Граница дозволенного

– Не глупи. Иначе мы оба умрем. Ты видел, как упал камень? Это знамение мы должны донести до наставника, – хаотично двигались мои узоры, стремясь договориться.

– Этот грех останется в песке, а ты умрешь. Ведь ты – причина несчастий и надвигающихся бед.

Но эзха выдавал обезумевший взгляд и еле заметная дрожь. Страх опустошал жертву. Если бы не идеальная возможность наконец-то избавить племя от еретика, то он убежал бы как можно дальше, никогда не рассказав об увиденном никому, дабы не прослыть предателем веры.

Нас разделяли два прыжка и туша цура. Буря нависала. Теперь эзх вновь терялся и расплывался в темнеющем пространстве.

Мы одновременно рванули навстречу друг другу. Только второй прыжок я выполнил в сторону, уворачиваясь от атаки противника. Момент. И в моей руке оказался отрезанный от хвоста цура шип. Эзх не понял моего маневра. Он вновь атаковал, подставив живот. Нырнув под него после разворота, я нанес смертельный удар. Мы разминулись.

Только я остался стоять на ногах, а мой противник нет. Он упал на землю, намереваясь подняться, но конечности не слушались. Яд цура известен тем, что он убивает жертву сразу же, как происходит удар смертоносной иглой. Эзха начали бить конвульсии, а затем он быстро замер. Эзх не ест эзха. Да и теперь он мог годиться в пищу только другому цуру из-за яда в теле.

Я слегка припал к земле. Ветер налегал сильнее и сильнее, пытаясь перевернуть, а затем и покатить. Я из последних сил сопротивлялся. Становилось ясно, что Ярго одержал вверх. Еще немного и я пропаду в буре навечно. Меня занесет песком, а потом тело превратится в пищу для мхов. Единственное, что мне оставалось – это все же добраться до камня. И в последние мгновения жизни постараться расширить знания. Потому что иначе я не мог поступить.

Очертания останков камня практически пропали в завесе пыли. Но они продолжали манить с неуменьшающейся силой. Я смирился со смертью и голодом. Но с тем, что так и не прикоснусь к нечто новому – никогда.

Медленно поковылял к камню. Прогулка давалась с трудом, но я брел, спотыкаясь о порывы ветра. Убитые мной существа пропадали за спиной, а место падения камня наоборот – пока что только прояснялось в очертаниях. Чем ближе я подходил, тем заметнее становилось, что огонь никуда не пропал. Что горит и песок, и куски камня тут и там. Ветер таскал незнакомый и противный запах горящего. Горький, неприятный, заставлявший морщиться.

Огонь – редкость в моем мире. А тут он резвился, как мог, распространившись по округе. В конце концов я добрался до небольшого плоского куска камня. Он весь обуглился, почернел. Я осторожно наклонился, принюхавшись. В этот момент ветер подул в мою сторону, обдав сильнейшим запахом, от которого в носу закололо, а все четыре глаза защипали даже с закрытым вторым веком. Пришлось подойти с подветренной стороны к черному куску. Он походил на большую пластину чьего-то панциря. Я аккуратно дотронулся до него. И сразу же убрал пальцы. Предмет обжог даже мою грубую кожу. То есть он был горячее, чем песок, чем воздух…

Приближаясь к месту падения, под ногами чаще попадались различные предметы, хаотично разбросанные вокруг. Они интересовали меня меньше, чем несколько воткнутых в песок крупных фрагментов, к которым я продвигался. Ярго же старался сбить меня с ног ветром, поранить постоянным потоком песка в лицо, но второе веко защищало глаза, а грубая, толстая кожа противилась мелким песчинкам. Он проверял мою силу. Но ее почти не осталось. Ноги и руки увязали в песке, старавшемся укрыть мелкие части упавшего камня. Я обходил их стороной, потому что многие все еще горели или источали неприятный запах, кружа ими голову. Или это голод добивал обессилившего эзха?

