Пшеничная вдова

Глава 3. Осада

Черные штандарты Блэквудов заполонили горизонт, окрасившийся в багровый. На полотнах цвета ночи тяжелели серебряные наковальни, в каждую из них был воткнут меч. Гавань утонула в огне. Смоляные корабли зашли в гавань практически без боя — львиная доля теллокстоского флота была потоплена еще в водах Глаэкора. Торговые корабли шли ко дну прямо у причала, клубы дыма скрывали луну и звезды, превращая ночь в ад. Кусачие языки пламени вспарывали брюхо черного неба, гарь лезла в глаза, заставляла захлебываться удушающим смогом. Огонь рычал и ревел, словно разъяренный медведь, когти его ломали дерево, разрывали в клочья соломенные крыши и лопали глиняные черепицы домов. Мрак неба дрожал от жара, искры пламени прятались в дыму и показывались вновь. Аоэстред оглох от криков, треска и звона стали.

В гавани не осталось никого мужеского пола, кому бы позволили дышать. Горожане в страхе заперлись в своих домах и повезло тем, кто не поскупился на двери из тутовой лиственницы — самого прочного дерева в королевстве. Велик был Аоэстред, самый большой город на континенте — торговая жемчужина, насчитывающая несколько тысяч жителей. Медведь оказался не так глуп и не позволил себе увязнуть в столице. Северяне с удивительным усердием вырезали остатки королевской армии. Не оставляли в живых не раненых ни тех, кто сложил оружие, бросив окровавленные клинки им под ноги. Резали от уха до уха, а потом шли дальше — к замку, с упорством мстительного зверя. Вражеская армия рыхлила узкие улочки, почти не задерживаясь на грабежи и насилие, и, словно каменный голем, получивший приказ своего заклинателя, стекалась к главным воротам Шахматного замка, люди знали: как только он будет взят, очередь дойдет и до них.

— Я больше не могу это слышать! Пожалуйста, скажите, чтобы они все заткнулись! — разбрызгивала горячую смолу паники леди Меллонда, зажимая свои большие уши, она была совершенно пьяна и уже не раз напрашивалась на подзатыльник. Если тревожные вопли могли бы литься со стен, то леди Меллонда защитила бы башни в одиночку, — Почему они так громко кричат? Как раскалывается голова.... я не могу.. не могу этого больше слышать!

— Они кричат, потому что умирают, — не своим голосом ответила Исбэль, ей казалось, что он упал куда-то в колодец, — Их не заставить кричать как-то иначе. Сегодня они заснут с открытыми глазами. Не хотите слушать — отойдите от окна.

Южные ворота были сломлены, но центральные еще держались. Даже с высоты башни был слышен лязг металла о металл, внизу развернулась кровавая бойня. Замок окружили, отрезав знати путь к отступлению, да и отступать было некуда — на всех выходах из города стояли патрули, никому не давали его покидать — всадников убивали вместе с лошадьми. Королевская стража заперла все двери, чтобы замедлить продвижение противника, но двери ломались, а мертвые тела не могли встать на пути вражеских солдат.

Дорвуд ждал осады, но получил штурм. Кто-то из знати засел в покоях со своими семьями, остальные заперлись в башне с остатками королевской гвардии. Наверное, они тысячу раз пожалели, сочтя Шахматный замок надежнее родных домов.

Стояла колкая, предвесенне-морозная ночь. В башне горел камин, но Исбэль приказала его потушить — в городе и так было достаточно пламени, свет его бил в высокие окна и окроплял маревом стены. Гарь горчила на языке, отравляя слова.

Канарейка в клетке, наконец, замолкла, погрузившись в тревожный сон. Плющ, ползший по каменным стенам и заполонивший весь потолок, почернел в ночи и стал похож на ветви дерева, растущего в зачарованном лесу. Башня была высока, кругла и не имела углов — вдоль гладких стен теснились плоские столы с выпивкой, с огромным количеством выпивки. Столы плавно жались к камню, будто к любовнику, мастера по дереву не один день выпаривали древесину, чтобы добиться таких изгибов. Мужья и отцы позаботились, чтобы сгладить переживания своих жен и дочерей в эту ужасную ночь.

