Pop-принцесса

ПЯТЬ

Если самородок — это тот, кто мычит слова известных песен, танцует, спотыкаясь на каждом шагу, и истерически смеется каждый раз, когда Тиг просит меня во время исполнения песни выкрикивать, петь вполголоса или шептать слова типа «Мм-м, да-а… еще-о-о» и/или «зайка моя», — тогда я прирожденная суперзвезда.

Мне все время казалось, что Тиг продолжил работу со мной после нашего первого прослушивания только потому, что я забавляла его в перерывах между просмотром «эсэмэсок» и бесконечными разговорами по мобильнику с адвокатом, Кайлой и другими певцами и людьми со студии звукозаписи.

Поскольку занятия в школе отменили на неделю, начало сентября я провела у Тига, с его согласия, конечно. Мне даже в голову не приходило, что наши репетиции смогут послужить толчком к моей певческой карьере.

Просто маме доставляло большое удовольствие подвозить меня. И в ее взгляде теперь сквозила надежда, а не печаль. И да простят меня мои близкие, но куда приятнее было зависать у Тига и видеть Уилла Нивза в «Южном береге» на огромном широкополосном экране, пока Тиг отвечал на телефонные звонки каждые две секунды, чем киснуть дома. А дома я бы тупо глядела в барахлящий черно-белый «ящик», безуспешно пытаясь посмотреть сериал, пока толпы местных загорали бы на пляже прямо под окнами. И еще бы проводила время, молясь, чтобы мама и папа опять не поцапались, чтоб нам с Чарльзом не пришлось опять запираться в моей комнате и есть холодную пиццу на ужин.

На второй день Тиг приготовил мне сюрприз: на пути к студии, во дворе, я увидела Трину Литл, удобно расположившуюся в садовом кресле.

— Какие люди! — воскликнула она, вскочив на ноги.

Трина осмотрела меня с головы до ног.

— Вы только посмотрите: кому-то этот лифчик от бикини уже мал!

Мое наследство от мамы, ее мамы и их сестер. С тех пор как грудь достигла третьего размера, у меня появилась привычка смущенно прятать ее, скрестив руки, каждый раз, когда другие стреляли туда глазами.

Но Трина была мне как родная сестра. Ну и пусть она заметила, что я выросла, в том числе и из своего лифчика. Я подбежала к Трине и обняла ее крепко-крепко.

На ней была маечка на бретельках с надписью «Бостонский университет» и спортивные штаны, в которых она просто тонула. Трина Литл была дюймовочкой полутора метров ростом, если встанет на цыпочки, но у нее был могучий голос, от которого дрожали стены в церкви. Тиг был племянником ее отчима, но с «Тринити» чуть не подписали крупный контракт отнюдь не благодаря кумовству. В голосе этой девушки действительно был такой заряд энергии, как у Мэрайи и Уитни, вместе взятых, и еще помноженный на миллион. У нее была самая красивая темная кожа, какую я когда-либо видела, черные как угли глаза и длинные черные «африканские» косички до пояса. Когда она двигалась, бусинки, заплетенные в косички, ритмично позвякивали. Именно поэтому казалось, что при ходьбе она пританцовывает под музыку. Я никогда не могла понять, почему фанаты «Фа-Солек» всегда заваливали письмами именно Кайлу. По-моему Трина всегда была самой стильной и лучше всех пела, а Лаки была самой сладкозвучной и искренней.

Трина крепко меня обняла. Мы не виделись с тех пор, как похоронили Лаки. Я радовалась, что мамы здесь не было.

Если бы она увидела Трину и вспомнила, как та выводила за упокой души в протестантской церкви и то, как все присутствовавшие на похоронах душераздирающе разрыдались, ее тут же хватил бы удар.

Когда Трина разжала объятия, мы уселись в садовые кресла и погрузились в легкую атмосферу ранней осени на берегу океана.

— Ты собираешься стать поп-принцессой? — спросила Трина.

Я засмеялась.

