Граница дозволенного

На месте я снова принялся за поиски, в этот раз выкопав плоский кусок камня, длинные нити, наподобие тех, что росли на голове существа, и еще какой-то подгоревший предмет. Из этого только нити понравились существу.

Я бегал к озеру еще несколько раз, ликуя, когда найденное оказывалось полезным. Это особенное чувство помощи в чем-то важном и непонятном заставляло бегать к камням даже ночью.

Еще я учился у существа. Ненужное оно складывало в одно место, прямо на оторванный кусок шкуры, что я нашел внутри сгоревшей пещеры упавшего камня, уже без особого страха зайдя туда. Шкуру существо само ползком переместило в сторону – подальше от узоров и оболочки. С его молчаливого одобрения, я залез в эту укрытую кучу, чтобы поближе познакомиться с вещами, принесенными чуть ранее.

Понимая, что зверь не в состоянии прокормиться сам, я взял на себя охоту за двоих. Прыть растерялась с частью отрубленного хвоста. Но мне это не мешало. Захватив оставшийся кусок цура, я отправился в сторону ущелий. Путь до них занял почти полдня. Однако добыча стоила того. В этих ущельях живут очень вкусные, но мощные хшо. Бесхвостый я им не противник. Но ведь не зря наставник считал меня еретиком.

Ущелья очень часто содрогаются. Наставник и вождь считают, что все из-за Ярго – он злится, что эзхи приближаются к этим местам. Не знаю уж, правда это или нет. Да и зачем ему злиться. Но после каждого потрясения от стен ущелий отделяются камни, замирающие на краях уступов. Прямо над мхом, растущим на дне.

Я однажды наблюдал, как на сильный запах мяса, недоеденного мхом, пришла новая жертва, соблазнившаяся легкой добычей. Мох, приманив ее, остался сытым еще на долгие дни. После этого я иногда занимался тем же: клал остатки своей пищи на мох, тот начинал питаться мясом, рассеивая приятный аромат по округе вместе с ветром. И каждый раз кто-нибудь да приходил на зов. Там-то я и настигал жертву.

В этот раз я не собирался сражаться вовсе. Вместо этого я нашел камень прямо над одним широким мхом. Положив на него приманку, отправился наверх стеречь добычу. Хшо появился очень скоро. Ничего не остерегаясь, сначала он попал под влияние мха, а затем его убил камень, скинутый мной сверху. Половина туловища осталась под камнем, зато еще половина с легкостью теперь разделывалась когтями.

Помня о том, как существо воспользовалось шкурой в пещере для перемещения предметов, я постарался аккуратно отделить часть шкуры хшо от мяса. Это получилось сделать не очень красиво – с несколькими порезами. Однако, в нее очень удобно уместились куски мяса – гораздо больше, чем я смог бы унести руками. Вырезав из хшо воздушный мешок, я взял и его, и шкуру с мясом, направившись к озеру. Через еще полдня я добрался до пещеры под ночь вместе с запасами еды и воды в легочном мешке.

Все это очень понравилось существу. Особенно вода, которая у него, кажется, кончалась. Правда, в первые несколько глотков оно выплюнуло воду. Но пить ее не бросило, хотя я видел, как морда кривится от каждого глотка.

Мы так существовали с ним несколько дней: существо копалось в узорах и оболочке, я время от времени ходил к камням, откапывал что-нибудь и приносил, потом изучал то, что не подходило существу. Еще раз охотился и приносил воду.

Иногда мы вновь пытались общаться. Оно стучало по себе и говорило:

– Ула.

Я указывал на себя и назывался в ответ:

– Йерх-нх.

По крайней мере, теперь мы могли обращаться друг к другу, хотя я ничего не мог понять из звуков Улы, кроме его имени.

