Ищу хорошую ведьму

— Не-а. С чего бы мне интересоваться такой ерундой… И вообще, я думал, что она сочиняет, чтобы придать себе значимость… Постой! Ты намекаешь, что… — Сашка задохнулся от неожиданности, — что это та самая ведьма? Лизина мать?

— Есть другие кандидатуры?

Сашка вперил неподвижный взгляд в Лизу, будто дыру хотел прожечь.

— А ведь это именно Галя за чем-то пустяковым попросила меня поехать в ту тьмутаракань, где я случайно наткнулся на Лизу. Это что же получается? Она нас и познакомила? Ведьма… или Галя? Нет, бред какой-то. Лиза, а ты зачем туда поехала? Помнишь, когда хулиганы к тебе пристали?

— Я… я не помню, — Лиза с робкой надеждой покосилась на Глеба.

— Как это?

— У неё память отшибло, — мрачно сообщил Глеб, — когда ведьма сбежала. С концами, даже квартира сгорела.

— Погоди, так Лиза… ты ничего не помнишь? А меня ты помнишь?

— Нет, — она уткнула глаза в пол.

— А его? — Сашка не глядя ткнул в Глеба.

— Чуть-чуть, — Лиза не решалась поднять взгляд.

— И где ты теперь живёшь? — угрожающе процедил Сашка.

— У Глеба, — еле слышно ответила она, — он мне разрешил.

Сашка грязно выругался, а потом яростно добавил:

— Ты можешь жить у меня.

— Спасибо, — быстро выдохнула Лиза.

— Раз ты меня не помнишь, мы не обязаны… ну…но было бы логично, мы и так почти жили здесь вместе.

— Всё в порядке. Спасибо. Я бы осталась у Глеба, если он не против.

— Что за фигня? — Сашка повернулся к Глебу. — Как ты провернул это?

— Думаю, мы оба заинтересованы в том, чтобы вернуть ей память и найти ведьму. Я с этим лучше справлюсь.

— Пойдёшь к Борисычу? — понуро согласился Сашка.

Лиза издалека углядела угловатую фигуру профессора, спешащую к проходной, и почему-то легкомысленно рассмеялась. После визита к бывшему у неё отросли крылья — теперь, когда не надо было волноваться о том, что сказать и как посмотреть, пугающая пустота вокруг куцых фрагментов сохранившихся воспоминаний о себе уже не так сильно довлела над ней. Она начала жить заново — разве не чудесно?

Профессор энергично помахал им и Лиза вдруг радостно догадалась, по какой причине все звали его панибратски — Борисычем. Съехавший на бок галстук и помятый костюм исключали формализм, даже почтенная вроде бы седина клочками топорщилась над дужками очков.

Он пожал руку Глебу и с воодушевлением затряс Лизу, с каким-то ребяческим восторгом изучая её с головы до пят. Наконец он отнял руку и поощрительно выдал:

— Глеб, я всех просил привезти ко мне на исследование настоящую ведьму, но от тебя не ожидал! Вот уж спасибо!

Глеб и Лиза переглянулись.

— Чего вы так смутились? — продолжил профессор, заполняя журнал заявок на вход. — Такие колдовские глаза я видел только раз в жизни, много-много лет назад, и уж ту я встречу не забуду.

Он снова залюбовался девушкой и та застенчиво озвучила своё сомнение:

— Вы встречались с моей матерью?

— Скорее с твоей бабушкой, — подмигнул Борисыч, — незабываемый опыт. Следуйте за мной, молодые люди. Так что у вас? Частичная амнезия от стресса? Очень, очень интересно. Давно? Ах, недавно? Чудесно!

Они еле поспевали за летящим вприпрыжку стариком. В лаборатории он страшно засуетился, усадил Лизу на кушетку и задёрнул шторы, как будто в них проникал хотя бы лучик дневного света.

— Юная барышня, — Борисыч устроился возле Лизы и сменил тон на вкрадчивый, — полагаю, я сумею помочь, но вы уверены, что нужны столь радикальные методы? Может быть, подсознание бережёт психику от травмы и стоит повременить? Осознать всё постепенно? Поймите меня правильно, руки чешутся начать, но вы готовы к последствиям?

