Pop-принцесса
- Автор: Рэйчел Кон
- Жанр: Любовные романы
- Дата выхода: 2004
- Цикл: Фенечки
Читать книгу "Pop-принцесса"
ДВА
В моем списке заветных желаний не значилось: «начать карьеру поп-принцессы». Это мечта Лаки, а не моя.
В те редкие моменты, когда я не грезила побегом из Девонпорта и реально смотрела на вещи, приоритеты расставлялись следующим образом: 1) накопить Достаточно денег и купить машину (только бы хватило на простенький «фольксваген-джета»), что позволило бы мне устроиться на 2) хорошо оплачиваемую работу в торговом центре в Хайянисе (это один из крупнейших городов полуострова), что, в свою очередь, дало бы возможность 3) подкопить деньжат на путешествие в Норвегию, или на Мадагаскар, или в Тасманию, или куда-нибудь еще, только бы далеко-Далеко-ПРЕДАЛЕКО от Массачусетса, чтобы это путешествие стало пределом моих мечтаний, из которого я возвратилась бы 4) по уши влюбленной в какого-нибудь заграничного мачо и потом, однажды стала бы 5) то ли ветеринаром, то ли писателем-путешественником, то ли профессиональным дегустатором шоколада. Вот такие простые желания.
Для начала надо закончить школу. Два года позади, еще два года отмучиться.
Весь девятый класс (год гибели Лаки) я провела как в тумане. Учителя из жалости ставили мне тройки с минусом, а я на переменах рыдала в туалете. У меня практически не было настоящих друзей. По-моему, я просто не умею ладить с окружающими. Лаки была моим лучшим другом, а еще мы дружили с «Фа-Сольками» и девчонками из танцевального кружка. Все они либо поступили в колледж, либо ходили в частную школу. В нашей семье были проблемы с деньгами, поэтому я пошла в государственную школу. На съемочной площадке тоже не заведешь друзей, так как телешоу «Малыши из Фа-Солевого городка» закрыли, а танцы я бросила, хотя в свое время неплохо танцевала. Да и зачем поддерживать себя в форме, если съемки закончились. Мне очень не хватало Лаки. Я ведь стала «Фа-Соль-кой» только потому, что мне всегда хотелось заниматься тем же, чем занималась старшая сестра.
Что до оценок, предки в тот год не доставали меня с этим вопросом. Я никогда не была блестящей ученицей, как Лаки, и никто не ждал от меня, что я вдруг начну хорошо учиться.
Первого сентября в десятом классе папа вызвал меня «на пару слов» и произнес речь на тему «ты же неглупая девочка, почему бы тебе не взяться за ум». Я ответила, что раз я не стремлюсь быть мишенью бессмысленных упреков и насмешек и меня не колышет, будут ли меня считать умной и прилежной ученицей, может, все-таки мне позволят бросить школу и пойти работать. В ответ я получила полный и безоговорочный отказ.
В том году я была круглой троечницей, что совсем не радовало родителей. Но они окончательно взбесились, когда я начала зависать с компанией отвязных девчонок. Хотя те и общались-то со мной скорее из-за моего «Фа-Солевого» прошлого, а в остальном я их не прикалывала. Один? раз нас застукали с сигаретами в женском туалете, потом кто-то видел, как мы прогуливаем школу и толкаемся в кафешках на Гарвардской площади, заигрывая с парнями из универа. Мы притворялись студентками и, надо сказать, пользовались успехом, ведь кроме нас им некого было пригласить на свои пивные вечеринки.
— Мы переезжаем, — заявила мама, — я не собираюсь терпеть подобное поведение.
Она не хотела слушать мои объяснения о том, что это была одна сигарета, первая в моей жизни, и что мне совсем не понравилось курить. Мама не хотела знать, что я прогуливала школу, потому что там было нестерпимо скучно, и что я ни разу не ходила на эти пивные вечеринки.
— Мой психоаналитик говорит, — вещала она, — что ты ведомая, как перекати-поле — катишься туда, куда подует ветер. Тебя нужно направлять. Лаки была настойчива в достижении целей и имела желание двигаться вперед. А ты не хочешь подумать о будущем?
— Мы на мели, — сказал папа, — и не можем больше жить в Кембридже. Переедем в более спокойное место, где мои дети будут думать только об учебе и ни о чем другом.
Прощай, большой город, здравствуй, провинциальный городишко. Морской бриз, запах свежескошенной травы и белые кружевные занавески в каждом окне. Скукотища. Впрочем, как им будет угодно.
Никто не сказал того, о чем знали все: никакой переезд не воскресит Лаки, и никакая перемена места не заставит нас забыть о потере.
За три месяца, что мы живем в Девонпорте на Кейп-Коде, самым захватывающим событием была встреча с Джералдом Тигсом в «Дэйри куин».
На следующее утро после встречи с Тигом я собиралась напомнить маме, что музыкальная карьера не входит в мои планы, но, войдя в кухню, услышала, как мама говорит Чарльзу с папой:
— Скорее всего, Уандер подпишет контракт с Тигом в течение месяца.
