Граница дозволенного

Собравшись с духом, я осторожно приподнял зверя. Его морда исказилась, на мгновения полностью раскрылись глаза, но они вновь тут же закатились обратно. Пасть распахнулась в крике, унесенном ветром. И полностью обратно так и не закрылась. Маленькие зубы, прямо как у эзхов, но не такие острые, выглядывали наружу. Я огляделся, представив, откуда я пришел, и побрел в сторону, куда считал нужным.

В буре легко заблудиться. Именно поэтому она являлась неминуемой смертью для попадавших в нее. На мое счастье, и на счастье существа, камень упал в долине в том месте, откуда до склона с пещерой идти оставалось недолго. Только ветер усложнял и без того тяжелый путь. Ноги заплетались от ноши и нехватки сил. Песок скрыл за собой все, окунув меня в мутный мир, в котором ничего вокруг не происходило. Глаза всегда видели одно и то же. Не знаю, сколько я брел. Несколько раз ноги подкашивались. Приходилось опираться на хвост. И каждый раз усилий требовалось все больше. Мне казалось, что я не дойду. Что сгину вместе со знамением в песках. Однако, именно нежелание потерять доказательство того, что наставник ошибается и вместе с вождем ведет племя не туда, заставляло каждый раз вставать на ноги.

И как же стало радостно, когда в однообразной пелене выступила навстречу крупная тень. Я добрался до скал! Теперь оставалось только найти вход в пещеру. Песок скрыл все ориентиры, поэтому пришлось угадывать. Я пошел направо вдоль каменной стены, чтобы вновь не заблудиться в буре. И снова путь оказался очень долгим. Даже дыхание пропадало от напряженного вглядывания вперед. Из последних сил я переставлял ноги, упрямо прорываясь через мощь бури… Иногда бился об стену после очередного порыва. Но старался, чтобы ничто не повредило существо на руках.

Пещера никак не появлялась. Тогда мной завладел настоящий страх. Даже паника. Смерть никогда не осязалась так близко. Даже в боях. Наверное, потому, что в драке не думаешь о таком. А тут, оставшись один на один со стихией, вместе с неизвестным мне явлением, я почувствовал, как по пятам за нами шла смерть, ступая в точности по оставленным мною следам. Это пугало. Дрожь пробежала от хвоста до головы. Не справившись с чувствами, я развернулся, и с заплетающимися ногами зашагал в обратную сторону. Быстрее. Пока силы совсем не иссякли. Но теперь усталость сменилась полным нежеланием двигаться. Я с большим трудом заставлял себя идти. Старался не оглядываться, чтобы не увидеть за собой Ярго, готовившегося забрать уставшего эзха. Ветер шатал туда-сюда. То подгоняя, то заставляя сделать несколько шагов назад. Глаза застелила пелена. Или это песок вокруг стал темнее? Может наступал вечер, скрыв свет. Я потерял связь с жизнью. Даже со своим телом. Будто меня вытащили из него. А я сам наблюдаю за скрюченным эзхом с белым существом на руках. И вдруг стена пропала. Вместо песка под ногами я заметил каменистый пол, уходящий в сторону тьмы.

Пещера обнаружилась в подходящий момент. Неровными шагами я зашел внутрь. Твердый пол помог ступать более уверенно.

Сначала нас окутала тьма. Ветер прекратился. Да и песок перестал бить по телу. О буре напоминало лишь неутихающее завывание из-за спины. Я закрыл глаза. Чего делать не следовало: голову закружило, пол зашатался, ноги перестали держать, и я рухнул вместе со зверем. Странный гулкий звук раздался при падении. Послышался резкий крик, как будто проникнувший в меня, разрезав плоть. Он бы напугал, но быстро забылся, оставив в голове только ветер. Никаких чувств. Тело размякло и отказывалось повиноваться. Я лишь повернул голову в сторону белой оболочки и с трудом приоткрыл глаза. Существо немного подергалось и замерло.

