Ищу хорошую ведьму

— Оп-ля! — Глеб откровенно ёрничал, глядя на мучения брата. — Вечер перестаёт быть томным, сейчас все окрестные бабули приготовились лузгать семечки.

— Отвали уже! — взвился Сашка и нащупал в куртке кольцо, словно не веря, что его вернули обратно. — Лиза! Что за глупости? Мы же договорились?! Твоя мама пообещала! Поехали ко мне, пожалуйста, там разберёмся.

— Переживаешь за договор с мамой? — Лиза разошлась не на шутку. — Не переживай, обратно не откатить, это так не работает. Ты получишь, что хотел. И она тоже получит.

— Но как же тогда? А свадьба и всё остальное? Я же должен…

— Езжай домой, Саша. Я тебе больше не нужна.

Лиза стояла на тротуаре в пижаме и наспех накинутом плаще и не сводила глаз с остолбеневшего Сашки. Тот с недоумением оглядел пустое пассажирское кресло, словно не мог осознать отсутствие там девушки, как в тумане обошёл капот, чтобы сесть за руль, и умчал со двора, ни разу больше не оглянувшись.

Глеб дождался, когда юз колёс растворился в привычном городском шуме, и окликнул Лизу:

— Ты можешь послушать меня.

— Что, прости? — Лиза подумала, что ослышалась.

— Не захотела слушать его версию, но что насчёт моей?

— Тебе разве не надо торопиться? Подтирать за братом?

— Почему ты его послала?

— Не твоё дело.

— И всё-таки?

— У вас какое-то соревнование? Я сошла с дистанции, выбирайте уже другую игрушку.

— А ты меня удивила. Нет, серьёзно, полгода терпеть Сашу, чтобы вот так развернуть в финале? В чём смысл?

— Спроси соседей, — она махнула на окна, — вдруг у них есть соображения.

— Спрошу, — хладнокровно пообещал Глеб и наконец сел в машину, до предела опустив водительское стекло, — обязательно спрошу. Ещё увидимся, Лиза.

Он тоже уехал, а Лиза села на скамейку и обхватила себя руками. Идти домой не хотелось, внутри всё разъедала пустота и ещё нарастало тошнотворное ощущение, что ничего уже не поправить. Через пятнадцать минут стало зябко и Лиза поднялась в квартиру, чтобы не давать прохожим повода жалеть себя.

Мать мирно похрапывала, но Лиза коснулась её шеи и осторожно погладила обвисшую кожу. Старуха разомкнула челюсть и со свистом втянула воздух, а потом вперилась в палец, на котором не было кольца.

— Мам, он ушёл.

— Вернула кольцо?

— Да, мам. Вернула.

— Хорошо.

— Зачем ты это сделала?

— Он сам попросил. Тебе его жалко?

— Жалко. Он мне нравился. По-настоящему. Он был такой… заботливый. И весёлый.

— Трус, — старуха сонно заворочалась, — жалкий трус. Не о ком беспокоиться.

— Не знаю, мам. У меня плохое предчувствие.

— В этот раз проблем не будет.

— Я не хочу снова переезжать, у нас только всё наладилось. Нормальная жизнь, нормальная работа.

— И не придётся, — старуха шептала сквозь дрёму, — не придётся.

— Ты обещаешь мне? — Лиза стиснула отворот материнской ночной рубашки.

— Постараюсь, милая. Как следует постараюсь. Слушай меня и не глупи…

— Ладно, — Лиза залезла на матрас и обняла старуху, закинув на тщедушное тело руку и ногу и уткнувшись носом в костлявое плечо, — я люблю тебя, мам.

— Спи, — шепнула та и ночь навалилась окончательно.

Её разбудил абсолютно неуместный, непостижимый звук включённого телевизора. Лиза пощупала простыню рядом с собой и обмерла — кровать была пуста и давно остыла. Старуха-мать не вставала уже полгода и таяла с каждым днём, а теперь кто-то чадил на их кухне? Не иначе, ведьма обрела молодость? Пряный запах разогретого масла и свежей сдобы напомнил о позабытых воскресных завтраках, когда она ещё девчонкой упрашивала маму напечь пирожков, и неверящая в чудо Лиза прыжком преодолела расстояние до порога.