Часто оно занималось своими делами, а потом вдруг заваливалось в сон. Просыпалось только с криками боли, хотя эти крики стали часты и тогда, когда Ула не спало. Время от времени оно отрыгивало и пищу, и воду. Мне казалось, что этот жест – приглашение поесть, как делают нейки для своих соплеменников. Но запах всегда отталкивал. Да и существо меняло запах. Я действительно чуял болезнь, а воочию наблюдал усиливающуюся слабость и вялость. Неисправимые изменения. Но, несмотря на то, чему меня учили – что слабый, значит жертва для того, кто сильнее, – я не пытался нанести вред Уле. Только охотился, ходил к камням, приносил воду и откапывал предметы. Я чувствовал, что это не просто так, вначале утоляя лишь свое любопытство, а в дальнейшем во всю пытаясь понять Улу и выведать нечто важное для своей жизни, для жизни своего племени.

Так это и происходило: Ула что-то делало, слабело, я наблюдал и старался познать смысл действия. Пока существо в один из дней не напугало меня своими вскриками. Они не обозначали боль. Я чувствовал, что это крики ликования. Они звучали громче обычных вскриков, короче и объемнее. Как у меня в момент озарения на счет узоров зверя. Даже морда Улы изменилась: налилась цветом, убрав бледноту, постоянно менялись расположения изгибов морды. Существо издавало странные повторяющиеся звонкие звуки, казавшиеся мне неуместными в этой забытой пещере с ее сгинувшими обитателями. Слишком они казались беззаботными.

Мое удивление привлекло его внимание. Существо явно обратилось ко мне, указывая на оболочку. Его слова слились в один монотонный звук. Пасть не закрывалась. Ула все что-то говорило и говорило. Из его глаз снова потекли редкие капли воды, падавшие на пол пещеры, тут же собираясь в комочки пыли.

Да, я не понимал того, что мне пытались сказать. Но я чувствовал. Импульсы. Их заперли в оболочке. Их сила казалась больше, чем в любом эзхе или даже в Уле, чью энергию я распознал лишь тогда, когда снял с него оболочку, притронувшись к посланнику Ярго. И то, чувствовалась она довольно слабо. Зато импульсы в оболочке как будто старались вырваться в зал пещеры. Все мое тело откликалось им, притягиваясь в ответ. Что же за сила таилась в оболочке? Но я помнил и о том, что Ула мог счесть мои намерения враждебными. Выстроенную с существом связь терять не хотелось, поэтому я снова осадил любопытство, держась немного поодаль.

Ула же, замолчав, но не переставая издавать странные звуки, поползло к выходу. Ему это давалось явно нелегко. То и дело существо рычало или протяжно скулило. Его задние конечности волочились по полу, а кожа, покрытая пылью, стиралась о шершавую поверхность. На чистой розовой коже появлялись синие и красные полоски и пятна. Но это не останавливало Улу. Я медленно ступал рядом с ним, не зная, чего мне предпринять и чего ожидать далее. За последние дни я привык к новым и новым открытиям, а потому не стремился ничего предлагать.

Когда Ула добралось до выхода, то расположило оболочку перед собой и вновь занялось ею. Верхние конечности что-то перебирали, что-то трогали. От этого импульсы стали напряженнее, чаще. Они собрались в единый пучок, пульсируя сильнее и сильнее. Это заставило меня с опаской обозревать окрестности. Мы и так находились на виду у любого, кто мог бы охотиться на противоположном склоне. А к тому же импульсы могли привлечь любого зверя поблизости. Но Улу это не волновало. Существо возилось с оболочкой недолго. До того, пока импульс вдруг не покинул испачканную и запылившуюся оболочку, из которой торчали нити в разные стороны. Сгусток резко улетел ввысь, к облакам, пропав на пути к ним.

Подобное слегка испугало меня, отвлекшегося на осмотр долины. Зато Ула радостно завопило. Видимо, потеря импульса было спланировано. Оно что-то сказало, упомянув меня. А затем вновь неожиданно заснуло, медленно опустив голову на оболочку.

