, наверное, единственное из старого наречия, что ни капли не изменилось. «Аста ин хашши[1]», — сказал он про себя, а потом и в голос несколько раз. В сумке из чистого было только «на выход», то что Хафтиз называл эльфячьими шмотками, но лучше быть чистым эльфом, чем чумазым не пойми…

«Я не дева», — снова крутнулось в голове, и Вейне замер посреди комнаты без штанов, вернее, со штанами, но штаны были в руке.

Тогда он тоже без штанов был, совсем без всего. И было это лет десять назад или даже больше в Новом Ведере, летом.

Мраморный берег, так звалось это место. Там полно было развалин, что в песке, что в воде: остатки колонн, облицованный камень, куски статуй, а если присмотреться, то можно и отмель увидеть, прежний холм, на котором в том, старом городе, еще до землетрясения университет стоял. Желающих здесь купаться не было, можно так нырнуть, что и Единый не достанет. Потому Вейне туда и ходил, когда бывал в городе. И именно что купаться полез. Вышел во всей первозданной красоте, волосы отжал и наслаждался, как по мокрой коже скользит ветер и солнце, как подсыхают соленые капли.

— Ты эльф? — сказал писклявый девчачий голос позади. По голосу вообще-то не очень понятно было, что он девчачий, зато голая задница это поняла совершенно отчетливо. И ей, заднице, сделалось неловко. Была бы там девица постарше, можно было бы и обернуться.

Вейне все же повернулся, но аккуратненько, заодно и одежду глазами нашарил. Как раз там, откуда говорили, с торчащего из песка куска стены с выступом. Штаны на выступе лежали, а над ним болтались чумазые детские пятки. Потом пятки пропали и свесилась тускло серая, словно седая, голова с короткой косицей и загорелая исцарапанная рука. Потом в него, хихикая, бросили штанами.

— Ты эльф, — уверенно заявила мелкая нахалка, когда Вейне уже не только в штанах был, но и в рубашке. И мечи на место прицепил.

— С чего взяла?

— Красивый, — со знанием дела отозвалась она, а Вейне озадачился, учитывая все, произошедшее ранее.

— Ты это по заднице поняла?

— Тю… То же мне… Задницы у всех одинаковые. А нянька Агота говорит, что вся жизнь одна большая задница. Просто видела, как ветер вокруг тебя плясал.

— Брысь, мелочь.

— С чего бы?

— Я не лучшая компания для юных дев

— Так я не дева! Я отродье, — и волосы отодвинула так, чтоб был виден краешек уха, — причем мерзкое, а еще кара Единого.

Вейне хмыкнул и пошел прочь. Произнесенное, хоть и было произнесено как шутка, отдавало застарелой обидой. Девчонка увязалась следом.

— А нормальное имя есть? — спросил он, слушая, как она, едва успевая за его широким шагом, пыхтит позади, и остановился.

— Сте… йшшш, — выдала она, ткнувшись носом в перевязь с мечами, и от этого получившегося созвучия Вейне пронзило стылым холодом, белым безмолвным отчаянием, и разрозненные обломки былого Ведере показались на мгновение статуями Майр’маэлн фиеналь, Сада застывших слез[2] в Райвеллине, таком же недосягаемом сейчас, как ушедший под воду город людей.

Я не дева…

Было бы странно увидеть «отродье» здесь, в Ллотине. Волосы были похожи, а вот глаза… Глаз Эйт припомнить не мог.

Дверь отворилась почти не слышно.

— Какая прелесть, ты меня так ждал, что решил сэкономить время заранее сняв штаны?

— Ну… допустим, — проговорил он, оборачиваясь к вошедшей. Если в зале внизу еще удавалось делать вид, что он ее не заметил, то тут уже не отвертеться. Да и тело явно дало знать, что радо визиту. — Кайтмарен.

— Вейне, — улыбнулась она, заметив реакцию.

Дальше говорить было незачем, и примерно с пару часов они весьма активно не разговаривали. И каждый получил свое.