— Меня подозревают в преступлении, загнали в угол, лишили дома и единственной родни, а мне и ответить нечего, — Лиза говорила ровно и уверенно, но в последний миг покосилась-таки на Глеба в расчёте на моральную поддержку.

— А что с другой ведьмой? Поделитесь? — Глеб думал о своём и мерил шагами комнату.

— С какой ещё с другой? — растерянно моргнул профессор.

— Ну, вы же сказали, что раньше уже встречали ведьму?

— А, ты про это… — взгляд Борисыча затуманился, — так то дела минувших дней. Первая любовь и всё такое… Вы не против записать данные датчиков? — он, как фокусник, извлёк из завалов шлем, похожий на шкурку силиконового ёжика. Лиза покорно помотала подбородком.

Борисыч приладил шлем, расправил пучки проводов и торжественно активировал запись. Разноцветные линии прибора отбивали мало кому понятный ритм, а профессор жадно приник к показаниям, а потом в нетерпении прикоснулся к вискам девушки.

— Так, расслабьтесь, милая барышня… я задам несколько вопросов.

Линии оживлённо вздрогнули.

— Вы помните свою мать?

— Нет, — Лиза смотрела прямо перед собой, а Борисыч качнул маятник на нитке.

— Ваши веки тяжелеют, дыхание спокойное… — бормотание профессора обволакивало Лизу, и её лицо обмякло, — вы расслаблены… Вы помните вашу мать?

— Да, — Лиза одеревенела.

— Что вы видите?

— Она боится меня, — её голос охрип и стал низким.

— Почему ваша мать вас боится?

— Она не понимает, как спасти себя.

— Спасти от чего?

— От моего гнева, — Лиза, не размыкая ресниц, зловеще усмехнулась, а потом распахнула веки, обнажив пылающие полнокровным безумием глаза.

— Спокойно, спокойно, — профессор отпрянул и жалобно скрипнул колёсиками стула, — вы полностью спокойны…

— Сними с меня это, — приказала Лиза чужим, чуть шипящим грудным голосом. Линии прибора точно с ума сошли, отплясывая пики, — сейчас же.

— Да-да, — профессор поднял трясущиеся руки и нащупал на столе для инструментов шприц, — я сниму.

Он вонзил иглу в шею девушки, а та молниеносно перехватила кисть со шприцем, больно сжала кости и напоследок уже тише выдохнула:

— Благодарю.

Лекарство подействовало и Лиза обмякла, распростёрлась по кушетке, а потрясённый профессор вжался в стену лаборатории, пытаясь протолкнуть спасительный воздух через сведённое от страха горло. На его запястье резко выделялся белый след от пятерни девушки.

Глеб кинулся к Лизе:

— Что вы ей вкололи? Борисыч, что это было?

— Н-ничего особенного… лошадиная доза успокоительного. Она просто спит.

— Надолго?

Борисыч убедился, что Лиза не реагирует на тормошение обеспокоенного мужчины, и заметно расслабился.

— В нормальных обстоятельствах я бы гарантировал час или два, но с ней… — профессор развёл руками, — ни в чём не уверен. Никогда не встречал такую бешеную активность под внушением. Откуда вообще ты её выкопал?

— Мой брат собрался на ней жениться, — буркнул Глеб.

— Тогда почему с ней ты, а не он?

— Долгая история. Мне позарез нужна её память. Как думаете, сможете восстановить?

— Не здесь, — Борисыч заново попятился, — и я бы попросил как можно скорее увести её отсюда. Я дам тебе адрес. Она опасна, разве это не очевидно, дорогой мой мальчик? Настоятельно не советую с ней связываться. Ты и понятия не имеешь, с чем столкнулся.

— И с чем же? — немного взвинчено уточнил здоровяк перед тем, как взять Лизу в охапку, но профессор велел подождать секунду.

— У неё в подсознании, где-то глубоко внутри живёт демон, — Борисыч быстро черкал что-то на клочке бумаги, — ты же сам слышал, как мы разбудили это существо, и для всех будет безопаснее и лучше, если оно опять заснёт. Я бы не хотел быть рядом, когда девушка-носитель очнётся. И тебе не советую.