Зорким взглядом Ярл — молодой королевский гвардеец наблюдал, как служанки суетятся промеж столов и благородных девиц, на щеках их он заметил блеск слез. Принцесса Исбэль приказала прислуге налить и себе, те сначала робко взялись за бокалы, а потом, не стесняясь, начали осушать их до дна. Ярл неотрывно держал руку на рукояти меча, висевшего у него на поясе — не слишком длинного и грузного, чтобы покоиться на плече. Он вовсе не внушал страх и трепет, и даже уважение к увесистому клинку у Исбэль не появилось. Кого он может таким защитить? — задавала себе вопрос она, пока женщины трещали что-то там, на обочине ее слуха.

— Мы не продержимся до утра, — пустила слезу леди Меллонда, уже которую по счету за сегодня, только на ее одну ушло две бутылки летнего вина и едва ли она соображала, что говорит. Подзатыльник ее ничему не научит, рассудила Исбэль, поэтому придержала чесавшуюся ладонь — она леди, принцесса, и в последние минуты должна подавать пример достоинства и чести, — Лорд Антрантес — этот подлец!... Вражеская армия зашла с юга, через его феод, а ведь он был укреплен. Как же так, спрашивается? Куда делась его армия? Не зря на гербе его кобра — скверное животное!

— Яд оружие подлецов и трусов, — ответила Исбэль, — Вы правы, леди Меллонда, но нам уже не наказать его. Пусть это сделают боги.

— Как это не наказать? — округлила птичьи глаза то ли от испуга, то ли от неожиданности леди Меллонда, — Что вы хотите этим сказать?

Наивность Меллонды Брендерли была вызвана лишь надеждой, но никак не глупостью, это было очевидно, поэтому Исбэль решила промолчать, ведь разрушенные надежды горше, чем неведение. Хмель красит мир, превращая кровь в вино, а темноту могилы в бархат ночи, менять что-либо не имело смысла.

На пол накидали подушек, чтобы дамам было удобней сидеть на полу. Кое-кто все же отважился занять мебель, но старался не касаться взглядом окон. Те, кто расположился ниже, сделали это сознательно — сквозь высокие прорези открывалось только задымленное небо. Страх поселился в тревожных отблесках камина, сладость перебродившего винограда имела вкус обмана. Только сейчас Исбэль заметила, что все, кроме нее, надели свои лучшие наряды. Будто они не прятались в башне, а собрались на бал. Леди Мелисса Хайвоч, что уже третий раз грозилась принять яд, облачилась в атласное платье цвета слоновой кости, плечи ее были открыты, а оборками можно было подмести все углы в замке. Острые звезды на платье Леди Гарлет могли заменить те, что скрыл от глаз дым, а блестящий шелк леди Кастелианы, цвета морской волны — нежный, бирюзовый, делал ее почти девчонкой, молодя в полутьме на добрых несколько десятков весен. От тяжести своего платья Исбэль почти не могла пошевелиться. Она корила себя, что нацепила столько юбок — что же ей делать, если придется скрываться бегством? Его рубиновый цвет отражал то, что происходит сейчас за окнами. Рыжие локоны, ловя дрожащие блики далекого пламени, почти сливались с тканью.

— Пусть лучше нас отыщет личная гвардия Реборна, — рядом плюхнулась леди Гарлет — пожилая тощая дама с длинным лошадиным лицом, потрескавшимся и сморщенным, словно высушенный финик. Она была еще пьяней, чем леди Меллонда, но закалка и природная стойкость оставляли ей ясность ума. — Эти уж точно не отберут у нас честь. Высматривайте вороненые доспехи и бегите к ним, если посчастливится убежать от этих вонючих солдат... ик... но я бы осталась здесь, ох... как хочется спать...

