Ищу хорошую ведьму

— У нас есть наводка, — мужчина крепче сжал руль, — по детской фотографии.

— Да? Я что-то вспомнила?

— Не совсем. Её вспомнил Борисыч. И он опознал ребёнка на фотографии.

— Так это была не я? — разочарованно протянула Лиза.

— Не ты, — он внимательнейшим образом следил за возможной сменой её настроения, — а какая-то Маша. Юная подружка юного Борисыча. Он сказал, что она была ведьмой, как и ты.

— Правда? — обрадовалась Лиза. — Мы едем к ещё одной ведьме? А где она живёт?

— Возле нашей старой дачи, — угрюмо сообщил Глеб. Теперь он злился сам на себя.

— А почему ты расстроен? Разве не здорово, что мы нашли ведьму? Может быть, она укажет на мою маму? Или хотя бы намекнёт, где искать? — Лиза так искренне надеялась, что Глеб ответил грубее, чем собирался.

— Её там давно нет. Мы просто поглядим, что к чему. Порасспрашиваем соседей.

— Нет? — упавшим голосом переспросила Лиза. — Но почему? Что сказал Борисыч?

— Он сказал, что ведьмы опасны, — Глеб уставился прямо перед собой, избегая зеркала заднего вида, — и что мне следует быть осторожным.

Лиза серьёзно обдумала его слова.

— Так ты меня боишься? — в тоне сквозила ленивая игривость пока что сытой хищницы, и Глеб ощутил, что вспотел.

— Не воображай о себе слишком много, — быстрый взгляд назад и снова сквозь лобовое стекло, — эдак недолго и зазнаться.

Лиза вдруг счастливо расхохоталась и легонько шлёпнула его по плечу. На этот раз прикосновение было горячим.

— Ладно, пошутили и хватит. Так что с той ведьмой по имени Маша?

— Борисыч дал понять, что были жертвы, а ещё упоминался пожар. И так получилось, что я точно знаю место, где это произошло. Жуткая история прилично обросла легендами, но тот дом я опознаю из тысячи.

— И ты полагаешь, что та Маша как-то связана с моей мамой?

— Других зацепок всё равно нет.

— Хорошо, — Лиза удовлетворённо облизалась, — расскажи мне легенду.

— Между нами считалось, что в обугленных стенах ходят привидения девочки и старухи. В особенно жаркие ночи некоторые ребята отваживались ночевать во дворе того дома, а потом передавали друг другу разнообразные враки. В них обязательно фигурировала старая злая женщина и девочка, которую надо было спасать. Если честно, про девочку Машу или про бабу Машу я не слышал ни слова, но взрослые всегда шушукались и прерывали разговор, стоило как-то всплыть теме того самого пожара.

— Детский сад, — резюмировала Лиза, — и я не эксперт, но на свидетельские показания это не тянет.

— Согласен, — он поёрзал на водительском месте, — поэтому мы спросим кого-нибудь из старожилов типа Борисыча. Уверен, что на выросших нас старинный запрет не разглашать сведения уже не распространяется.

— Ага. А маму мою ты Борисычу показал? Копию фотографии из паспорта?

— Да, — Глеб мчал по узкому и петляющему шоссе, — он её не знает.

Дачный посёлок выглядел немного пустынным, но канавы были расчищены, а трава вдоль заборов тщательно покошена. Глеб завернул в переулок, притормозил возле распашных ворот и вышел, чтобы отпереть замок, но настороженно замер. Из трубы над остроугольной крышей вился еле заметный дымок, а ворота уже кто-то отпер.

— В чём дело? — Лиза выскользнула за ним.

— У нас на даче кто-то есть, — прошептал Глеб.

— Воришки залезли?

— Сомневаюсь, что они будут пить чай на террасе.

Наткнуться на своих Глеб никак не ожидал, но было уже поздно что-то менять. Он сам привёл её в дом вместо того, чтобы посадить на цепь. Теперь и расхлёбывать.

От калитки Лиза тоже увидела — у дымящегося самовара стояла Татьяна Олеговна с ворохом шишек в руках. Она вздрогнула, разглядев спутницу старшего сына, и раздражённо ссыпала шишки в корзину. И крикнула в глубину дома:

— К нам тут приехали! Иди встречай!

