Ужасная госпожа

Вот с ее-то помощью Иса и рассчитывала разбавить скуку светского приема.

Первые приглашенные переступили порог особняка де Сильва, и парадную гостиную заполнили шорох подошв,  голоса и, конечно же, музыка.

Молодая хозяйка блистала – с улыбкой, от которой сводило скулы, она приветствовала гостей, принимала подарки и предлагала угощения. Скромно потупившись, разговаривала с дамами, наивно трепетала ресницами перед пожилыми сеньорами и стреляла глазками в юношей, приоткрывая прячущуюся под кружевной накидкой соблазнительную грудь. Но едва кто-то позволял себе дерзость, как тут же больно получал по пальцам веером.

Исабель зорко следила за всем, что происходит на ее празднике и вовремя заметила направляющегося к няньке слугу.

– Для кого ты это несешь? – кивнула она на кубок, в мгновение ока оказавшись рядом.

– Сеньорита Дуда попросила, – послушно ответил слуга в нарядных одеждах.

– Подожди. Она жаловалась на боли в животе. Я принесла ей лекарство,  – Иса пошарила в привязанной к поясу сумочке и выудила маленький пузырек.

Откупорив, вылила в содержимое кубка несколько капель и отошла, наблюдая, что произойдет дальше.

Долго ждать не пришлось – сначала нянька начала клевать носом, а потом с громким стуком, обратившем на себя внимание всех гостей, упала с софы.

Переполошились гости, громко плакал от испуга Жуан, а Иса удовлетворенно взирала на воцарившийся хаос. Сегодня ей точно никто не помешает повеселиться в свое удовольствие.

– Вы! – кивнула она, бестолково переминающимся слугам. – Унесите сеньориту Эдуарду в ее покои. Жуан, – демонстрируя всю заботливость сестры, присела около брата. – Не плачь, – она отерла мокрые щеки брата, а потом брезгливо вытерла руку о юбки. – Няня сильно устала за сегодняшний день и уснула. Ничего страшного. Она отдохнет и проснется. Пойдем, я провожу тебя в комнату.

Жуан испуганно косился на непривычно заботливую сестру, но Иса уже поднимала его с кушетки.

– Что случилось?  – на шум из библиотеки, где он с остальными сеньорами предавался воспоминаниям о молодости и пил вино, вышел Карлос де Сильва.

– Отец, все хорошо, – ответила Иса. – Сеньорита Эдуарда уснула и упала, чем испугала Жуана. Ее уже отнесли в покои, а я сейчас уведу брата. Ему тоже пора спать. Я все улажу, не беспокойся.

– Как я останусь без тебя, сокровище мое? – вздохнул граф де Сильва и погладил дочь по щеке.

Не желая стеснять молодежь, он вернулся в библиотеку, а Иса отвела брата в его комнату, после чего побежала на кухню.

– Можете идти, госпожа, я отправлю кого-нибудь отнести молоко молодому господину, – суетясь около кушаний, сказала Анима.

– Он мой брат, – оборвала ее Иса. – И я сама отнесу ему молоко.

Кухарка недоверчиво покачала головой, но вручила хозяйке стакан с подогретым молоком.

Возвращаясь в комнату Жуана, Иса и ему оделила снадобья из заветного флакончика и, пожелав спокойной ночи, вернулась к гостям.

Скуку светского приема скрашивало только ожидание настоящего веселья. Заливающиеся румянцем смущения девицы казались жеманными и скучными, молодые сеньоры – глупыми и заносчивыми, а их мамаши – высокомерными гусынями.

И Иса испытала настоящее облегчение, когда отцы семейств появились из библиотеки и стали собирать своих домочадцев.

Подавая кареты, суетились слуги. Карлос де Сильва учтиво прощался с гостями, а на лице Исы застыла вымученная улыбка.

– Тебе понравилось, дорогая? – граф повернулся к дочери, когда, поднимая облака пыли, последний экипаж выехал из ворот.

– Конечно, папочка, – приподнявшись на цыпочки, Иса поцеловала отца в бородатую щеку. – Замечательный прием! Было очень весело. Идите, отдыхайте, я прослежу, чтобы здесь все прибрали.

