Наследники. Вернуть нельзя уничтожить

— Плевать? Тебе плевать? — рявкнул Эл и в два шага оказался рядом. Отпнул упавший стул ещё дальше. — А мне нет! — Толкнул в грудь. — Думаешь, легко терять отца? — Ещё удар, мой шаг назад. — Даже такого. Или надо было казнить и маму? — Удар, моё отступление. — А следом нас с тобой, идиотов!

Казнить маму? Нет.

Я потряс головой. Дышал сипло, тяжело. Словно терпел не удары брата, а сам с остервенением кого-то бил.

— Забыл, что ты наследник? Что случись что с Лорианом, на трон сядет кто-то из нас? — оскалился Эл. Схватил за шею, приблизил лицо к моему, поймал взгляд. — И это, брат, не сказки и не прихоть, это шаргхова реальность, в которой мы живём последние пятнадцать лет! Зубрим, тренируемся, давимся ядами, улыбаемся и, фаркасы их всех пожри, машем! Просто потому, что это наш долг. Перед дядей, перед империей и перед её жителями.

Элион выдохнулся, оттолкнул меня и прошёлся по спальне.

— Отец дурак. — Резко развернулся. — Да, и не спорь. Он дурак, что всё это затеял и ещё бо́льший дурак, что попался. Просто подумай. Ему мало было сыновей — наследников империи, он хотел власти. И в случае успеха долго бы мы прожили, являясь прямой угрозой его трону?

Эл всегда знал, чем успокоить.

Я криво усмехнулся, взлохматил волосы.

Ярость боролась со здравым смыслом, отчаяние с почтением. Почтением к шаргховой династии убийц. Почтении, что вдалбливали в нас с младенчества. Почтения к династии, частью которой мы являемся.

— И что теперь? — Последняя попытка поступить по чести. — Забыть и простить?

— Смириться и принять, — раздался мелодичный голос от двери и в спальню вошла красивейшая женщина двора. Красивейшая и сильнейшая. Рэнэ́йт Алеи́т Оришанская — наша мать. — Послушать брата, перетерпеть и выиграть.

Она встала рядом с нами, и только тогда я выпрямился.

— Вы — кровь и наследие этой империи, так будьте достойны её. — Светлые волосы, яркие синие глаза и хрупкость холодной ае́рии[2] шли ей, как никому в этом дворце. — Не склоняйтесь, не опускайте голов, не отвечайте тем, кто даже пыль с ваших сапог стирать недостоин. Даже когда они решат, что вы проиграли.

В желудке образовалась чёрная сосущая пустота. Она что-то знает?

— О чём ты, мама? — мягко спросил Эл. — Лориан придумал...

— Его императорское величество, — строго перебила она.

— Его, — Эл запнулся, — императорское величество придумал для нас наказание страшнее?

— В этом мире нет ничего страшнее смерти, — покачала она головой. Плетёная причёска качнулась в такт. — Сегодня его императорское величество объявит о лишении нас всех титулов, заслуг и привилегий. Всё наше золото изымут в счёт императорской казны.

Каждое слово — как гвоздь в крышку гроба, моего и всей семьи Делабергов.

— Об этом объявят на вечернем балу. — Вот кто должен был стать императрицей. Она говорила об этом так, словно сообщала о закупке продовольствия на год. — Пусть неприятности случаются, но семья с вами навсегда. Держитесь стойко и не смейте позорить меня и династию.

Мама коснулась щеки, и я встретился с ней взглядом.

В ушах шумело, сердце стучало как ненормальное. В голове же царил один вопрос: «Как мы теперь будем?»

Кивнув мне, она перевела взгляд и также долго изучала Эла.

А потом добавила с холодной улыбкой:

— Иначе всё это покажется вам детскими шалостями по сравнению с силой моей ярости. Обещаю.

Эл с шипением поменял позу, и я вернулся в реальность.

— Мы сбежали после того вечернего бала. Помнишь?

— Забудешь его, как же, — проворчал он. — Как и разговор с мамой до него.

Мы переглянулись, весело усмехнулись и...

— Она нас убьёт.

И последнее, что степняки ожидали услышать от пленников в ящике — искренний и громкий смех.

___

[1] Кранль — золотая монета, действительна по всему континенту

[2] Аерия — ядовитый цветок, растёт только в горах. Очень редкий и дорогой.