Внутри что-то уронили и на террасу выскочила девчонка с розовыми волосами — Ритка победно взвизгнула и кубарем слетела в сад, в два счёта пересекла дорожку и запрыгнула на Глеба, восторженно повиснув на крепком торсе:

— Ты приехал! А мне сказали, что ты очень и очень занят!

Глеб нежно поцеловал сестру в макушку и позволил ей слезть на землю.

— Как ты, Ритка?

— Наконец-то прекратили допрашивать, одно и то же по кругу, какой-то дурдом. Я уж думала, полицейские никогда не отвяжутся.

— Что же ты натворила, а? — неуклюже укорил Глеб.

— Я?! — горячо возмутилась Ритка и повернулась к Лизе, — Прикинь, они все считают, что я сделала что-то не то! Скажи им!

— Что сказать? — Лиза шагнула к разросшимся кустам крыжовника и бездумно скрутила верхушку засохшей ветки. Шипы должны были проткнуть подушечки пальцев, но девушка лишь стряхнула не пойми откуда взявшуюся на ладони пыль и потёрла переносицу.

— Что я всё правильно сделала! Мне четырнадцать, алё! Меня уж точно не посадят. Пожурят и отпустят. Чего тогда они все ко мне привязались, а?

— Наверное, переживают за тебя, — Лиза неуверенно покосилась на враждебную фигуру матери, но Татьяна Олеговна лишь фыркнула.

— А я не просила за меня переживать! Пускай лучше спасибо скажут!

— За что?

— За то, что я решила вопрос, — Ритка топнула ногой.

— Кончай молоть чушь, — процедила Татьяна Олеговна, — и иди в дом.

Ритка показала язык и степенно удалилась, но в последний миг не выдержала и изо всех сил шарахнула кухонной дверью. Глеб подавил смешок и вопросительно взглянул на рассерженную мать.

— Так зачем ты приехал? — та и не пыталась замаскировать подтекст — зачем ты привёз её?

— Мы хотели поговорить с местными про заброшенный дом у оврага. Я не знал, что вы тоже здесь.

— А где нам ещё быть? Журналюги оккупировали квартиру и дом тоже. Про старую дачу они пока не пронюхали, а отец не может работать в такой обстановке.

— Хорошо, мам. Мы сейчас уйдём, я просто бросил машину у боковых ворот. Передавай папе привет.

— Я тебя не гоню, — с досадой ответила женщина, — но эта девушка… Не понимаю, разве обязательно таскать её повсюду? Саша сказал, что всё кончено, так почему она снова здесь? Нельзя уладить всё раз и навсегда? Или она теперь вечно будет тянуть из нас жилы?

Водостоки на доме противно задребезжали и на бочке с дождевой водой лопнуло верхнее кольцо, а хозяйка испуганно ахнула.

— Мам, не надо так.

— А что я такого сказала? — хозяйка вцепилась в перила. — Ты же должен был избавиться от лишних проблем, а вместо этого…

— Я уже ухожу, — ледяным тоном объявила Лиза и устремилась обратно к калитке, но Глеб поймал её в объятия и погладил по спине, как расстроенного ребёнка. И через плечо девушки показал осуждающую мину для матери.

Та поджала губы.

— Я не то имела ввиду, — неохотно выдала Татьяна Олеговна, а потом любопытство пересилило неприязнь, — и зачем вам тот дом, кстати? Там сто лет никто не живёт, разве что шпана балуется.

— Мам, — он крепко держал Лизу, уткнувшую нос в ключицу, — ты же помнишь, что болтали про него? Про тот дом?

— Ну да, а что?

— Что там произошло?

— Откуда я-то могу знать? — уклончиво ответила хозяйка. — Я тогда ещё и не родилась. Это же когда было, в шестидесятых?

— Но ты же слышала рассказы? Что говорили люди?

— Да разное… В основном, что их няня спалила хозяйский дом. Вместе со всей семьёй. Включая малолетних детей, но я в это не верю.

— Почему?

— Тогда бы её посадили, верно? А дело бы закрыли.

— А если её не нашли?

— Кого, няню? Так чего её было искать, всех нашли в том доме. Когда погасили огонь. Говорят, запах был чудовищный.

