Карантин

— Губа! Стреляй по первой вертушке. Я — по второй. Демин, Хисамов! Бегом под деревья. Оттуда будете прикрывать нас.

В это время на лонжеронах первого вертолета вспыхнуло и две ракеты, оставляя дымный трассирующий след, пошли в сторону разведчиков. Первая попала в "уазик", превратив его в кучу исковерканного горящего хлама. Вторая, к счастью попала в кювет с противоположной стороны дороги. Насимов переключил автомат на одиночную стрельбу и стал сажать пулю за пулей, стараясь попасть в пулеметчика. Второй вертолет тоже стал подниматься вверх, одновременно отклоняясь в сторону. Демин с Хисамовым открыто рванули прямо по дороге в сторону Астрабада. Там, метрах в двухстах, вдоль дороги густо росли деревья. Губайдуллин короткими очередями стрелял в другой вертолет, из которого открыли огонь по бегущим. Насимов глянул в их сторону. В это время в скалу за его спиной попала очередная ракета. Насимов почувствовал, как какая-то сила приподняла его в воздух и с чудовищной силой швырнула о дорогу. Он потерял сознание.

…гул в ушах. Над головой многотонная толща воды. Грудь распирает от нехватки воздуха. Какие-то тени и блики. Сумрачный далекий свет. Немота… неподвижность… холод. Потом свет, и без того слабый и далекий, стал меркнуть. Липкая, вязкая темнота. Потом короткие сполохи белого света. Никаких теней и цвета. Белых вспышек все больше, все чаще и ярче. Дрожь, пульсация, нарастающий рев и грохот. Ощущение, что весь окружающий мир, рассыпавшись на миллионы белых и черных осколков, превратился в ревущую гигантскую воронку, стенки которой вращаются все быстрей и все пронзительней свистит воздух в острых изломанных, бритвенно острых гранях всех этих осколков. Усиливающийся свист, вой, нарастающий громоподобный грохот. Потом стенки чудовищного водоворота, грозившего сомкнуться, смять, уничтожить, вдруг стали истончаться и отдаляться, одновременно замедляясь. Затем финальный грохот. Окружающее синхронно закачалось, приобретая характер движения предметов в огромной картонной коробке, выпавшей из несущегося автомобиля. Вот коробка ударилась о землю и по инерции продолжает катиться и кувыркаться, постепенно замедляя свое бешеное хаотичное движение. Качение и кувыркание все медленней, инерция сходит на нет. И коробка, совершив последний кувырок, встает на одно из ребер и медленно наклоняется вперед, но инерции уже не хватает и, достигнув шаткого, мгновенного равновесия, коробка начинает клониться назад. Сначала очень медленно, потом быстрей, падает на грань и, успокаиваясь в своих колебаниях, наконец, намертво ложится на бок.

Окружающий мир с громом и стоном оседает вокруг и, приобретя свое обычное равновесие и покой, замирает в неподвижности.

Бело вокруг. Бело вверху и внизу. Ни тени, ни блика — ровный яркий белый свет, в котором осознаешь себя сгустком тьмы. А кругом — безграничность без очертаний и объемов. Ничто. Только ровный белый свет. И в этом белом свете появляется, наконец, размытый серый контур. Как облако. И голос, который привык звучать один в абсолютной тишине. Без обертонов, интонаций и изъянов. Как страница текста на белой бумаге, когда значение букв и знаков совершенно непонятно. Голос звучал холодно и медленно. Как вода из неплотно прикрученного крана размеренно и механически ударяется в раковину…

Пока Насимов слушал далекий голос, один из вертолетов полетел в направлении деревьев, где укрылись Демин и Хисамов. Второй — завис над дорогой. Из него было видно, что один из засевших за камнями, лежит на спине в луже крови, в то время, как на месте другого присутствуют только забрызганные красным камни и ошметки плоти, разбросанные вокруг — в Губайдуллина почти в упор попала одна из ракет.

Только к вечеру Демин с Хисамовым принесли находившегося без сознания Насимова на базу. Насимов потерял много крови и был сильно контужен. Фаттох немедленно узнал об этом. Впрочем, эта новость его почти обрадовала. Накануне с ним опять связался Бури. У него был готов вчерне план, по которому по некоторым соображениям выход группы Насимова был невозможен. Собственно, такое условие Бури предварительно выставил один из высокопоставленных военных, отвечавших за операцию в горах от армии. Теперь, когда Бури удалось договориться с военными, достаточно было одного Фаттоха. И, конечно, разведчики об этом не должны были знать. Ранение и контузия Насимова значительно облегчала задачу. Во всяком случае, пока Насимов был прикован к постели, можно было умерить активность.

* * *

Когда по указанию командования к карантинной зоне доставили большую группу уголовников, Лунев в самых общих чертах знал о целях этого отряда. Он только получил инструкцию: пропустить отряд через расположение полка, а после взаимодействовать с ним, оказывать помощь провиантом, боеприпасами и авиаподдержкой по требованию Азиза. И ни в коем случае не выпускать никого из бандитов из зоны до особого распоряжения.

Впрочем, задачи, поставленные перед отрядом, а также логика действий тех, кто его сколотил из самых отпетых урок, собранных по всем тюрьмам и зонам, большой тайны для Лунева не составляли. Он их сразу про себя определил, как карателей. Впрочем, их наличие внутри карантинной зоны не противоречили пониманию Луневым целей операции. Да и особых проблем не создавали, а более того, избавляли его самого от карательных функций.