Пройдя вдоль борозды, оставшейся после знамения, я удивился ее глубине. Оттуда тоже дымило и неприятно пахло, поэтому пришлось ограничиться только быстрым ее осмотром. Показалось, что в борозде свободно уместилось бы двое эзхов в полный рост. Песок медленно стекал с краев вниз, как вода, наполняя борозду неровным слоем наноса.

Первый большой кусок камня навис надо мной неожиданно. Я слишком увлекся осмотром борозды с ее края, то отходя в сторону, то возвращаясь. Как не старался, но ничего интересного в ней не обнаружил. Только огонь длинной дорожкой дрыгался на самом дне, но его постепенно тушил стекавший песок.

Часть камня стояла в земле неровно, наклонившись. Он весь горел и дымился. Наверху виднелись маленькие вспышки на концах тонких отростков, уходивших внутрь камня, то прекращающиеся, то вновь оживающие. Они казались соплеменниками тех точек, что я однажды видел, когда облака на мгновение разошлись передо мной ночью. Вновь возникло ощущение, что Ярго испытывает эзха. Что он хочет? Чтобы избранный им эзх, справился с ношей откровений и принес племени новую благодать? Это огромная честь! В порыве воодушевления, я дотронулся ладонью прямо до этого большого дымящегося куска. Дымил он не просто так, хотя запах от него явно чувствовался меньше, чем от более мелких кусков, не отвращая. Либо я уже привык к нему, так как вокруг и так все дымило и коптилось. Мои пальцы сразу же ощутили боль и жар, но я лишь сильнее прижал их к поверхности. На ощупь грубая и шершавая, как моя кожа, горячая, как… Как нечто неизвестное до этого. Голодный, почти без сил, среди огня и противного запаха, я решил, что выдержу испытание так долго, как смогу. А еще я тут же пообещал, что эти торчащие из песка части развалившегося небесного камня станут местом поклонения новому порядку. Песок не сможет замести их полностью, сколько бы буря не продолжалась. И если я выживу, то среди этих предметов эзхи переродятся. Как и я, сопротивлявшийся желанию убрать обожженную руку от жестокой черноты. Я смотрел на нее в упор, и видел возвышение эзхов над самим Ярго в бледном дыме, исходящем от места контакта с камнем. Зачем же ему это на самом деле?

Руку все-таки пришлось одернуть. Пальцы почернели и, обожженные, причиняли дикую боль. Я же двинулся дальше, оказавшись в самом центре явления. Прижимая пораженную руку к себе. Меня окружали четыре больших части, недавно бывшими одним единством. Две из них торчали из песка, стремясь обратно вверх. Еще две лежали плашмя. Причем одна из частей имела в себе что-то вроде пещеры. Внутри нее ярко горел огонь, сжигавший полость внутри оболочки. Вся земля вокруг то тут, то там горела. Между огней лежали части камня поменьше, чем четыре исполина, по сравнению с которыми я чувствовал себя совсем небольшим.

Захотелось упасть и умереть прямо там. Среди неизведанного, еретического, невозможного. Но мой взгляд наткнулся на белый продолговатый предмет, незамеченный мной издали, а теперь еле проглядываемый в буре. Белый цвет притягивал к себе, как порой притягивали далекие белые зубцы гор, к которым хотелось бежать стремглав. Бежать, чтобы увидеть окрестности свысока, чтобы разузнать, как там живется эзхам. Я осторожно начал подкрадываться к белому предмету, который, несомненно, являлся частью упавшего камня. Возможно, даже выпавший из него. И белый предмет, и камень не подходили моему миру. Но почему-то Ярго отправил их сюда. Они оба казались чужими, невозможными для их создания здесь.

Подойдя ближе, я склонился и аккуратно принюхался. Но ничего, кроме стоящего вокруг смрада, не ощутил. Тогда я так же осторожно дотронулся до предмета. Удивительно! Он не обжог меня. Не отрывая руку от него, я дивился тому, что он ощущается не таким горячим, оказавшись даже прохладным по сравнению с прошлыми частями камня. Я специально проверил еще раз.