— Как же, жди! Не-а, Тиг держит меня здесь, чтобы не умереть со скуки, а мне дома тошно сидеть. Как только закончится вся эта муть с разводом, Тиг вернется к роскошной жизни на Манхэттене и затеряется среди всякой «кайловщины», забыв простую девушку Уандер Блэйк. А я снова буду принимать в автоокошке «Дэйри куин» заказы подъехавших посетителей и завалю зачет по алгебре в девонпортской школе на Кейп-Коде.

— Если бы то, что ты говоришь, было правдой, Тиг не позвал бы меня сюда. Он попросил меня поработать с тобой над вокалом и посмотреть, как ты танцуешь.

Я была в шоке. Заниматься вокалом с Триной — все равно, что учиться баскетболу у Майкла Джордана.

— Это не может быть правдой, — недоверчиво сказала я Трине.

— Еще как может, — ответила она. — Давай поедим, а потом я тебя погоняю. Тиг уехал в Бостон подписать какие-то бумаги, но он вернется и проверит, каких успехов мы добились.

Мы запрыгнули в ее маленькую «хонду». Я предложила заехать в местную пиццерию — ясно почему? Намекаю: татуировка со змеей. По дороге Трина рассказывала о жизни в колледже. Она училась на втором курсе в универе в Бостоне, изучала историю музыки. Как только Трина получит диплом о высшем образовании, она с чистой совестью сможет заключить контракт, но только не как поп-певица или исполнительница церковной музыки, а как певица в стиле кантри.

— Хватит грузить! — крикнула я от неожиданности.

— Я не я буду, девочка моя, если не стану первой чернокожей женщиной-суперзвездой, поющей в стиле кантри. Такого еще не видела эта сладкожопая страна. Я буду Шарли Прайд и Эстер Филипс, Пэтси Клайн и Элла — все в одном.

— Кто-кто?

Трина всегда была ходячей энциклопедией музыкальной истории. Она знала каждую малоизвестную песню любого мало-мальски значимого певца. Передачу «Малыши из Фа-Солевого городка» снимали на местном общественном телевидении, и, вопреки слухам, она не приносила дохода.

Но на гроши, заработанные в телешоу, Трина купила редкое собрание компакт-дисков, еще когда была маленькой доблестной отличницей школьной подготовки.

— Почитай как-нибудь на досуге историю музыки, Уандер. Такие, как Кайла, не появились бы в настоящем, если бы не было Петрулы Кларкс в прошлом.

— Кого-кого? — переспросила я.

Трина удивленно вытаращила глаза:

— Неважно. Запомни одно: после колледжа я переезжаю в Остин в Техас. Пообщаюсь с настоящими поэтами-песенниками и композиторами, истинными профессионалами, ясно? Не хочу связываться с нэшвильской коммерческой машиной.

— Обязательно куплю все твои диски, — сказала я, нисколько не лукавя.

— Похоже, я первая буду покупать твои.

Когда мы вошли в ресторан, я прошептала:

— Как тебе тот парень за стойкой, Трин?

Я назвала ее так, как мы привыкли звать ее с Лаки.

— Я запала на него.

Трина оглядела Дага с головы до ног, затем окинула орлиным взором зал, разглядывая посетителей.

— Вне всякого сомнения, ты живешь в городе белых людей, — прошептала она в ответ.

— И не говори, — сказала я, смутившись, Кембридж был «городом объединенных наций», судя по его национальному многообразию. Не то что «цитадель белой расы» Девонпорт.

— Привет, Даг! — поздоровалась я, как только мы подошли к стойке.

Я пыталась вести себя как обычно, но в голосе слышалось нервное возбуждение, которое никак было не унять. Хоть я и накинула футболку поверх купальника, но, как и все другие парни, он тут же воззрился на мою грудь. А я уставилась прямо на татуировку змеи на его мощном бицепсе.

— Ну че, Ванда, или как там тебя? — пробормотал он себе под нос.

Девчонки за близлежащим столиком захихикали. Я обернулась и увидела Джен Бурке — проклятие на мою голову. Первая неделя в новой школе стала для меня невыносимой благодаря ее стараниям. По какой-то непонятной причине Джен и стайка ее клевреток из числа популярных в школе девчонок выбрали меня жертвой преследования на этот учебный год. Тот факт, что я была «Фа-Солькой», и впрямь доставал ее.