Папа явно не разделял маминого восторга. Он сидел за обеденным столом, уткнувшись носом в газету, рассеянно тыкая вилкой в омлет, который он, по всей видимости, не собирался доедать. За два года, прошедшие со смерти Лаки, он сильно похудел и теперь был тощий, длинный, как рельс, и седовласый. Сдается мне, что за него ела мама. Черные деловые костюмы в ее гардеробе сменились на безразмерные трикотажные лосины из универмага «Таргет».
— Если оценки не станут лучше, — сказал папа, — пусть Уандер даже не думает об этом. С Лаки у нас был договор, что она будет учиться на четверки и пятерки. А Уандер в прошлом году еле перебивалась с двойки на тройку, или я не прав? Если и в новой школе так пойдет и оценки не улучшатся, она может навсегда распрощаться со своей работой в «Дэйри куин».
Такой подход меня капитально разозлил. Холодное равнодушие к предложению Тига плавно переросло в горячее желание заявить: «Только попробуй, папочка, запретить мне записывать демо».
Кэш завилял хвостом у ног папы, поджидая, что ему перепадут объедки со стола. Пес уже привык, что хозяин незаметно выкидывает еду из тарелки. Папа согласился на покупку собаки с одним условием: он назовет ее в честь любимого певца.
Кэш был моим «рыцарем в черных латах»[1], героем песни своего тезки, — самый красивый из всех известных мне, полукровок: помесь черного пуделя и лабрадора.
— На студии звукозаписи, — сказал Чарльз, — одни тупые ублюдки. Забей, Уандер.
Для Чарльза сам факт подписания контракта ассоциировался со смертью. В тот ужасный день мы с Лаки шли по нашей улице в Кембридже. Лаки витала где-то в облаках, ведь известная звукозаписывающая компания собиралась подписать крупный контракт с ней и ее подругами — Кайлой и Триной. Их группа называлась «Тринити». Мама сидела на крылечке с Чарльзом на той стороне улицы и ждала, когда мы вернемся из магазина. Она послала нас купить все к праздничному обеду. Увидев нас, мама помахала, Лаки тоже ей помахала. Сестра все без умолку трещала: «Тринити» то, «Тринити» это… И вдруг неожиданно ступила на проезжую часть, не посмотрев по сторонам. На красный свет пролетела машина и сбила ее. За рулем был пьяный водитель.
Через два года все в нашей семье понемногу начали приходить в себя. Мы пытались вернуться к прежней жизни, но на самом деле просто делали вид, будто чем-то заняты, и были готовы к тому, что в любую минуту спокойное течение жизни может резко измениться. И снова будет жутко от ощущения, что ничего уже не исправить. Два года судебной тяжбы с семьей водителя машины, сбившей Лаки, закончились тем, что водителя посадили, но это не принесло утешения. Лаки все равно не вернуть, и любовь родителей друг к другу, казалось, умерла вместе с ней. Судебные издержки истощили семейный бюджет. В итоге родители отказались от иска, продали дом в Кембридже и переехали на Кейп-Код, чтобы начать все с нуля. Состязание за право опеки над детьми закончилось вничью. Отец обосновался в гостиной, уединившись с компьютером, а мама — в спальне, уставившись в телевизор. Кухня служила открытой ареной для случайных спаррингов.
— Не смей ругаться за завтраком, — пробормотал папа после того, как сын выругался. Чарльз пнул скейтборд под столом. Кэш зарычал на Чарльза.
— А в обед ругаться можно? — спросила я. Отец поднял на меня глаза. Кажется, он даже улыбнулся.
— Только каждый третий вторник в високосный год, — парировал он.
Как раз в этот момент в гостиной что-то с грохотом обрушилось и разбилось. Кэш залаял и побежал к двери, помахивая хвостом. Мы кинулись в гостиную и увидели, что с потолка упал кусок штукатурки, разбив антикварную лампу вдребезги.
Осколки валялись на изношенных потертых половицах. Мы жили в престижном районе на берегу океана, но дом, построенный еще папиным дедушкой, разваливался на части. Денег на ремонту нас не было.
Поскольку папа, будучи деканом в Бостонском университете, ушел в годичный творческий отпуск, а мама смогла устроиться только кассиром в местный гастроном, у моих родителей едва хватило денег на оплату расходов по переезду из Кембриджа в этот древний полуразвалившийся дом, который достался отцу в наследство.
Предполагалось, что жить мы будем на средства, вырученные от продажи дома в Кембридже. А папа тем временем, в тишине и покое дома на Кейп-Коде, напишет толстый роман. И, продав книгу, мы сделаемся сказочно богатыми. По-моему, Кэш был единственным членом нашей семьи, который верил, что папе это по силам. Верный пес устраивался у хозяина в ногах, пока тот сидел, тупо уставившись в пустой экран компьютера. Когда папа думал, что его никто не видит, он раскладывал пасьянс или сидел в Интернете.
— Пожалуйста, позвони Тигу, — прошептала мне мама на ухо, — прошу тебя.
— Ладно, позвоню, — еле слышно ответила я. Как хорошо, что я не успела купить новый музыкальный центр в свою комнату и не потратила деньги, заработанные в «Дэйри куин». Глядя на осыпающуюся штукатурку, я поняла, что сбережения мне понадобятся для покупки одежды на новый учебный год.