Ищу хорошую ведьму

— Тогда откуда я-то могу знать? Женщина избавилась от меня, вот и всё. Выдумала вот такую нелепую причину, чтобы совесть не мучила.

— А ещё в журнале дома малютки указано, что гражданка Забродская посещала оставленную дочь. Регулярно, где-то раз в месяц. Неужели вам нянечки не говорили?

— Мне и года не было, я бы не запомнила, даже если так.

— Она посещала вас и после дома малютки. Это отмечено в деле. Вот, вплоть до подросткового возраста, именно тогда посещения прекратились.

— Я не помню.

— Не помните, что родная мать посещала вас в течение тринадцати лет подряд?

— По-моему, вас это никак не касается и к пожару отношения не имеет. И да, я не помню. Наверное, предпочла забыть неприятный опыт. Такое случается.

— То есть содержание ваших разговоров с матерью вам неизвестно? Но вы помните, что в итоге не желали общаться?

— Именно так.

— Прекрасно. Замечательно. Кстати, соседи подтвердили, что никто из родственников не навещал Забродскую.

— Тогда у вас всё? — ядовито выдавила Татьяна Олеговна.

— Пожалуй. Только один вопрос напоследок, вы случайно не в курсе, на каком основании в квартире вашей матери проживала Лиза?

Девушка чуть побледнела при упоминании её имени, а Татьяна Олеговна и ухом не повела.

— Нет. Всего хорошего. И я буду благодарна органам следствия и вам лично, если в прессе не всплывут никакие подробности из моего детства.

— Сделаю всё от меня зависящее.

Все молча проводили взглядом огненно-рыжую шевелюру следователя, и только тогда хозяйка дачи свысока обратилась к скромно стоящей с угла девушке:

— Ты её квартирантка, что ли? Или обыкновенная мошенница? Нашла, с кем связаться, ни стыда ни совести, у бабки ведь крыша плотно поехала на почве колдовства. Ну, отвечай, не томи уже! Снимала комнату или бабка тебя бесплатно пустила? Типа из жалости? Или всё ради того, что ты покорно слушала весь тот бред, что она обычно несла? Про ведьм, я же угадала?

— Ваша мама? Если честно, плохо помню, как договорились. Мы жили там с моей мамой.

— Шутки шутишь? Ну-ну. Дошутишься. Это она тебя подучила? С какой ещё мамой?

Вокруг дачи сильно потемнело, налетевшая из ниоткуда туча точнёхонько накрыла участок вместе с садом и остро запахло свежестью перед неминуемым ливнем. Как в замедленном кино, кончики наэлектризованных волос поползли вверх, а лампочки на террасе обиженно зашипели вразнобой, мигая и разгораясь вновь. Порыв ветра скинул со стола корзину и разметал шишки, но Татьяна Олеговна даже не взглянула на беспорядок, только рукой махнула.

— С моей мамой, — уже тише, но твёрдо повторила Лиза, — и я не шучу. Просто не помню. У меня амнезия.

— Значит, с мамой? — издевательски повторила хозяйка. — Это что же получается, твоя мама — её дочка, что ли? А ты, значит, внучка? Хорош сочинять. Тоже мне, родственница выискалась.

— А я вам в родственники не мечу.

— Ещё не хватало!

— Танюша, остановись, пожалуйста, — хозяин привстал, выглянул из-под крыши на странно почерневшее небо, зябко поёжился и с непонятной обречённостью нагнулся за корзиной, — не наговори того, о чём придётся жалеть.

— А что я такого сказала? Бабка набралась от своих психов, вот и выдумывает невесть что, и находятся ведь желающие добровольно впитывать всякую бредятину.

— От каких психов? — Глеб отобрал у отца корзину и остервенело принялся закидывать туда разбежавшиеся по всей террасе шишки.

— От обыкновенных, — скривилась Татьяна Олеговна, — она работала санитаркой в Алексеевской, насколько я помню. И очень дорожила этой своей драгоценной работой. Небось там и наслушалась.

— Мам, — Глеб замер, — так ты общалась с родной матерью или нет? Сева ушёл, скажи нам как есть.

— Общалась, — линия её губ поползла вниз, — но очень давно.

— Откуда знаешь про больницу?