— И как они бы посадили сгоревшую няню?

— В том-то и дело, няня обнаружилась живой и здоровой, ни царапины.

— Нашли и няню, и Машу?

— Какую ещё Машу? — нахмурилась Татьяна Олеговна.

— Девочку, она вроде была подружкой Борисыча.

— Про Машу я ничего не знаю, — буркнула та, — но пропавшим никто не числился, тем более — дети.

— Ладно, — от греха подальше Глеб развернул размякшую гостью под локоть и потянул к калитке, — тогда мы пойдём.

Его мать с террасы смотрела им вслед, порываясь что-то крикнуть, но передумала и с осунувшимся лицом села в кресло-качалку, закуталась в плед и тяжко вздохнула. Девица с глазами раненого оленёнка выводила её из себя настолько, что она, Татьяна Олеговна, возможно, и выходила за рамки приличия, но кто посмеет обвинить мать двоих сыновей в том, что она яростно защищает потомство?

И эта старая дачная байка о ведьме, якобы сгубившей целую семью больше полувека назад… Зачем о ней вдруг опять заговорили? Что-то не давало покоя уставшей женщине, зудело на подкорке, но не давалось, и Татьяна Олеговна отмахнулась от назойливого беспокойства. И без того хватает хлопот.

Из кабинета осторожно выглянул супруг в тёплом халате поверх трикотажных штанов и покачал головой:

— Танюша, ну что же ты себя так изводишь? Кто приходил? Глеб? Ты его выгнала, что ли?

— Он притащил ту Сашину девицу, да ещё и тискал её на моих глазах, представляешь! Жалел, как будто я её сильно обидела.

— Неужели ты была с ней настолько сурова, Танюша? — озадаченно хмыкнул Владимир Петрович. — Так девушка переключилась на другого брата? Однако, какая шустрая.

— Я же говорю — караул. Гнать её надо.

— Иногда этих девушек выгнать невозможно, — он ласково коснулся покатых женских плеч и оставил лёгкий поцелуй на верхнем завитке уложенных волос, — настолько они поражают воображение.

— Не сравнивай, — хозяйка сердито тряхнула подбородком, но задрала голову, чтобы подставить для настоящего поцелуя губы, и мужчина послушно склонился, поджав рукой поясницу, чтобы не заело.

— И в мыслях не было, — подмигнул ей Владимир Петрович, аккуратно распрямляя спину, — а куда они поскакали? Машина Глеба вон стоит.

— Решили проверить сгоревшую дачу. Поговорить о Маше. И что им вздумалось? Именно сейчас!

— Ты им сказала?

— Нет, конечно. Даром мы молчали столько лет, чтобы теперь вдруг признаться? Я даже от наследства отказалась, по сути. Чтобы меня не обвиняли во всяких глупостях. Никто не уловил связи, так зачем теперь открывать рот? Мне хватило этих жутких сплетен.

— Ну, мы всё же пытались снести горелый остов. Сама знаешь, чем кончилось.

— Ох, даже не напоминай, — Татьяна Олеговна похлопала лежащую на её плече ладонь.

Ритка высунулась на террасу:

— Мамуля, о чём это вы говорите? Какое ещё наследство?

— Никакое, — вскинулась мать, — давно ты подслушиваешь?

— Я вообще не подслушиваю, вы орёте на весь дом, — Ритка играючи взгромоздилась на перила, прижалась щекой к опоре и обвила ногами балясины, — а что за Маша такая?

— Никакая Маша, — Татьяна Олеговна поморщилась, — лучше скажи, когда ты прекратишь этот цирк? Кто тебя надоумил?

— Па-а-ап, — Ритка ухмыльнулась во весь рот, — а дядя Серёжа тебе звонил? Они уже знают про Галю? Им же уже сказали, да?

— Нет, он мне не звонил, — сухо откликнулся тот и переглянулся с женой, — учитывая обстоятельства, не думаю, что стоит ждать звонка в ближайшее время. Сперва они поговорят со следователями, проведут опознание.

— Может быть, они сейчас над Атлантикой?

Владимир Петрович посмотрел на часы.

— Возможно и так.

— А тебе не нужно, ну… выразить соболезнования? Разве это не выглядит странно, что ты сам им не звонишь, папуль?