– Какая ты у меня заботливая, дочка, – Карлос пошатнулся и погладил дочь по голове, обдав винными парами.

– Готам! – позвала Иса скрытого тенью отцовского лакея. – Отведите графа в его покои и уложите спать

Удостоверившись, что все спят и никто не помешает, Иса поспешила в свою комнату. Праздновать с чернью намного веселее, чем с равными по статусу занудами

– Скорее, переодень меня! – распахнув дверь, крикнула она подпрыгнувшей от неожиданности Пурниме. – Живее, копуша!

Иса пританцовывала от нетерпения, пока служанка снимала тяжелое платье и вынимала заколки из волос, рассыпавшихся по спине тяжелыми локонами.

На широкой кровати уже дожидалось тонкое расшитое золотой нитью сари. Такое же красное, как кровавый рубин, сверкающий на шее юной графини.

– Пойдем, сейчас начнется настоящее веселье, – завернутая в тонкий шелк Иса, кивнула на окно, где виднелись еще горящие в пруду лампады.

Госпожа и служанка спустились по крутой каменной лестнице и вышли в благоухающую цветами ночь.

– Что делаешь? – зашелестела солома, и он почувствовал, что рядом кто-то сел.

Витор лениво открыл глаза и, уже привыкнув к темноте, рассмотрел Дипали.

– Сплю. А ты что пришла? – лениво спросил.

– Я тебе поесть принесла. В большом доме праздник. Кое-что и нам перепало. Сейчас я уже на кухне не нужна. Вот и пришла к тебе. Ешь, пей, – Дипали сунула ему глиняный кувшин, в котором что-то всколыхнулось, и Витор жадно припал к горлышку.

Молоко имело привкус меда, и с каждым глотком голова становилась все легче, а настроение – лучше.

Сбоку прижималась горячая Дипали. Теперь она пахла свежей выпечкой, корицей и мускатом. Витор чувствовал себя, словно перебрал молодого вина, а смуглые пальцы ловко вложили ему в рот кусочек присыпанной перцем рыбы. Нёбо и язык охватило огнем. Витор сделал большой глоток, и голова окончательно закружилась.

– Почему ты покинул дом? – в шею жарко шептала Дипали, твердые пальцы скользили по груди, спускаясь к животу, и становилось хорошо-хорошо.

Витор покачнулся и откинулся на спину.

– Мы жили в портовом городе, – мысленно возвращаясь на родину, мечтательно начал он.

– Как этот? – ластилась кошкой Дипали.

– Угу.

Перец продолжал обжигать, и Витор потянулся к кувшину. Не удержавшись на его груди, Дипали соскользнула на колени, но обхватила за шею и припала к губам.

В голове шумело все сильнее, и Витор, не совсем понимая, что делает, ответил.

– Где мой подарок?

В душной темноте раздался звонкий голос.

Вскочив, Дипали шмыгнула в темноту, а Витор, еще не придя в себя, слегка осоловело осматривался.

– Спишь! – прямо перед ним стояла девушка. В темноте конюшни белели ее лицо и руки, свет, проникающий со двора сквозь распахнутую дверь, искрился золотом и обрисовывал стройную фигурку под тонкой тканью сари, а сладкий цветочный запах ударил в голову.

– Нет, тебя жду, – ухмыльнувшись, сказал Виктор и взял ее за руку. – Дипали, куда же ты убежала? – потянув, он уронил девушку на солому и навалился всем своим весом. – Какая ты ароматная, – шептал, зарываясь лицом в рассыпавшиеся волосы.

– Ты пахнешь, как маковая булочка, – шептал он, когда отстранялся от мягких, пьянящих губ, чтобы втянуть воздух. – Ну что ты брыкаешься. Ты же сама пришла, – одной рукой он продолжал удерживать ее голову, а вторая тем временем, задирала тонкую ткань, скользя по шелковистой коже бедер, когда от звонкой пощечины из глаз полетели искры. Следом последовала и другая,  и кто-то вцепился в волосы.

– Мерзавец! Как ты посмел ко мне прикоснуться?! К своей госпоже! Я с тебя шкуру спущу! – визжала девица.

–  Так ты не Дипали, – поднявшись, недоуменно моргал Витор.