— Она сама говорила, что проработала там всю жизнь. Постоянно твердила про ведьм, которых держат в под замком, ты только представь!

— И ты из-за этого её послала далеко и надолго?

— Нет, — Татьяна Олеговна смешно вытянула шею, и тут сухая ветка взвилась с земли и хлестнула её по лицу. Женщина зажала царапину ладонью, а муж бросился на подмогу, — да что ты так суетишься, Володя, пустяки же!

— Дай посмотрю, — настаивал Владимир Петрович, и она недовольно отняла руку, чтобы скулу и заодно всё лицо придирчиво осмотрели. Супруг трогательно подул на почти невидимый след, — сейчас схожу за перекисью.

— Да оставь ты, я сама потом, — с досадой отвернулась хозяйка, — не видишь, что творится? Ко мне в дом приводят какую-то аферистку, а ты беспокоишься о царапинах!

— А что именно не так с ведьмами? — Глеб вручил корзину матери. — Вспомни, пожалуйста.

— Ты серьёзно? Тебя только это волнует? Ведьмы?

— Просто ответь.

— Да я уже сказала. Что в Алексеевской тайком держат ведьм, чтобы те не хулиганили, как-то так. Да, заметь, твоя бабка их ещё и жалела. Говорила, что с ними жестоко обращаются и что так нельзя, они, мол, тоже люди. Ведьмы — и вдруг люди! Хотел ты себе настолько чокнутую бабушку?

— Я бы хотел сам решить этот вопрос. И Саша, я уверен, тоже. Да и Ритка.

— А никого не волнует, что Рита впуталась в какую-то нехорошую историю с ведьмами? — глухо заметила Лиза и метко отправила в корзину ещё одну шишку, отлетевшую прямиком ей под ноги.

— Ты о чём? — насторожилась хозяйка.

— Она вся по уши в колдовстве, вы не знали? — холодно ответила Лиза.

— Твоих рук дело, дрянь?

— Нет. Спросите девочку сами, много нового узнаете.

Татьяна Олеговна наливалась гневом. Сперва побагровели её веки и лоб, потом затрясся и поплыл подбородок, и наконец плотину прорвало — женщина завизжала, не контролируя себя:

— Пойди вон! — она дугой приподнялась над креслом и патетично рухнула обратно, а муж коршуном ринулся к подопечной, трясущимися руками расправляя упавший с её плеч плед.

— Танюша! Успокойся, родная!

— Пускай она уйдёт. Володя, выгони её, умоляю, — хозяйка часто и тяжело дышала.

— Глеб, — Владимир Петрович со значением оглянулся на старшего сына, — сделай, как мать просит. Скорее, разве ты не видишь, как ей плохо.

— Нет, — молодой мужчина шагнул ко входу в дом и дёрнул за дверную ручку, — и я позову Ритку, хватит уже с нас жутких семейных секретов. Выходи, Ритка, я знаю, ты подслушивала.

Девчонка с готовностью нарисовалась на пороге и подмигнула брату, одними губами прошелестев:

— Спасибо.

Татьяна Олеговна трагично вытерла воображаемую слезинку, но покорно затихла.

— Итак, мама, в чём дело? Ритка рассказала, что часто бегала на сгоревшую дачу и общалась с некоей бабой Машей. Знаешь такую?

— Нет никакой бабы Маши, — устало ответил хозяин за жену, — это просто детские страшилки. Там жила девочка Маша, но… она уехала после пожара. И не возвращалась.

— Но я её видела, — возмутилась девчонка, — она меня конфетами угощала. Сказала, что её так и зовут — баб Маша.

— Ты брала у какой-то сумасшедшей бабки конфеты? — всколыхнулась Татьяна Олеговна.

— Она не чокнутая!

— Чего она от тебя хотела?

— Да ничего такого, — нахохлилась Ритка, — что вы сразу психуете? Бабушка как бабушка, всегда расспрашивала, как мои дела, про школу, про маму с папой, про братьев и про подружек тоже. И не орала, как некоторые.

— То есть ты подробно излагала наши семейные дела какой-то посторонней тётке? — неприятно изумился отец.