Старуха ловким движением вскинула сковороду, тонкий блин эффектно взвился и перевернулся в воздухе, чтобы попасть точно по центру раскалённого чугунного круга. Мать небрежно водрузила сковороду обратно и обернулась, вытирая испачканные в муке руки о фартук.

— Проснулась, милая? — старушка приятно порозовела и, судя по округлившимся предплечьям и локтям, сбросила лет десять по сравнению со вчерашним.

— Что… что с тобой? Ты ходишь? — Лиза для равновесия оперлась о спинку стула, а мать мимоходом чмокнула её куда-то между щекой и подбородком.

— Как видишь.

— И голова не кружится? Ноги, ноги-то как?

— Знаешь, — старушка вывалила блин на верхушку стопки, — я сто лет себя такой молодой и здоровой не чувствовала. Прямо шикарно.

— Но… неужели всё так просто?

— А ты как хотела? Р-раз и готово, колдовство никогда не подводит. Подай чистую тарелку.

Лиза очнулась и принялась накрывать на стол, заодно любуясь выверенными движениями хозяйки, соскучившейся по простейшим вещам, недоступным из-за болезни. Мать любила и умела готовить, но сейчас так расцвела и похорошела, что Лиза впервые за долгие месяцы наслаждалась вторыми ролями, а не отбывала тяжкую семейную повинность.

— Как думаешь, что там с Сашей? — Лиза нехотя провела ногтем по гладкой поверхности телефона. Она ещё не проверяла пропущенные, надеясь подольше сохранить счастливое наваждение утра.

Старушка присела на край табурета и очень тщательно выгребла остатки варенья из литровой банки, распределяя по розеткам, потом отложила грязную банку в раковину и только тогда ответила:

— А я не думаю. И тебе не советую. Зачем?

Лиза стушевалась и отдёрнула руку от телефона, а потом и вовсе запрятала его за электрический чайник.

— Просто… Просто волнуюсь, что там и как.

— Не надо волноваться. Что было, то прошло. Он свою цену платит, мы — свою. Кстати, может быть, мы теперь подберём себе домик где-нибудь в заброшенной деревне? И непременно у реки. И с садом.

— Мам, ты опять за старое? — нахмурилась Лиза. — Хочешь, чтобы соседи тыкали пальцем в местную ведьму? В деревне не спрячешься, ты же знаешь. Каждый будет шастать по любому поводу, потом обвинят нас в своих же грешках и сожгут дом. И вообще, ты обещала, что мы останемся здесь. Я не хочу убегать снова.

— Ну что ты такая вредная и злопамятная, — старушка с укором похлопала Лизу по колену, — я просто немного размечталась, имею право, разве нет?

— Мам, вот только не начинай. Москва — идеальное для нас место. И район тоже. Если повезёт, нас оставят в покое, вот только Саша и его семья… Они же всё так не оставят. Рано или поздно начнут искать причину. А вдруг найдут?

— Не найдут, — старушка радостно хихикнула, — а если и найдут, то не поверят собственным глазам. Они же всегда верят в то, во что хотят верить. И видят тоже только то, что удобно им.

— Но Галя… Вдруг там другая ведьма замешана? Мне что-то тревожно, мам.

— Посмотрела я на этого твоего Сашу, — Старушка плюхнула горку варенья на блин, раскатала как следует и отправила свёрнутый ролик в рот, — такие предпочитают ломить в лоб, размахивая деньгами и связями. Даже если до того обратились к ведьме. Такой типаж. Он неопасен.

— Но что, если его родня… если там есть кто-то? Ну ты понимаешь.

— Договаривай, — старуха положила себе ещё блин, — ты о ком-то конкретно? Есть что-то или кто-то, о чём я должна знать?

— Нет, мам. Я теоретически. Там вся семья — обычные с виду люди, вот только… Он ведь клялся и божился, что не верит в колдовство, и вдруг такое, а? Смеялся над дремучими предрассудками, когда я в первый раз про тебя намекнула. Не сбежал, когда позже рассказала в общих чертах. И вдруг такая убеждённость? Он же в лепёшку был готов расшибиться ради ведьмовской защиты. С чего бы это? Получается, изначально врал? Мозги пудрил? Или так удачно прозрел после случая с Галей? Но откуда всплыла эта Галя? Кто её подучил?

