Ужасная госпожа

Жуан икнул и, испуганно моргая, забился в угол кареты. Он даже не осмелился смахнуть повисшую на ресницах слезинку. Он уже находил в своей комнате ящерицу, после того, как разбил любимую куклу сестры. А Дуда неодобрительно покачала головой, но, помня угрозы госпожи, сделала вид, что ничего не произошло.

О приближении к порту известил сначала теребящий занавески влажный, соленый, пахнущий рыбой ветер, а потом и нарастающий гул. Колеса гулко застучали по каменной площади и, дернувшись, карета остановилась.

Откинув тяжелый бархат, Иса выскочила на улицу и подставила ветру лицо. Свежий бриз колыхал юбки, высушивал капельки пота на шее и, пронизывая шелк, холодил кожу.

– Сеньорита, подождите! – торопясь за шустрой госпожой, Дуда неуклюже выбиралась из кареты и тащила следом упирающегося молодого графа. – Опустите мантилью, Исабель. Взгляните, на вас уже смотрят какие-то невежды! – воскликнула Дуда, когда оправив юбки, подняла взгляд на Ису.

Девушка опустила кружево на лицо, но продолжала смотреть во все глаза. Царящие здесь шум и суета создавали неповторимую будоражащую атмосферу, так разительно отличающуюся от покоя отцовского сада или скуки бальных залов. Кряхтели и перекрикивались грузчики, громко смеялись и отпускали скабрезные шуточки моряки, взвизгивали портовые девки, когда их хватали за вызывающе яркие и откровенные корсажи. Мужчины, в большинстве своем, по пояс голые, блестя на солнце бронзовой, покрытой потом кожей и вздувая бугры мышц, носили тяжелые тюки, разгружая или нагружая корабли.

– Пойдемте на склад отца! – велела Иса и бесстрашно шагнула в самую гущу народа. Дуда, не  выпуская руку Жуана, последовала за ней.

Но, сделав несколько уверенных шагов, графиня застыла, как вкопанная – наперерез шел молодой человек и вел на поводу коня. Дух у девушки захватило от обоих – и человека, и животного. Шелковистая каштановая грива коня полоскалась на ветру, длинный хвост едва не касался камней площади, под лоснящейся, темно-каштановой шкурой перекатывались хорошо различимые мышцы, а маленькие копыта изящных ног громко цокали. У того же, кто вел на поводу этого красавца, на сильных руках были металлические браслеты раба, короткая безрукавка не скрывала сильных плеч и мускулистой груди, а широкий пояс, удерживающий короткие штаны, обвивал стройную талию и позволял увидеть плоский, твердый живот.

Иса практически не дышала. Облизывая полные губы, мелькнул бледно-розовый кончик языка, и Исабель судорожно вдохнула. Она перевела взгляд на лицо раба – твердый подбородок и мягкая линия губ, высокие скулы, открытый лоб и карие глаза. Невольник шел с достоинством придворного, будто совсем не тяготился своим положением. Иса испытывала такое желание прикоснуться к нему, что начали гореть кончики пальцев, а раб все шел и шел, словно ничего вокруг не замечал, и девушка, наконец, сдвинулась с места. Она ускорила шаг и, проходя мимо великолепной парочки, уронила кружевной платок. Раб поднял его и протянул владелице.

– Сеньорита, вы обронили, – его голос, густой и обволакивающий, волной прокатился по Исе, заставив ее задрожать. Сквозь мантилью юная графиня жадно рассматривала незнакомца, и кружево трепетало от ее глубокого дыхания. Неизвестно, сколько бы она так стояла, но над ухом раздался свист и щелчок кнута. Конь вздрогнул и дернулся, но был удержан стальной рукой. Сам же коновод даже не моргнул, его взгляд остался таким же спокойным и бесстрастным.

– Ты что застрял! – откуда-то возник еще один мужчина в камзоле слуги, но без опознавательных знаков. – Не видишь что ли, мешаешь пройти сеньорите. Посторонись, тупое животное!