Мягкость предмета позволяла проминать его. При это он оставался грубым, но точно нежнее, чем другие предметы здесь.

Я подошел с другой стороны. Тут предмет заканчивался двумя отростками. Они лежали, раскинутые слегка в стороны. Еще два отростка вытянулись вдоль предмета. Что-то они напоминали… Я аккуратно тронул их. Ничего не произошло. Но оболочка так легко провалилась под пальцем, что у меня получилось ткнуть что-то более твердое под ней. Правда, я не ожидал, что смогу вот так просто помять предмет, поэтому отпрянул в недоумении.

Немного посидев в стороне, не отводя взгляда от предмета, постепенно заносившегося песком, я все же решился подойти к нему вновь. Волнение никуда не пропало. Зато любопытства прибавилось. Руки сами потянулись к белой оболочке, чтобы как-то за нее ухватиться и потянуть. Но я вновь не рассчитал свои силы, дернув слишком сильно. Предмет перевернулся, и там, где он заканчивался простым обрубком, вдруг появился лаз, внутри которого я увидел нечто.

Оно было не таким белым, как оболочка, но все же сравнимым. Сначала я ничего не понял. Но затем даже сделал несколько шагов назад, пятясь от прояснившегося. Испуг прижал к земле, заставляя искать убежища. Из горла выкатился рык. Я спрятался за небольшой кусок камня за спиной, отгораживающий теперь меня от того, что скрывала оболочка. Морда с глазами! И ртом, широко раскрытым в неслышном за ветром крике. Глаза, открывшиеся внезапно. Круглые, выпученные. Маленькие. И отростки, дернувшиеся в мою сторону. Существо! Зверь в оболочке!

Мелкая дрожь проходилась по телу. Из-за облаков прилетел камень, разбившись о землю. Из него вышел зверь, окутанный в оболочку. Зверь, о котором никто никогда не слышал. Потому что охотники знают всю добычу угодий. Это существо не походило ни на что, что я видел сам, или, о чем слышал от других. Я осторожно выглянул из-за укрытия. Белый предмет лежал также, как и до моих касаний.

Страх долго не покидал, примостившись рядом. Пришлось сидеть на месте до тех пор, пока я не привык к тому, что рядом находится нечто живое и неизвестное. Что же хотел от меня Ярго? Собравшись, я сделал несколько шагов, выйдя на открытое пространство. От этого ничего не изменилось, что само по себе придало смелости. Ноги сами дошли до зверя. Я вытянулся, чтобы взглянуть на него вновь, стоя подальше. Морда существа показалась ужасной: мягкая, несимметричная, глаза не полностью закрытые, закатанные вверх, торчащие по всей морде выступы разной формы и размера. Я оглядел оболочку. В нескольких местах она поменяла цвет на алый, как мхи на самой жаркой стороне склона.

Внезапно со стороны набросился порыв ветра такой силы, что почти снес меня на несколько шагов в сторону. Буря набирала силу. Стоя над неизвестным зверем, я вдруг увидел его схожесть с эзхами – мы тоже рождаемся внутри крупной добычи, проедая себе путь наружу. Вдруг это существо тоже кто-то поместил внутрь добычи, чтобы оно росло и набиралось сил. И, кажется, оно должно вот-вот выбраться. Это дело рук Ярго? Но зачем ему это? Я все же дотянулся до морды зверя, осторожно тронув кожу. Она оказалась такой мягкой и нежной. Прямо, как у дитя. Но чьего? Неужели Ярго? Но ведь наставник учил нас, что он похож на эзхов внешне, а потомства у него не может быть, раз он единственный. Обычно я не задумывался о таком… Ветер же вновь попытался унести меня куда подальше. Голодная смерть в песках казалась неизбежной. Практически. Потому что старая пещера находилась недалеко отсюда. Я почему-то верил, что знаю в какую сторону следует идти. А еще я понимал, что неведанный зверь тоже не выживет здесь, если бросить его. Кем бы он не был. И если так, то я точно лишился бы возможности доказать наставнику свою правоту. Победить его не боем, а фактами, открывавшими новый мир.