— Была Галя, да сплыла, — флегматично сообщила старушка, — что теперь о ней говорить.

— Тебя это не беспокоит? Мам, — она робко погладила мамину руку, — ты что-то скрываешь?

— Принеси ещё варенье с балкона, — старушка облизала пальцы, — давненько так не пировала. То, которое дачное.

— Хорошо, сейчас, — Лиза по привычке вскочила и шмыгнула в коридор, — но мы не закончили. Зубы-то не заговаривай.

Как назло, балконный шпингалет заело, потом пришлось рыться в упавшем на тумбу хламе, намертво завалившем дверцы, и когда Лиза достала заветную пыльную банку, в голове уже была составлена целая речь. Она поскорее вернулась на кухню — тарелка и чашка так и остались на столе, но старушки не было.

Лиза уже знала, что старуха сбежала, но обыскала все уголки квартиры, а потом кинулась в подъезд. Выход на чердак выглядел нетронутым — замок запылился и не сдвинулся ни на миллиметр, и тогда она выскочила на улицу, в чём была. Острый запах прелой листвы кричал о недавнем дожде, но Лиза металась по холодным лужам и звала мать, невзирая на ломоту в голенях. Домашние тапки уже чавкали от воды, а щиколотки облепило грязью, но она продолжала искать. Возле детской площадки она споткнулась, проехав по размокшей картонке, и дворовые коты неприязненно зашипели, врассыпную покидая игрушечный замок аляповатой расцветки.

Опустошённая Лиза села на бордюр, обхватила замёрзшие колени и прикрыла веки, надеясь каким-то чудом почуять беглянку. Её связь с матерью всегда напоминала туго натянутый канат — не было ни минуты, когда натяжение ослаблялось, но теперь он просто оборвался под корень, а внутри зияла дыра, жалкий обрывок той струны, вокруг которой строилась вся её нехитрая жизнь.

Лиза раскрыла глаза и увидела, как молодая женщина ведёт в детский сад дочку, пряча их обеих под зонтом — чуть-чуть моросило, но капли были такие лёгкие и невесомые, что напоминали туман. Женщина с неодобрением покосилась на Лизу, локтем прижала к себе сумку и шмыгнула через калитку, а Лиза поправила налипшую к телу пижаму и глубоко вдохнула. Влажный московский воздух щекотал ноздри, и девушка побрела к дому, попутно зашвырнув вконец испорченные тапки в контейнер для мусора.

Около квартиры Лиза безучастно обернулась на следы от грязных босых ног и отправилась прямиком в душ. Каким-то образом она уже твёрдо знала, что старуха сбежала окончательно и бесповоротно и что как раньше не будет уже никогда, а искать мать — бесполезно и даже вредно, вот и тёрла окоченевшие пятки и ляжки с такой яростью, словно намеревалась очиститься от прошлого. Потом она закуталась в огромный махровый халат, ни разу не надёванный ранее, и нырнула в постель, где они с матерью спали в обнимку в последнюю ночь. Их последнюю ночь.

Подушка пахла стиральным порошком и сушёными мандариновыми корками, и Лиза обняла её, как можно глубже втягивая аромат, почему-то напрочь лишённый любых намёков на беглянку. Притянула к лицу пододеяльник и тоже принюхалась — ничего. Вылезла из-под одеяла и как собака тыкалась там и сям, ища хоть что-то. Старуха исчезла без следа, не оставив после себя даже запахов, и Лиза понятия не имела, что теперь с этим делать.

Она подняла телефон, оставленный на кухонном столе, и наткнулась на единственное сообщение от Глеба с просьбой перезвонить.

Он не отвечал так долго, что Лиза уже собралась отключиться, но равнодушный мужской голос вдруг произнёс устало:

— Надо поговорить.

— Привет, — невпопад ответила Лиза, — как у вас там дела?

— Это шутка? Ты не знаешь?