– Как вы выражаетесь при женщинах, – окоротила его Дуда, не забыв при этом бросить завлекательный взгляд.

– И что мне теперь с ним делать, после того, как он побывал у тебя в руках? – пропела Иса, взяв наконец платок и скользнув пальцами по твердой ладони невольника. – Теперь мой платочек стал таким же грязным как и ты, – она держала кусок кружева двумя пальцами. – Забери себе. Все равно, ничего более ценного у тебя не будет, – пленительно улыбнулась и швырнула платок в лицо мужчины.

– Благодарю, моя госпожа, – новая волна прокатилась по телу Исы, а незнакомец склонился в поклоне, но и при этом умудрился не утратить переполняющего его достоинства.

Уверившись, что все идет, как надо, Иса уже хотела подняться к себе, чтобы освежиться и отдохнуть перед приемом, но из своего кабинета вышел отец.

– Я так и подумал, что это ты, дорогая, – он поцеловал  Ису в лоб и потрепал за подбородок. – Ничто не сравниться с легкой поступью моей красавицы-дочки. Но почему вы так задержались? Неужели месса сегодня была особенно длинной? – карие глаза графа искрились озорными смешинками.

– Сеньорита изъявила желание поехать в порт, – чопорно доложила Дуда, и глаза Карлоса де Сильва мгновенно стали серьезными.

– Исабель, – нахмурился граф, – зачем ты туда поехала? Это небезопасно.

– Отец, – метнув на Дуду уничтожающий взгляд, повернулась к нему Иса. – Я знаю сколько сил ты приложил к подготовке сегодняшнего дня. И решила тебе помочь. Ты мог забыть, но сегодня пришли твои корабли, и я зашла на склады, чтобы посмотреть в каком состоянии груз, готов ли товар к отправке и выбрать вино для праздника, – она стояла перед отцом виновато опустив голову и, словно от волнения, сжимая на груди атласно поблескивающий деревянный крестик. Пухлые розовые губы подрагивали, густые ресницы трепетали, и, раскаявшись за излишнюю строгость, граф обнял дочь.

– Как я мог об этом забыть? – Карлос с досадой покачал головой, и ненапудренные и незавитые черные волосы с несколькими серебристыми нитями рассыпались по плечам. – В последние недели столько забот. Но ты всегда и все помнишь. Что бы я без тебя делал, мое сокровище.

– Я ведь ваша дочь. На кого же вам опереться, если не на меня? – Иса прижалась щекой к груди отца.

Дуда стояла в стороне, удовлетворенная осознанием выполненного перед графом долга, и не видела свирепого взгляда его дочери.

– Рассказывай, как там дела? – нетерпеливо вопрошал Карлос де Сильва.

– Отец, вы позволите? – высвободившись из родительский объятий, Иса повернулась к Дуде.

– Мария-Эдуарда, проводите сеньора Жуана в его покои и проследите, чтобы он выпил свое молоко.

Женщина присела в поклоне и, взяв за руку юного графа, пошла к лестнице, а Иса, прищуришись, провожала няню взглядом.

– Корабли доплыли благополучно, – взяв отца под руку, Ила вела его к кабинету. – Ни металлические инструменты, ни зеркала, ни бочки с винами не пострадали во время плавания. Все выгрузили и разместили на складе. Когда я уходила, то полным ходом шла загрузка пряностями, шелками и слоновой костью. Я там видела такого коня – глаз не оторвать! – темные глаза Исы сверкали от восторга, что не ускользнуло от внимательного взгляда Карлоса. – Тот, кто им обладает, поистине  – счастливый человек, – Иса мечтательно подняла глаза к потолку. – Хочется верить, что его владелец окажется достойным такого сокровища. А вы что мне подарите? – она перевела вопросительный взгляд на отца.

– Тогда, если вы позволите, я посмотрю, как идут дела на кухне. Сегодня ни у кого нет права на промах, – Иса поцеловала отца в щеку и, взметнув юбками, умчалась на кухню.

