Безликий

Разложив аккуратно вещи, повесив пиджак на вешалку и положив очки на столик, Олег с облегчением сел на узкую кровать, и, сделав глубокий вдох, ощутил, как его настроение становится лучше. Он еще раз с радостью вспомнил, какой огромный объем кропотливой работы он выполнил в течение двух недель. Директора остались, как всегда, им довольны и предложили взять Олегу отпуск, чтобы он мог восстановить утраченные силы и, как они ему сказали: «…развеяться и подготовиться к исполнению предстоящих задач на конец года». Он, не предаваясь излишним раздумьям, отказался; Олег прекрасно понимал, что ему нечем будет заняться и заполнить свободные, долгие дни, которые превратятся в монотонную череду тоскливых часов, наполненных скукой и желанием как можно скорее выйти на работу.

Смотря в окно и придаваясь праздным размышлениям, Олег заметил человека, неторопливо шедшего по перрону. Мужчина был одет в старый спортивный костюм, брюки которого были заметно оттянуты на коленях, напоминая два панциря небольших морских черепах; его серые кроссовки были давно изношены и из дыр, зияющих по бокам можно было увидеть грубую ткань черных носок; фигура этого человека напоминала сгорбившегося старика, хотя по лицу можно было сделать вывод, что ему около двадцати восьми – тридцати лет. Короткая стрижка скрывала седину, которая успела слегка коснуться русых волос; походка мужчины была неестественной и прерывистой: складывалось впечатление, что он хромал на одну ногу. Олег смотрел на него и думал о том, насколько человек может быть жалким и беспомощным. Он испытывал презрение к любому человеку, который с самоотверженным усердием и старанием губил собственную жизнь неразумными поступками и глупостями; он чувствовал отвращение от людей, которые оказывались неспособными что-либо изменить в их закостеневших жизнях, либо же с кем жестоко и несправедливо обошелся рок судьбы: для Олега это были равнозначные понятия, он их не разделял и не видел между ними существенного различия. Он часто задавался вопросом: «Почему, например, он может жить хорошей жизнью, зарабатывать приличные деньги и заниматься тем, что ему нравится, а другие глупо прожигают отведенное им время, заполняя свои дни бездарными и глупыми делами?». Ответ на этот вопрос он находил исключительно в своем трудолюбии и умении жить правильной жизнью, которая удовлетворяла его и не причиняла неудобств окружавшим людям.

Дверь купе открылась, издав металлический скрежет. На пороге появилась фигура того мужчины, за которым несколько мгновений назад наблюдал Олег. Поезд резко качнулся и тронулся.

–Здравствуйте. – Сказал новый пассажир вагона и вошел в купе.

Голос мужчины не сочетался с его внешним видом, голос был хриплым и низким, напоминавший чистый баритон. Он отчетливо проговаривал каждую букву в слове, словно пытаясь уловить и распробовать на вкус вырывающиеся наружу гласные и согласные. Олег удивился тому, что человек, о котором он минуту назад размышлял, сидел напротив него и снимал свою поношенную и выцветшую олимпийку: далее Олег ощутил усиливающиеся раздражение из-за того, что ему придется ехать с этим пассажиром последующие сутки. Приветствие, с которого начал мужчина, Олег оставил без внимания и продолжил упрямо смотреть в окно в попытке не замечать нового попутчика. В молчании прошло около десяти минут. Олег иногда бросал беглый взгляд на мужчину и успел отметить, что тот был молод, но выглядел старше своих лет. Черты лица показались Олегу несимпатичными: острые скулы, впалые щеки, черные и маленькие, словно с хитрым прищуром глаза, тонкие и сжатые губы создавали образ резкого и волевого человека, обладавшего твердым характером. Движения нового пассажира были плавными и спокойными, будто на протяжении долгих лет он привыкал к сознательной неторопливости и умеренности. Между внешним образом мужчины и его манерой поведения не было ничего общего: если одежда говорила о его причастности к бедному и необразованному слою общества, то размеренная жестикуляция, невозмутимость и аккуратные движения были наполнены своеобразной эстетикой, и говорили об образованности и воспитанности последнего.

В купе вошла проводница. За прошедшее время с момента отправления поезда, она успела немного приободриться и проснуться, что выражалось в ее бодрой, экзальтированно пионерской интонации голоса и широко раскрытых округлившихся глазах, будто она не переставала чему-то искренне удивляться. Следуя установленным правилам, проводница еще раз проверила билеты пассажиров, и, заметив, что в купе повисло напряжение и томительное молчание, она пресно и обыденно пошутила, поспрашивала попутчиков о погоде и немного о городе Д., в котором они сели на поезд, и, поняв, что диалог с ней поддерживать никто не желает, недовольно фыркнула и с гордостью удалилась.

Поезд монотонно отбивал характерный ему ритм. За окнами стало совсем ничего не видно, и было неразумно смотреть в темноту, поэтому попутчики занялись своими делами. Олег хотел отвлечься от тягостного присутствия ехавшего с ним мужчины, доставлявшего ему внутренний дискомфорт, а другой попутчик размышлял над тем, что ему делать дальше с его странной и неудавшейся жизнью. Он совершенно не замечал педантичного мужчину, одетого в белую рубашку, черный галстук и выглаженные брюки, сидевшего напротив него с мягкими чертами лица, в которых можно было заметить сияющий лоск отвращения и налета презрения, который он пытался из вежливости скрыть. Первое впечатление не вызвало в мужчине известного интереса, чтобы проявить инициативу для знакомства.