— Демон? — Глеб поморщился. — Вы же учёный. Вы не можете…

— Именно, я учёный и практик. И если я вижу нечто, не поддающееся объяснению, то признаю это. С ней уже случались… необычные инциденты?

— Да, — неохотно признал Глеб.

— Кто-то пострадал?

— Да, но…

— Вот видишь. И это только начало, если не остановить процесс. Вот адрес. И действуй быстро, тебя там встретят.

— Алексеевская? Это же для психов!

— Тебя что-то смущает? — Борисыч недоверчиво вылупился поверх очков.

— Конечно! Её накачают какой-нибудь дрянью и запрут, а мне… Мне нужны её воспоминания!

— Её память или она сама? Девушка-то красивая. Демоны всегда знали толк в человеческих телах.

— Только её память.

— Хорошо, тогда придётся потерпеть. Возможно, результата вообще не будет, но я попробую. Процесс небыстрый.

— А нельзя как-то ускорить? Я мог бы сам побыть с ней, присмотреть за всем.

— Глеб, ты же не глупец. Как ты сможешь её контролировать? Возьмёшь на себя ответственность за возможные жертвы?

— А вы?

— У нас есть методы. Уж поверь.

— Посадите на цепь? — Глеб иронизировал, но в ужасе приоткрыл рот, когда понял, что Борисыч и не думал смеяться.

— И не смотри ты так, я видел, как щуплая девчонка рвёт металлическую обшивку голыми пальцами.

— Ваша первая ведьма? Та самая, с колдовскими глазами?

— О да. Я был ребёнком, но сумел выжить. Не повторяй моих ошибок, не глупи. В этот раз жертв я не допущу.

— Что произошло?

— Сейчас не время для историй, Глеб. Вези её скорее, ладно? А потом, если пожелаешь, я тебе подробно расскажу про мою Машу.

Повинуясь импульсу, Глеб вытащил распечатанный старухин паспорт и показал лицо Борисычу, а сложенная детская фотография сама выпорхнула на стол. Профессор опешил.

— Откуда у тебя это? — он осторожно подцепил картинку двумя пальцами.

— Было у Лизы дома. Правда, её дом, точнее квартира, недавно сгорела, но фото вот уцелело.

— Это же моя Маша, — Борисыч разжал пальцы и картинка с перевёрнутым вверх тормашками младенцем плавно улеглась напротив Глеба, — у них на камине стояла точно такая же.

— На каком ещё камине?

— Обыкновенном. На дачах. Ты же помнишь местную байку про пожар? На наших старых правительственных дачах?

— Тот самый? — Глебу смутно припомнилось, как в детстве они шёпотом рассказывали друг другу страшилки про один дом, сгоревший когда-то в их местах. Упоминались и призраки, и ведьмы, кого там только не было, разве что пионеров с чёрным ящиком не хватало для острастки.

— Да, Глеб, тот самый. Там жила Маша, а я — по соседству. Мы дружили, а потом она… Ладно, вези уже Лизу, а потом зайди ко мне. Поболтаем.

Глеб ещё раз оглянулся и проверил девушку — левая нога неудобно упёрлась в водительское сиденье, а рука безвольно упала на коврик, но выражение лица было умиротворённым и даже детским. Беззащитным. Столь разительный контраст с тем или кем, кто поселился у неё внутри, что инстинкты восставали против уготованной ей участи, а Глеб привык безусловно доверять себе. Он перегнулся через спинку и поправил упавшую руку — та снова упрямо соскочила с бедра.

Борисыч наказал везти ведьму в Алексеевскую, но Глеб мешкал. Он завёл двигатель, накатанным маршрутом выскочил на кольцо, потолкался в пробке и остановился на съезде, всё ещё не приняв решение. Вряд ли он сейчас сумел бы обосновать сомнения вслух, но почувствовать прикосновение её прохладных пальцев к шее стало внезапным и острым облегчением.

Распахнутые Лизины глаза придирчиво смотрели из зеркала заднего вида.

— Очнулась? — бросил Глеб, не оборачиваясь. Пальцы исчезли, но шею так и жгло льдом, даже мурашки пошли по коже.

— Как всё прошло? — сонно спросила она и прилипла к окну. — Куда мы едем?