– Дипали?! – казалось, высокий голос сейчас сорвется. – Перед тобой Мария Исабель Линьярес де Сильва! Невеста Альфонсу де Альбукерки, а ты, спутал меня с грязной служанкой?! – негодованию Исы не было предела, и на Витора снова посыпался град ударов.

Но он перехватил хрупкие запястья и завел руки госпоже за спину.

– Вы не можете меня бить, сеньорита Исабель, – щеки горели, хмель выветрился, и Витор старался говорить спокойно.

– Это почему? Я твоя хозяйка! Что хочу, то и делаю! Отпусти меня сейчас же, а не то я скажу отцу, что ты меня обесчестил!

– У вас есть честь? – Витор насмешливо приподнял бровь. – Наверное, поэтому вы бегаете ночью в таком виде, – он немного отстранился, и с ног до головы осмотрел Ису, – а не спите в своей кровати. Когда будете рассказывать отцу, не забудьте рассказать, зачем вы пришли ночью на конюшню.

– Я хозяйка этого дома и хожу где хочу и когда хочу, – вспыхнула негодованием Иса и снова дернулась, стараясь освободиться. – Отпусти меня, если не хочешь остаться без рук!

Ерзая, Иса не заметила, что сари соскользнуло с плеча, и сейчас лежало у ног, а она оказалась прижатой обнаженной грудью к смуглой, виднеющейся в распахнутой блузе коже.

Очень хотелось сбить спесь с высокомерной задаваки, кроме этого, губы еще сохранили сладость и податливость мягких губ, упирающаяся в живот девичья грудь горячила кровь, и Витор, запустив пальцы в густые, шелковистые волосы, запрокинул голову госпожи.

– Ты что делаешь? – только и успела шепнуть Иса, как черные глаза приблизились, а рот накрыли твердые, настойчивые губы, и горячий язык, с привкусом перца, коснулся неба.

Витор целовал со знанием дела, медленно и неторопливо. Продолжая удерживать руки и голову госпожи, полностью завладел ее ртом. Прикусывал и поглаживал сладкие от меда губы, отыскивал язык и увлекал за собой.

– А-ах, – с губ юной графини сорвался еле слышный стон.

Дождавшись, когда, задыхаясь и дрожа, она прильнула, потерлась сначала о грудь, а потом, всхлипнув и обхватив бедрами его колено – о ногу, и начала с жаром отвечать, отстранился и оттолкнул.

– Вы слишком благородны, моя госпожа, чтобы целовать грязного раба, – насмешливо поклонился он, а Иса, растрепанная и растерянная, инстинктивно шагнула к нему. – Прикажете продолжить? – Витор снова усмехнулся и отступил. – Благородная графиня, невеста герцога готова отдаться первому встречному рабу прямо в конюшне. Все вы благородные господа полагаете, что можете поступать с простыми людьми, как вам вздумается, – вспомнив огромные испуганные глаза Анхелики, он сжал кулаки и порывисто отвернулся. – Уходите. И когда будете рассказывать отцу о том, что я вас обесчестил, не забудьте добавить, как целовались с  рабом.

– Ничтожество! Ты не стоишь и кончиков моих волос, – прошипела в спину Иса, и в голову Витора ударилось что-то тяжелое так, что из глаз посыпались искры, а следом послышались легкие удаляющиеся шаги.

– Дрянь, – бросил Витор вслед госпоже и, потирая затылок, вышел во двор.

– Это ты кому? – из-за угла выглянула Дипали. – Ей? – кивнула в сторону удаляющихся искорок. – Она злилась? Из-за чего? Что сказала?

– Ничего, – мотнул головой Витор. – Дрянь она. Хуже портовой девки.

– Тш-ш. Не говори так,– к губам прижался шершавый палец, а потом аккуратно погладил. В то время как другая рука скользнула по животу к поясу и пыталась развязать узел. – Давай, я тебя утешу.

Хмель уже выветрился, и Витор трезво взглянул на служанку – она была совсем молоденькой, наверное, даже моложе Анхелики и, скрипнув зубами, Витор отвернулся.

– Ничего не надо, Дипали. Иди, отдыхай. Ты, наверное, устала.

Оставив ничего не понимающую девушку, он ушел за конюшню, вылил на голову ковш воды, после чего упал на ворох соломы.