Первым молчание нарушил Олег:

– До какой станции едете? – Спросил он в надежде, что утром попутчик покинет его в каком-нибудь провинциальном городе, оставив его одного в желанном одиночестве.

– Я не знаю. – Прозвучал сухой ответ. – В данный момент я принимаю решение.

– Могу я вам помочь в выборе вашего решения? – Интонация в голосе Олега была раздраженной и едко ироничной. – Для начала как вас зовут?

– Александр. Мне не помешал бы ваш совет. – Искренне ответил он, хотя от него не скрылось настроение Олега. – А вас как зовут?

– Олег. Приятно познакомиться.

– Взаимно.

Александр не хотел рассказывать Олегу ничего из своей жизни. Он знал подобный тип людей и не испытывал к ним ни отвращения, ни презрения, ни глубокого интереса либо же предельной внимательности. Александр по первому взгляду понял, что перед ним человек, окруженный комфортом, изобилием и достатком, человек, которому давно не нужно стремления к чему-либо новому и неизвестному. Он догадался, что Олег зарабатывает приличные деньги, работая на престижной работе, которая составляет основу и опору всей его однообразной и рутинной жизни. Такие как Олег были не способны ни на отвратительную подлость, ни на подвиг: все, что они делали, находилось в усредненном положении и не доходило до крайностей. Такие люди неспособны любить до безумия, но и не способны ненавидеть всем своим существом; они не знают, что такое зло, но и добро для них неизвестно; им не суждено узнать, что такое истинное страдание, но и что есть настоящее счастье им никогда не будет доступно. Подобный тип людей являются прекрасными слушателями: от них можно было не ожидать ни глубокой, осмысленной критики или порицания, ни искренней похвалы или сочувствия; все, на что они были способны это выслушать и выдавить из неподвижных губ собственное неказистое мнение, заведомо «подогнанное» под характер собеседника. Именно так думал Александр об Олеге и понимал, что именно ему он сможет рассказать свою во многом необычную и странную историю.

– Понимаете, Олег, – начал Александр, – за последние семь лет я накопил ничтожно малую сумму денег, часть которой ушло на билет, а оставшихся хватит ненадолго. Поэтому многое зависит от того, в каком месте я выйду и останусь жить.

Олег задумался. Ему было совершенно непонятно, как человек, решивший накопить деньги в течение целых семи лет, не смог этого сделать. Та примерная сумма, о которой говорил Александр, была смехотворна по меркам Олега. Он еще раз с облегчением и удовольствием подумал о том, насколько жалкий и ничтожный перед ним человек, и насколько его жизнь течет в правильном русле.

– Что же, могу сказать вам, как человек, который всю свою сознательную жизнь провел, усердно и старательно работая с финансами, денежными средствами и многим другим, с чем они связаны – вы не умеете накапливать деньги, то есть не знакомы с наипростейшими законами экономики. – Олег говорил напыщенно и высокомерно, почувствовав свое превосходство над Александром.

– Не думаю, что законы экономики помогли бы вам накопить изрядную сумму денег, если бы вы находились в течение семи лет за колючей проволокой. – Спокойно ответил Александр.

– Я вас, видимо, не правильно понимаю…

– Разве что-то непонятно? В течение последних семи лет я находился в тюрьме, в колонии строго режима. – Спокойно сказал Александр. – Вчера меня выпустили на свободу и теперь мне необходимо решить, что делать со своей жизнью. Поэтому для начала мне стоит понять, где я ее начну, то есть с какого места на карте нашей страны.

Олег сразу не осознал смысл сказанных слов. Сначала он удивился насколько речь Александра, его поведение, жестикуляция и эмоции не соответствовали его первоначальному суждению о нем, как о человеке. Далее Олег с ужасом понял, что перед ним сидит заключенный, совершивший какое-то преступление, человек, который должен быть огражден от нормального общества, но который едет с ним в одном купе. Он ощутил еще большее отторжение от него, еще большее презрение и отвращение.

– Олег, если вам страшно ехать в одном купе с бывшим заключенным, и вы испытываете негативные чувства по отношению ко мне, то мы можем подойти к кондуктору и попросить ее переместить меня или вас в другое купе.

– Нет… – Олег запнулся, почувствовав укор совести за то, что этот человек так быстро прочитал его мысли. – Не нужно переселяться. Вы неправы. Я отношусь к вам, как к обычному человеку, как… как к попутчику в поезде. Лучше, быть может, если вам, конечно, нетрудно, то вы бы рассказали, почему вас посадили в тюрьму? – Спросил Олег, чтобы перевести разговор на другую тему, но в тоже время проявить интерес, тем самым приглушить зов своей уязвленной совести.

На протяжении семи лет Александр старался молчать о том случае, который привел его в тюрьму; поначалу его аскетизм доставлял ему в колонии множество неудобств и косых взглядов со стороны обитателей тех мест. Вскоре окружавшие люди привыкли к лаконичности и замкнутости Александра, что даже вызывало у них некоторое уважение и симпатию. Они, конечно, узнали какое преступление он совершил, и оно не вызвало у них никаких необычных чувств, ведь в колонии строго режима сидели и за более ужасные деяния. И теперь, выйдя из тюрьмы, он остро ощутил, что хочет поделиться с кем-нибудь своей историей, не надеясь на понимание или поддержку. Главное для него было рассказать о том, что случилось зимой, семь лет назад, в его студенческие годы, которые пророчили быть самым счастливым временем в его жизни.