Ради этого я выжил. История итальянского свидетеля Холокоста

* * *

Первым долгом я отправился к моей кузине Лючии, как и я, выжившей в Аушвице. Она тоже была в Риме, но нам так и не удалось встретиться.

Она вышла замуж за Моше Суллама, одного из немногих евреев, кому удалось уйти от депортации, уплыв на лодке в Турцию. В этом браке родились три очаровательные девочки, Лина, Грациелла и Диана, которую назвали в честь моей матери.

Лючия приняла большое участие в восстановлении на острове синагоги. Синьор Сориано, председатель общины, вручил ей ключи от храма, и она душой и телом посвятила себя его восстановлению.

Найти Лючию такой оживленной и активной было для меня большой радостью. После первой встречи мы возобновили нашу дружбу, и я тоже стал принимать участие в сохранении живой памяти о евреях Родоса.

Теперь мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в дом возле Монте Смит.

Я отправился туда в сопровождении синьора Сориано и одного из муниципальных чиновников. У нас была вполне определенная цель: вернуть фамильные золото и серебро, которые папа успел зарыть в саду перед депортацией. Разрешение на выемку пришлось получать в суде и в полиции Родоса, потому что в доме жили греки, занявшие его много лет назад.

К нам присоединился рабочий, которого я нанял, ибо предстояло поработать киркой и лопатой. Эту команду я привел к сараю с инвентарем, сооруженному когда-то моим отцом. Сарайчик был маленький, с протекающей деревянной крышей, подпертой по центру шестом, вкопанным в землю. Я велел рабочему вытащить шест и копать. На глубине сантиметров тридцати лопата ударилась о металл. Это была жестянка с серебром.

Но гораздо важнее было найти золото: мамины драгоценности и то, что должно было стать приданым моей сестры.

Я помнил, что папа спрятал золото где-то в стене ограды, между камней, и указал рабочему место, где поработать заступом. Но мы ничего не нашли. Я слегка удивился, потому что был уверен, что все лежит на месте. Потом, напрягши память, смутно припомнил, что отец разочаровался в этом тайнике. Я попросил рабочего поискать с другой стороны, но результат был тот же. В этот момент у меня промелькнула мысль, что, будь здесь моя сестра, она бы наверняка сумела указать нужное место. Мы еще какое-то время оставались в саду, а из окон своих домов за нами внимательно наблюдали греки. Позже они разобрали по камешку всю стенку, но не знаю, нашли они что-нибудь или нет.

А я успокоился и решил, что мне хватит и того, что нашлось. В конце концов, я не единственный, кто потерял свои фамильные драгоценности. После депортации евреев многие обворовывали их покинутые дома. Полы по большей части были деревянные, и не так уж трудно было найти ту половицу, под которую хозяева спрятали ценности. Обчищать еврейские дома считалось делом прибыльным, и на острове многие этим промышляли.

Я дал рабочему денег, чтобы он восстановил стенку, и ушел, неся под мышкой жестянку с серебром. К дому подходить не хотелось, и я сразу направился к сарайчику и к стенке. Суд признал меня владельцем, но что-то говорило мне, что это больше не мой дом.

Я отнес серебро к ювелиру и заказал два кольца с гербом Родоса и инициалами моих родителей: Дж. M. и Д. Ф., Джакоббе Модиано и Диана Франко.

И тогда я решил пойти на могилу матери. Сколько же лет прошло с тех пор и сколько всего изменилось! Надгробный памятник рассказывал слишком мало, потому что в то время иные беды и утраты поразили мою семью. Поэтому я заказал еще один мраморный памятник, вплотную примыкающий к маминому, и попросил выбить на нем имена папы и Лючии. И теперь, когда я читаю поминальную молитву над могилой мамы, они тоже здесь, мы все вместе. И я чувствую себя дома.

В эти двадцать дней, что я оставался на Родосе, я много времени проводил в доме моей двоюродной сестры и ее прекрасной семьи. Сидеть за столом с Лючией, Моше и их чудесными девочками было для меня поддержкой и утешением. Мы катались на «Шевроле», ходили в кино и за покупками. Это были беззаботные, веселые, счастливые дни, к тому же именно тогда я познакомился с Зельмой, и это знакомство сделало их незабываемыми.

Ее семья жила в одном доме с Лючией, у них была общая кухня, а потому много времени они проводили вместе. Именно там мы и познакомились. Мне исполнилось уже двадцать четыре года, и, по мнению дяди, пора было обзавестись подругой.

Зельма понравилась мне сразу, но я не знал, что она думала обо мне, может, вообще считала, что я интересуюсь ее старшей сестрой Сусанной. Но мне нравилась именно она. С самой первой встречи наши взгляды постоянно встречались. Я сразу решил, что именно такая девушка мне нужна. Потом Зельма мне говорила, что в первый же миг подумала, что я очень красивый и милый парень. В следующие дни ничего нового не происходило, но наши глаза говорили за нас.

Когда я возвращался в Бельгийское Конго, мы ничего друг другу не сказали, были только взгляды. Глаза действуют каким-то таинственным образом, и я твердо знал, что наше расставание не навсегда.