— У нас отберут честь? — всполошилась леди Меллонда, будто открыла для себя страшную тайну.

— Неужели вы ослепли, леди Гарлет? Взгляните в окно и прозрейте. По улицам города течет кровь, после весенних дождей не найдется столько влаги. И вы говорите, что этот человек настолько благороден, что запретит своим солдатам мстить? — вскипела Исбэль, — У северян почти нет солнца, откуда им знать, что такое милость? Там, где нет солнца, со временем тают улыбки, а сердце черствеет до камня. Я скорее поверю, что он будет стоять рядом, подзывая своих солдат.

— О! Дело вовсе не в благородстве, — прыснула леди Гарлет и тут Исбэль поняла, что первая сплетница континента учуяла добычу, час своей славы. Она со смаком помяла губами, а потом сделала большой глоток. Гарлет ждала, пока к ней обратятся все взоры. Казалось, в ней не было ни капли страха, — Просто он не любит, когда его гвардия делает с женщинами то, что не может он сам, — леди Гарлет так громко засмеялась, что даже разбудила леди Кастелиану, заснувшую на диванчике у камина, — А как вы думаете, почему отец посылает своего сына в самое пекло, а тот и рад?! Какой король отправит первенца на войну, не боясь, что он там сгинет? Наследника трона! Может быть потому, что он не годится ни для чего другого? А?

— Так много вопросов, леди Гарлет... В этой башне все слишком пьяны, чтобы искать на них ответы, — нахмурилась Исбэль, раздумывая, не выпить ли ей первый глоток вина. Трезвая голова и холодное сердце уже не казались столь благородным выбором. Но сделай она это, потеряет счет времени и волю, а ей хотелось оставаться в ясности, — У нас может быть не так много времени, чтобы дослушать вас до конца, так что поторопитесь.

Повисла гнетущая тишина. Где-то вдали раздался истошный крик, а затем лязг стали. Запах гари становился таким сильным, что начинали слезиться глаза. Кто-то из дам заплакал. Остальные притихли — больше всего дам интересовала судьба их лона, ведь хмельная голова отлетит и без больших слез.

«Давай же, не тяни!» — подгоняла требовательная тишина, но Гарлет не спешила. Главная сплетница континента почувствовала свою стихию, ведь рыбак знает когда следует грести, а когда сушить весла.

— Поговаривают... — начала она после некоторой паузы, смазав торжественный момент икотой, — ...лет в тринадцать Реборну отбил мужское достоинство его же вороной конь. Как-то монаршая чета собрались на охоту, огромную такую, кутили лун семь, ходили слухи, тогда загнали кабана размером с медведя... Хотя, я не верю, что бывают кабаны таких размеров, если только совсем как молодой медведь или медвежонок... Самый большой кабан, которого я видела был едва ли больше дворовой собаки. А какие кабаны в Глаэкоре? Там же совсем нет травы, только камни и железо, не питаются же они снегом и корой, этой их смоляной, забыла... ладно, боги с ней... о чем это я? Ах, да, так вот... волки загнали беднягу к отвесной скале. У них есть ручные волки, представляете? Реборн первым достиг их и спешился. А у него был огромный жеребец, размером... ай, ладно... В итоге кабан с диким ревом, таким, что камни трещали... правду говорю, по-моему даже кто-то оглох тогда, — вещала говорливая леди Гарлет, будто была там буквально вчера, — ...так эта зверюга кинулась и на волков, и на коня и на Реборна! Затоптала одного волка, второму вспорола брюхо. Кабан сбежал к черным деревьям, я так и не вспомнила их название, уж простите... но прежде ткнул клыком в круп коня. Но если посудить, что эта тварь до него дотянулась, а конь и так огромный, то может и кабан все же был не таким маленьким...

— Леди Гарлет! — то ли крикнула, то ли взмолилась Исбэль, сжав оборки на талии отяжелевшего платья.