А вокруг понемногу проявлялся свет. Он пускал неровное и слабое свечение со стен и потолка, немного рассеивая тьму, создавая сумрак. Светящуюся слизь давно никто не обновлял, но она еще позволяла худо-бедно ориентироваться в заброшенной пещере. Ее бывшие жильцы проявились вместе с первыми тонкими лучиками со стен. Старые скелеты лежали и сидели вдоль них, изучая незваных гостей пустыми глазницами. Никто не знал, почему это племя вымерло. Наставник твердил, что пещера проклята. И все обходили ее стороной, даже не думая проверить правдивость слов. Мне же страх соплеменников помогал. Пещера оставалась единственным местом, где я чувствовал себя в безопасности. Где я наслаждался одиночеством.

Выход из пещеры выглядел теперь иначе: темно-рыжая масса в проеме постоянно меняла фактуру, вторя вою ветра. Создавая рисунки вихрями, она все темнела и темнела. Может из-за того, что глаза привыкали к сумраку, может из-за надвигающегося вечера. Как бы то ни было, я, кажется, так и уснул.

Очнулся, когда от голода боль скрутила внутренности, не давая разогнуться даже после того, как я полностью вышел из сна. Мелкие судороги прошлись от горла до хвоста. С трудом, но получилось заглушить чувство пустоты и перевернуться на другой бок.

Упавший с камнем из-за облаков зверь не поменял позы. Морда также смотрела вверх. Глаза закрыты. Белая оболочка, кажется, светилась от напыления на стенах пещеры.

Снаружи все так же завывал ветер, разгоняя песок сильнее и сильнее, крутя, закидывая небольшое его количество в пещеру. И так должно было продолжаться несколько дней. Бури никогда не заканчиваются быстро.

Я не с первого раза встал на ноги. Лежание заметно ослабило. Но следовало позаботиться о неизвестном существе. Постараться понять, что оно такое. Тем более, что здесь, в пещере, мой нос вдруг уловил сильный запах, исходящий от зверя в белой оболочке. В нем чувствовалась не только слабость и что-то еще, нехорошее, но и притягательность, бывшая во много раз сильнее остального. Я наклонился и глубоко вдохнул аромат над мордой существа. Он заполнил все пазухи, проник во внутренности, раздражая свежестью и сильнее пробуждая во мне аппетит. Испугавшись, я отпрянул.

Передо мной лежала неизвестность, кидавшая вызов всем эзхам, всем нашим верованиям. А глубоко в душе я возжелал разделать его на куски, удовлетворившись дарованным Ярго мясом, а не возможностью доказать свою правоту племени, не возможностью повести их правильным путем. Любой бы эзх, оказавшийся в подобной ситуации, так бы и поступил: без раздумий принялся за еду. Но я же не любой.

Я кружил вокруг существа, изучая оболочку, гадая, с чего бы мне начать знакомство с ним. Что же мне следует сделать первым. Как привести зверя в чувство? Я старался не обращать внимание на пленительный аромат, манящий утолить голод, а искать что-то, что мне поможет познать это нечто. Слюни в пасти копились и копились. Желание отведать такую близкую пищу росло. Но я отважно боролся с этим чувством.

В конце концов я подумал, что раз зверь имеет оболочку, то ее можно снять. Зачем? Чтобы увидеть существо настоящим. Может съесть после этого… На ощупь она казалась не особо прочной. А за ней располагалась награда. Я никогда не встречал в моем мире подобной кожи. У всех жителей Ярго она грубая, толстая и прочная. Следовало сильно рвать зубами, чтобы откусить кусок от добычи. У павшего зверя кожа отличалась гладкостью и на вид казалась тончайшей.