— Я ведь даже не особо тебе нравлюсь, — проговорил Эйт, заправляя за острое ухо когда-то черную, а теперь каштановую прядь, гладкую, как паучий шелк.

— Что с того? Я знаю, кто ты на самом деле, Вейне Эйт, и мне этого… Да, и поэтому тоже, — проговорила она, запнувшись всего на долю мгновения, когда острый коготь изогнутого кинжала пощекотал нежную шею под подбородком. — Но и ты не забывай, кто я.

Другой кинжал, тонкий, как жало, кольнул бедро в интересном месте, но Вейне не шелохнулся. Да и кто бы дергаться стал при таком раскладе?

— Я помню кто ты, Кайтмарен’таэро’аше тен’Морн[3], Темная дева[4]. Но если откроешь рот, мне будет совершенно плевать на твое имя, титулы и прочие достоинства и умения. Несмотря на годы обучения у Невест Янэ, тебе со мной не тягаться.

— Зачем вообще из этого тайну делать?

— Ты же зачем-то красишь волосы и прячешь клановую печать под гримом.

— Я не самоубийца.

— Вот и я тоже, Кайте.

— Я просила звать меня Кай, — медленно проговорила она и провела кончиком клинка по коже.

— Я не хочу. И разве не лучше быть первой, чем осколком?[5]

— Все те из нас, кто вышел за Стену, сейчас такие осколки, — ответила девушка и убрала оружие.

— Зачем вышла за Стену ты? — спросил Вейне, тоже пряча кинжал обратно в висящий на изголовье кровати пояс.

— Не ты один мог получить распоряжение Владыки.

— У тебя свой Владыка, а у меня свой.

— Был.

— Почему был? Разве Маэльхаэл тен’Тьерт ушел?

— Ах, этот… — томно произнесла она, потянулась к его волосам и убрала прядь за ухо, обведя это самое ухо по контуру. — Куда он денется, он вечен.

— Как давно ты была в Землях?

— Ммм… пару лет после Сошествия. Не смогла даже года выдержать. Меня угнетает атмосфера обреченности и зацикленности на Великой цели, замуровали себя там как в склепе…

— Зачем явилась?

— Скучала. Возможно. — Вейне хмыкнул и закатил глаза. — Слушала, как ты пел. Видела, как ты уносил прятать свою боль. Заметила, что вернулся другим. Стало интересно. — Кайтэлеф придвинулась ближе, запустив руку туда, где раньше был ее кинжал. — Повторим?

— Мне нужно поспать.

— Как хочешь, — чересчур равнодушно отозвалась девушка, лаской выскользнула из-под простыни и принялась одеваться. У нее было идеальное тело. С ней было удобно, и Вейне практически никогда не отказывал ей в физической близости. Но душу она не трогала. И если раньше он просто не чувствовал ничего, то сегодня было что-то вроде легкой неприязни и хотелось, чтоб она ушла поскорее.

— Я тоже собираюсь наняться в обоз до Ведере, пусть бы Хаф и делал вид, что ты не в курсе, я знаю, что ты всегда в курсе, если дело касается таких вот дел.

— Каких?

— Не совсем законных.

Вейне хмыкнул и напустил на себя максимально многозначительный вид, насколько это возможно было, лежа в одной простыне. Похоже Хафтиз опять на что-то согласился, не спросив его.

__________________________

[1] Аста ин хашши — ругательство в значении «застать врасплох», буквально взять за зад.

[2] Майр’маэлн фиеналь, Сад застывших слез — место упокоения и почитания ушедших элфие.

[3] Кайтмарен’таэро’аше тен’Морн — Кайтмарен Сумрачная (кайте майрен — Первый камень) младшая дочь из дома Мориона; титул таэро носят дети Владыки Элефи Таре, Детей Сумерек.

[4] Темные девы — воительницы элтаре (Детей Сумерек), посвященные темному Хранителю Янэ, личные охранницы и наемницы, носят на теле рунные татуировки, обозначающие ранг. Клятва верности закрепляется ментальной печатью.

[5] И разве не лучше быть первой, чем осколком? — игра слов: кайтé — первый, кай — осколок, крупица.