Луневу даже доставляло удовольствие помогать Азизу планировать и руководить маленькой войной в Ущелье. Потому что, если честно стояние в оцеплении было, по большей части, достаточно нудным и скучным. Он руками Азиза воевал с опытным и сильным, неординарным противником в лице Насимова. Жизнь Лунева стала более насыщенной и острой, наполнилась внутренним содержанием. Насимов был нужен ему, ибо война — это противостояние двух сторон. В этом живая суть войны, которая мертва, если есть только одна сторона. Война заканчивается победой одной из сторон. Другая гибнет. Но полковник пока не задумывался, что произойдет с ним, когда Насимов будет побежден. А может быть, где-то там, в подсознании он готовился к этому. А зачем иначе была заминирована плотина?

* * *

— Командир, там какая-то банда вошла в Астрабад. Все в камуфляже, с оружием. Человек сорок. Была стрельба, но недолго.

— Кто такие? Солдаты?

— По-моему нет. Хоть и в форме.

Вечером из того же секрета пришла очередная смена. И доложила, что банда мародерствует в Астрабаде. Не солдаты. Потому что не выставили дозоров. В Астрабад вошли без предварительной разведки. Ближе к вечеру появились два вертолета, сели на центральной площади кишлака, быстро разгрузили что-то и тут же ушли назад. Получалось, что эту группу опекали с большой земли. Значит, они должны были знать, что в зоне действует насимовская рота. Однако, никаких предосторожностей, действуют нагло. Непонятно.

Ночью остатки насимовской роты скрытно проникли в Астрабад. Дядя Жора с семью бойцами остался в дозоре, оседлав единственную дорогу в кишлак. Остальные под командой Насимова в темноте шли к нескольким домам в центре кишлака, где расположилась непонятная группа.

А был это передовой отряд, отправленный Азизом в Астрабад в качестве приманки для Насимова. Они вошли в Астрабад парадно, нагло. В этом был определенный расчет. Пока разведчики терялись в догадках, основной отряд Азиза в количестве около пятидесяти стволов тихо проник в кишлак и без особого шума занял позиции вокруг большой богатой усадьбы, где шумно бражничал авангард Азиза.

Когда Насимов со своими людьми подобрался к усадьбе, со всех сторон вдруг началась шквальная стрельба из автоматов. Разведчики кубарем откатились назад и, открыв ответный огонь, прорвались к соседнему дому, сходу одолели невысокий дувал. Здесь, за глинобитной стеной, таилось с десяток азизовских головорезов. Их быстро перестреляли. Насимовцы отделались на редкость легко. Двое были убиты на площади. Двое погибли в короткой суматошной и беспорядочной схватке во дворе дома, где закрепились остатки роты. Выручило то, что бандиты были совсем не обучены и, нарвавшись на встречный огонь, попрятались за дувалами. Впрочем, несколько гранат, брошенных разведчиками во дворы, где хоронились уголовники, покрошили там немало народу. И Азиз потерял в этом бою втрое больше людей, чем Насимов.

Насимов понимал, что бандиты сейчас попытаются окружить дом. Поэтому он быстро развел людей по позициям, а Шилова, коротко проинструктировав, отправил к Дяде Жоре.

Бандиты Азиза трудно, в муках, постигали искусство войны. Азиз приказал группе гранатометчиков рассеяться по периметру вокруг осажденного дома и без приказа открывать огонь из гранатометов. Эта акция поначалу принесла больше вреда, чем пользы. Кто-то в пылу боя, забыв об инструкциях, полученных впопыхах, пытался вставить снаряд в трубу с тыльной части, кто-то, запомнивший инструкции лучше, успешно запулил гранату в направлении дома, совершенно впрочем, не озаботившись тем, не стоит ли кто-то из соратников сзади. В общем, было немало казусов и неприятностей. Маскировались бандиты неумело и разведчики, спокойно и хладнокровно, как в тире, расстреливали их из-за дувала. Разведчики хорошо взаимодействовали друг с другом, и в их рядах было гораздо меньше неразберихи и суеты. После нескольких минут суматошной беспорядочной стрельбы бой стал затихать.

Азиз по рации связался с Луневым и получил подробные инструкции. Его люди стали спешно сооружать из подручных средств большие стрелы, указывающие направление атаки. С рассветом должны были появиться вертолеты.

Именно это и предполагал Насимов. К нему на корточках подобрался его заместитель:

— Командир, надо прорываться отсюда. Через час рассвет, если до этого не уберемся — хана.

— Знаю, — Насимов посмотрел на часы. — Через семь минут Жора со своей группой должен ударить со стороны дороги. Тогда и пойдем. Предупреди всех.

Но бой на дороге начался на пару минут раньше. Группа Дяди Жоры в темноте не заметила нескольких уголовников, засевших в огороде, метрах в двухстах от осажденного дома. Бандиты открыли шквальный огонь, в первые же секунды уничтожив половину группы. Дядя Жора с простреленными ногами рухнул в неглубокий сухой арык. Оставшиеся в живых разведчики расползлись в поисках укрытия, открыв ответный огонь. Дядя Жора, матерясь сквозь зубы, выполз на локтях к краю арыка и стал стрелять из подствольника по автоматным вспышкам. Внезапно кто-то обрушился ему на спину. Прапорщик почувствовал острую пронизывающую боль. Уголовник, прыгнувший на него с другой стороны арыка, успел нанести три удара ножом в его широкую спину, пока, наконец, Дядя Жора через голову не перехватил его. Он рывком стащил бандита со спины и подмял его под себя. Бандит продолжал наносить беспорядочные удары ножом. Дяде Жоре было неудобно бороться — он не чувствовал своих ног и действовал только руками. Неожиданно пальцы его левой руки попали в широко раскрытый рот уголовника. Дядя Жора покрепче ухватил его за нижнюю челюсть и резко рванул вниз. Бандит под ним несколько раз дернулся и затих. Прапорщик оторвал ему челюсть и теперь никак не мог разжать пальцы.