Здесь тоже стояла страшная суета. Анима, собрав всех более или менее толковых служанок, командовала ими, как заправский генерал, и одновременно умудрялась следить за несколькими, клубящимися паром кастрюлями. Кухня благоухала смешавшимися запахами ароматных трав, специй, нежнейших паштетов, жарящегося на вертеле и истекающего соком поросенка и сладких десертов.

Иса засунула нос везде – проверила насколько тщательно очищена от косточек приготовленная к запеканию рыба; усердно ли служанки взбивают сливки для крема, получился ли хрустящим свежевыпеченный хлеб; какие фрукты используют для десертов и хорошо ли начистили серебряную посуду.

Удостоверившись, что на кухне нет никаких накладок и все блюда будут приготовлены вовремя, Иса, прихватив тарелку засахаренного миндаля и кувшинчик приготовленной для слуг сомы[i], побежала в свои покои.

– Эй, ты, бездельница, сколько можно спать! – воскликнула она, закрывая дверь. – Ты опять забыла приготовить полотенца? Раздень меня, наконец! – Иса подошла к туалетному столику, чтобы поставить миндаль и напиток, и замерла – на темном дереве лежало изумительное колье – литая, обхватывающая шею золотая пластина с чеканным растительным рисунком, а в центре огромный рубин. Затаив дыхание, она наблюдала, как солнечные лучи играют в гранях камня. Он был такого насыщенного цвета, что казалось, будто внутри плещется настоящая кровь.

Торопясь поскорее освободить госпожу от платья, Пурнима излишне сильно дернула застежку и тут же получила шлепок.

– Ты не можешь поаккуратнее?  – проворчала Иса. Она переступила через ворох упавшего к ногам шелка и осторожно подняла украшение. Тем временем служанка расплетала волосы хозяйки, проворно вынимая жемчужные заколки.  Когда она закончила, темные тяжелые локоны упали хрупкие плечи, а Иса приложила колье к шее и взглянула в зеркало. Из отражения на нее смотрела полностью обнаженная девушка в облаке каштановых волос. Солнце, проникая сквозь неплотно задернутые шторы, зажигало красноватые искорки в густых прядях и бросало золотистые блики на отливающую перламутром высокую грудь и округлые бедра. И единственное, что нарушало полную наготу – это золотой ошейник и рубин, сверкающий на горле кровавыми бликами.

Пурнима обтирала госпожу влажными полотенцами, а Иса жмурилась от удовольствия, когда задувающий в окно ветерок холодил кожу.

– Разве я не совершенна? – кружась перед зеркалом, спрашивала она у служанки. – Как же жалко прятать такую красоту под платьями. Посмотри какие они красивые, – Иса приподняла ладонями грудь. – Не хуже, чем у статуй на картинках в папочкиных книгах. А какие нежные – она зажала пальцами маленькие розовые соски. У тебя ведь не такие нежные, правда?

Пурнима смущенно покачала головой в знак согласия.

– Покажи! – потребовала Иса.

_________________________________

[i] В РигВедическом контексте Сома состоит из смеси молока, мёда и сушёногоAmanita muscaria(мухомор)

– Покажи, я сказала! – нахмурившись, Иса наступала на растерявшуюся девушку и дернула плотную ткань, снимая ее с плеча. – Конечно, не такие! Посмотри, какие они большие и уродливые, – она ущипнула за крупный коричневый сосок, так, что Пурнима вскрикнула. – Ты вся как будто грязная, к тебе прикасаться-то не хочется.

Иса ткнула пальцем в большую грудь, посмотрела, как она тяжело заколыхалась и, весело рассмеявшись, упала на кровать.

– Обтирай! – вытянула стройную ногу и сама засмотрелась. – Если бы можно было не носить такие длинные платья. Если бы мужчины могли увидеть мои ножки, они, без сомнения, пожертвовали бы титулами и состояниями за возможность к ним прикоснуться. Да?! – снова посмотрела на служанку, присевшую у кровати и прикладывающую к ногам полотенце.

– Конечно, госпожа, – тут же отозвалась Пурнима. – Ни у кого больше нет таких красивых, беленьких ножек.