— Да она… — начала девочка, но запнулась на полуслове и уже менее бойко добавила, — она просто беспокоилась обо мне. Переживала, понимаете? Учила меня… — Ритка совсем стушевалась.

— Учила чему? — Глеб озвучил повисший в воздухе вопрос.

— Защите от ведьм, — скромно призналась Ритка и живо стрельнула глазками, ища среди взрослых собеседников хоть кого-то понимающего. Увы, не нашла.

— О боже, — Татьяна Олеговна взвыла, — Володя, ты видишь?! Снова это! А я ведь пыталась оградить своих детей от подобной чуши!

— У тебя есть фотография матери, — Глеб достал сложенный листок, — той самой Забродской?

— Нет, конечно, — оскорбилась хозяйка, заворожённо глядя на бумагу, — а что это у тебя?

— Вот, посмотри, — Глеб протянул документ, — узнаёшь?

Татьяна Олеговна торопливо развернула лист.

— Но откуда?!

— Это она, да?

— Да, — подтвердила хозяйка, — только имя и возраст не совпадают.

— Но это точно она, мам? Приглядись.

Татьяна Олеговна впилась в чёрно-белую копию паспорта, а потом вернула листок.

— Да, уверена. Сходство стопроцентное.

— Тогда получается так, — Глеб сел за стол и знаком пригласил Лизу последовать примеру, — твоя родная мама, Антонина Михайловна Забродская, зачем-то выдавала себя ещё и за Галину Ивановну Горелову, мать Лизы, и за таинственную бабу Машу. И жила в своей собственной квартире по крайней мере последние лет десять, судя по показаниям соседей, хотя и не исключено, что под разными личинами.

— И что из этого следует? — у Татьяны Олеговны округлились глаза.

— Пока не знаю. Есть что-то ещё, что ты скрываешь, мама?

— Нет.

— Но откуда такой интерес к сгоревшей даче? Со стороны бабы Маши?

— Может быть, она просто шпионила за внучкой? Я же запретила ей приближаться к вам на пушечный выстрел, вот она и искала способы, а дети на дачах часто туда шастали, сам знаешь. Местный дом с привидениями.

— Мне кажется, здесь что-то большее, — Глеб пристально посмотрел на отца, — папа?

— Вполне нормально, что родная бабушка хотела знать подробности жизни внуков, — Владимир Петрович оторвался от супруги и присел рядом с сыном, — я всегда считал, что Танюша немного перегибает палку, извини, дорогая, но это уже перебор. Слишком далеко зашло.

— Нет. Лучше было бы, чтобы дети окунулись в это безумие?

— Они так и так окунулись, — хозяин развёл руками, — как видишь.

Подул лёгкий ветерок и мрачная туча унеслась прочь, а на террасе разом посветлело и напряжение волшебным образом спало.

— И что мы будем делать? — робко подала голос Лиза.

— Спросим специалистов, — Глеб положил свою ладонь поверх её, — ты мне доверяешь?

Лиза смутилась, но руку не отдёрнула. И сказала с очаровательной ребяческой доверчивостью, так что у Глеба сразу заныло где-то глубоко внутри, как от старой раны:

— Да, конечно, я тебе доверяю, — девушка открыто улыбнулась ему, будто нечаянно встретила лучшего в мире человека, будто все ненужные свидетели разом исчезли с горизонта, — а что предлагаешь?

— Поговорить кое с кем, я тебя отвезу. И Ритку тоже, пускай и её проверят.

— Зачем? Куда это ты собрался? — мать всполошилась.

— К Борисычу.

— Ты что же, намекаешь, что Ритка тоже больна? Заразилась ведьмовством? Нет, я не верю, Рита в полном порядке, она же ребёнок! Ей четырнадцать! Не надо втягивать её в ваши дурацкие игры, нет, я не позволю. Достаточно того, что она уже вытворила. Хватит.

— Мама, я хочу ей помочь. Борисыч сказал…

— Борисыч? Этот ненормальный старикан? Что он тебе сказал? Говори сейчас же!

— Что в Алексеевской есть люди, которые знают, что делать. Сталкивались с ведьмами.

— Я не отдам им Риту! — Татьяна Олеговна вскочила и отчаянно вцепилась в подростка. — С ума сошёл? Вези эту, если хочешь, а Риту я не отдам.