Решив, что раз существует лаз, в котором видна морда, то стоит начинать раздирать оболочку оттуда, я поднес коготь к краю белой кожи. Но выполнить надрез оказалось сложнее, чем подумать о нем. Тонкая оболочка неожиданно не поддалась. Это обескуражило. Мои когти вскрывали недоступные панцири и кожу, скрывавшую мясо под своим толстым слоем. Здесь же более тонкая оболочка никак не рвалась от прикладываемых усилий. Но спустя несколько аккуратных попыток вышло сделать первый надрез, прямо у шеи существа. После него дело пошло быстрее, но я перестарался. Коготь ушел слишком быстро в сторону, повредив что-то внутри оболочки. Я быстро выдернул свое оружие, увидев, что оно запачкано липкой жидкостью. Она цветом не походила на кровь привычной мне добычи, но пахла похоже. От этой неосторожности существо лишь поморщилось и издало какой-то невнятный звук, задышав глубже и чаще.

Немного я посидел рядом, ничего больше не предпринимая. Только внимательно всматривался в морду зверя. Иногда его веки вздрагивали, наросты у пасти поддергивались. Кожа на морде то образовывала складки, напоминавшие линии долин в панцире плато, то разглаживалась, маня потрогать.

Подождав вот так чего-то, я вновь взялся за разделывание оболочки, теперь более аккуратно. Дойдя до разветвления тела на два отростка, я остановился. Медленно, чтобы не потревожить зверя, я раскрыл его оболочку. Взору предстало тело, цветом походящее на серо-белые камни. И усилившийся его аромат вдруг совсем сбил с толку.

Я припал к полу пещеры, впитывая аппетитное обещание этого тела на вкусную трапезу. Его бока покрывали суетливые следы от капель крови, метавшиеся из стороны в сторону. Эти подсохшие ручейки походили на узоры моего тела, с той лишь разницей, что они размазывались от прикосновений. Я осторожно и почти благоговейно коснулся существа. Оно оказалось теплым и очень мягким. Такой мягкости я не знаю ни у одного зверя, знакомого Ярго. На голове существа росли странные нити. Много-много. Длинные, тонкие. На теле находилось два отростка-конечностей, а само оно не везде имело одинаковый цвет. Местами ровный оттенок кожи превращался в яркое пятно совершенно другого цвета, по форме похожие на пятна мхов, а где-то взору представали ранки и царапины. Видимо, падение ощутимо повредило существо. Неудивительно, ведь оно лежало предо мной таким мягким и беззащитным.

От этого открытия во мне вновь взыграл аппетит, оставлявший меньше шансов на победу над ним. И его сила росла, будто испытывая готовность пренебречь собой. С его появлением я спрашивал себя о том, откуда же появилось это существо, дабы отвлечься от манящего аромата. Если верить наставникам, то охотился Ярго в облаках. А раз они не имели конца, то и пищи там находилось вдоволь. Конечно, раз облака скрывают друг друга, то они затрудняют охоту. Все сводилось к тому, что раз существо упало из-за облаков, то, возможно, оно равнялось Ярго по силам и умениям. До поры до времени. Я вдруг осознал, что раз существо упало, то потеряло свои силы. Падший бог, ставший слишком слабым для Ярго. А раз ты ослаб, то становишься добычей. Эта идея показалась мне правдивой. Нежное тело зверя продолжало источать нежный и будоражащий запах.

Что будет, если съесть бога? Которого кроме меня никто не видел и никогда не пробовал? Стану ли я сильнее своих соплеменников, сильнее ейе, если отведаю неизвестную добычу? Вдруг даже ослабев, оно все равно остается сильнее меня и тем самым, отведав падшего, я стану лучше за счет его силы?

Смотря на искушающее, беспомощное тело, я не мог думать по-иному. Мысли о голоде, о том, что, съев лежащую передо мной еду, я наконец насыщусь, став почему-то сильнее, чем был когда-то, затмевали мысли об осторожности. А вдруг оно ядовитое? Вдруг Ярго все еще испытывает меня и мою веру, поняв, что наставник не справляется, что он никак не может убедить меня верить в то, во что верит каждый эзх.

Лишь это останавливало. Хотя уже несколько раз руки тянулись к добыче, чтобы впиться в нежное тело, разорвав плоть, начать пировать. Голод никуда не пропадал, становясь только сильнее, вновь нанося удары по моим внутренностям.