Любой ребенок в Новой Англии смотрел «Малышей из Фа-Солевого городка» хотя бы один раз в жизни, а скорее всего, намного больше.

Я в шоу особо не блистала, а вот Кайла, Трина и Лаки и вправду выделялись на общем фоне. Меня же называли «той самой, хорошенькой», так что я получала тонны писем и однажды — предложение выйти замуж, когда мне исполнится восемнадцать, от кинозвезды, чье имя не буду называть, потому что вся эта история мне показалась какой-то мерзкой и непристойной. Но с тех пор как я выросла и переехала из пригорода Бостона, люди перестали меня узнавать, за что я была им благодарна. К моему несчастью, Джен была не из их числа. Более того, похоже, ее заклинило на «Фа-Сольках», что, по всей вероятности, должно было жестоко омрачить мое существование в девонпортской школе в наступающем учебном году. Хотя что взять с этих красивеньких девчонок по имени Джен?

Хуже того, мыс Джен запали на одного и того же парня, если верить Кэйти, которая знала, кто с кем встречается в Девонпорте, начиная со времен царя Соломона, когда еще шли фильмы с Молли Рингвальд в главной роли. Джен сохла по Дагу весь прошлый год и даже целовалась с ним пару раз на вечеринках. Но это тисканье в углу не привело к серьезным отношениям, и она не была его девушкой, а он — ее парнем, но Джен не сдавалась и продолжала свои ухаживания. Джен явно неровно дышала к Дагу. Иначе она не тащилась бы каждый божий день с пляжа в пиццерию и потом не высиживала там часами, вызывающе потягивая через соломинку диетическую колу и бросая томные взгляды на Дага, пока тот пытался работать. Она даже не подозревала, что у мисс «Первое слово дороже второго» (то есть у меня) с Дагом уже кое-что было давно, еще до девятого класса. А именно: игра «Марко Поло»!

— Не-а, не Ванда, а Уандер меня зовут, — пролепетала я Дагу.

Мы же знакомы с ним с восьмого класса! Почему он всегда делает вид, что не помнит, как меня зовут?

— Можно два кусочка пиццы с двойной порцией сыра и колбасы?

Он начал записывать мой заказ, но Трина перебила его.

— Все не так. Она возьмет бутерброд с индейкой и листьями салата, помидором и низкокалорийным майонезом…

— И колу, — вставила я, но Трина неумолимо продолжала:

— Две минералки и…

— Картофель фри? — спросил Даг, небрежно записывая заказ.

— Один на двоих пакетик печеной картошки. Мне салат «Цезарь», соус — на край тарелки. Спасибо, юноша.

Трина положила на прилавок двадцатидолларовую бумажку и пошла к столику, даже не взглянув на Дага.

— Эй, — возмутилась я, следуя за ней. — Я не люблю бутерброды. Я хотела пиццу заказать.

— Сегодня мы серьезно займемся танцами, Уандер. Тебе пора начать относиться к своей фигуре с большим уважением.

Я не успела что-либо возразить, как заметила, что Джен направляется прямиком к нашему столику.

— Что, встреча друзей из «Фа-Солевого городка»? — спросила она.

У нее было такое одновременно омерзительное и хорошенькое лицо — обрамленное прямыми светло-русыми волосами с кукольно-синими глазами, но в целом получалась безобразная комбинация, как если взять куклу-подростка Скиппер, подругу Барби, и превратить ее в Нелли Оулсон из детской книжки «Домик в прериях». Джен также относилась к разряду стройных девчонок с нулевом размером одежды, которые просто «вынуждены» были носить коротко обрезанные шорты и короткие облегающие маечки, чтобы все видели, какие они стройные и смазливые. Под столом я нервно одернула футболку, натянув ее на дряблый живот — печальное последствие поедания пиццы на обед и десерта с бананом и мороженым в перерывах между работой в «ДК».