Я остался стоять рядом со спящим существом на обозрении у всей долины. Опасность ощущалась разрезанным хвостом. Оболочка больше не пульсировала так сильно. Но и Ула не подавало сигналов, что пугало мечтами, которым не суждено сбыться. Стараясь не делать резких движений, я подкрался к существу, готовый к любым неожиданностям. Однако Ула не шевельнулось. Тогда я осторожно дотронулся до его кожи. Сначала одним пальцем, потом всей рукой. Очень слабый, но импульс в теле ощущался. Почувствовав облегчение, я вновь оглянулся, ощущая нашу уязвимость.

Подхватив Улу, я с осторожностью оттащил его подальше от входа, прислонив к стене, рядом с бывшими жителями пещеры. Существо сидело между скелетами эзхов непохожее ни на что из мира Ярго. Это еще раз напомнило мне о том, что в моих силах изменить этот мир. И племенные устои. А для этого требовалось что-то предпринять. Несколько дней я обдумывал то, как преподнести весть о страннике из-за облаков, спустившемся на землю, чтобы приблизить эзхов к Ярго. Самым очевидным казалось привести сюда наставника, воочию убедив того в ложности учения. Но это могло быть опасно для моей жизни. Слишком часто я мешался наставнику. А вот вождь…

С ним дело обстояло немного иначе. Он являлся почти что единственным эзхом, кто ценил мои охотничьи навыки. Немного из-за него меня все еще не убили прямо у пещеры или не изгнали в свободный путь. Последний путь для эзха. Самая позорная смерть. Поэтому следовало попытаться сначала показать чудо ему. Если повезет, то Ула проявит свою силу, указав вождю на его место в новом мире, на его слабость. Я надеялся, что тот признает неопознанную силу над собой, и тогда мне будет легче справиться со всем остальным племенем.

Собираясь уходить, я заметил, что Ула падает в сторону. Его голова наклонилась слишком сильно в бок и вот-вот должна была утянуть тело за собой, изломав соседний скелет. В момент, когда я дотронулся до головы существа, мои руки вдруг обнаружили источник той энергии, что слабо пульсировала в теле Улы. Эта энергия оказалась совершенно непохожей на ту, что текла вокруг меня или в телах моих жертв, или в других эзхах. Она совершенно по-другому дрожала и перебегала с одной части головы в другую, изредка попадая через тонкую шею в тело, никогда не достигая нижних конечностей. Существо точно покалечилось после падения с неба. Неужели оно могло иметь еще большую мощь, будь полностью здоровым?

Мои руки не отрывались от головы Улы. Его энергия приковывала. Такая невозможная для существования, такая чужая. И я потянулся навстречу. В момент, когда наши импульсы коснулись друг друга, произошло видение! Я смог увидеть настоящее откровение! Оно напугало меня по началу, но этот страх не смог заставить ладони оторваться от неизвестности. Я увидел обрывки, краткие моменты жизни из-за облаков. Я точно это знаю теперь.

И черная пустота, покрытая светящимися песчинками, и пещеры, в которых яркий свет скользит по их гладким стенам, и мхи, выросшие до размера взрослого эзха. И огромное озеро. Такое большое, что края я не смог разглядеть.

А затем энергии слились, растворив меня в импульсах. Я оказался и самим собой, и существом из-за облаков одновременно. Тело приятно покалывало, по нему растекалась чужая жизнь. От наслаждения я не сдержался. Хотелось крикнуть, прошептать, расставить узоры по-новому. Кажется, я сделал все одновременно. А потом, испуганный, отринул от Улы. Рот существа раскрылся, и оно что-то произнесло, шепча ветром.

От неожиданности я отскочил, помня о том, кто передо мной. Но тело Улы тут же завалилось в бок, упав и все же рассыпав скелет эзха. Существо оставалось во сне.

Немного придя в себя, я вновь вернулся к образам, появившимся в период слияния. Образы, невозможные для того, чтобы их вообразить самому, стояли перед глазами. Они выглядели так, будто мой мир являлся самым скучным местом. Где? Но я задавался вопросом: реально ли увиденное?