Карантин

Эскорт из семи машин выкатился из ворот резиденции. Ожидавшие за ними полицейские автомобили пришли в движение. Два из них стремительно унеслись вперед, еще несколько пристроились к кортежу. Вся кавалькада, быстро набирая ход, понеслась по опустевшей дороге в сторону столичного аэропорта. Поездки по городу всегда казались Вершителю скучноватыми. Совершенно пустые дороги. По всему маршруту следования шпалеры полицейских, стоящих спиной к дороге. Все для безопасности самой важной персоны государства. И так около получаса — время до аэропорта, где кортеж, подъехав к самолету, остановился точно напротив ковровой дорожки, вдоль которой навытяжку стоят провожающие. Первым — премьер. Апатичное лицо, на котором доминируют густые черные брови. Ему можно чуть-чуть улыбнуться. Пусть думает, что у него все в порядке… не поверил. Умная сволочь. Следующий — главный мент. Пухлая теплая рука. Смотрит преданно. Цепной пес, пока я у власти. Заместитель премьера, он же главный финансист. Совсем юнец. Все думают, что я намеренно продвигаю его вверх. Будущий преемник. Он сам в это верит. Но тоже не дурак. Не подобострастничает, как мент. Рукопожатие крепкое, надежное, будто что-то обещает. Наверно, трудно ему в окружении старых опытных шакалов. Ничего. Вырастет, будет тот еще волчара.

Теперь по трапу в самолет. Хорошая, надежная машина, сделанная в Сиэтле. По возвращении надо будет распорядится, чтобы премировали экипаж и обязательно бригаду иностранных авиатехников, обслуживающих борт N1. Немцы. Пунктуальные, точные, ответственные. Хорошо руководить немцами. Какие работники… стюардесса. Как ее зовут? Марина, кажется. Красавица. Спортсменка. Здравствуй-здравствуй, красавица. Рука нежная, прохладная. Ухоженная кожа. Хе! Какая кошечка. Рукопожатие у нее, как интимное прикосновение. Эх, милая. Был бы я помоложе. Теперь только рукопожатия и остались. Впрочем, старайся, старайся! Голосочком поработай… вот так. Какие модуляции! Будто сразу отдается. Умничка. Молодец. Тут же опустила глазки, скромненько так потупилась, дескать, мы знаем дистанцию.

Ладно. Теперь летим. Государственный визит. Встреча с лидером соседнего государства, где живет дружественный братский народ, говорящий на близкородственном языке. Впрочем, переговоры будут нелегкими. Накопилось некоторое напряжение. Есть и спорные моменты. Его коллега, будет помоложе Вершителя и у него свои амбиции. Претендует на лидерство в регионе. Хотя понимает, что есть еще и Вершитель, с которым невозможно не считаться. Но коллега в самом начале своего президентства допустил несколько очевидных ошибок. Вершитель в свое время попенял ему на это, пользуясь правом старшинства. Тот намеки понял, но не принял. Сказано же, свои амбиции. Впрочем, у соседей своя специфика, свои проблемы. Но все равно можно было бы обойтись без этих игр в демократию. Зачем, распускать людей, порождать беспочвенные надежды? Это дает потом повод всяким отщепенцам для истерик и выкриков о попрании принципов и забвении вековых традиций, невыполнении предвыборных обещаний. Поэтому у соседа на севере страны — сепаратисты, на западе, в промышленном регионе, — забастовки, на юге — бандитский беспредел. И это при том, что доходы у населения, намного выше, чем у нас. Вот же незадача! Население там живет лучше, а недовольство сильней.

Ладно… что там, в иллюминаторе? На всем видимом пространстве ни облачка. Пик лета. Только легкая голубая дымка. Под крылом — уже чужая территория. До чего же не ухожена здесь земля. Что поделаешь — кочевники. Да, Мариночка, минеральную, без газа. Как дела, милая? Нет проблем? Ну, это видно. Цветешь. Надо бы тебя замуж выдать. Или ты уже замужем? Нет еще? А пора. Может, подберем тебе хорошего мужа, а? Подумаешь? Ну, думай-думай. Только не тяни.

Куколка. Красивые ножки, грудь. Но попка лучше всего. Вай, как ходит. Интересно, командир экипажа ее имеет, или кто-нибудь повыше… Кто-то обязательно ее поебывает. Иначе не пролезла бы в элитный отряд… хорошо, тепло. Даже на сон пробивает. Можно и подремать…

Ровно через сорок минут стюардесса негромко его разбудила и даже ладонь слегка возложила на плечо. Подлетаем. Вершитель глянул в иллюминатор. Самолет накренился, забирая вправо, и в иллюминаторе появился город — четкие линии дорог и улиц. Хорошо распланированный, компактный такой городишко. Поменьше, конечно, и пожиже нашей столицы. Но ничего. Красивый. Самолет уже пошел на посадку.

У трапа его ждал коллега. Немного близоруко щурясь, глядит, как Вершитель спускается по ступенькам. Здравствуйте. Да, я тоже очень рад увидеться еще раз. Спасибо за встречу. Очень торжественно и пышно. Право, можно было бы и поскромней. Вы ведь знаете, что я люблю ездить скромно. Да, понимаю. Этикет. Да-да, с удовольствием с вами пообедаю. Хорошо. Хотя врачи меня теперь во всем ограничивают. Возраст, знаете ли…

Во время официального обеда — национальные блюда, хранящие еще, казалось, запах кочевого костра, на английском фарфоре, с английским же столовым серебром — коллега ел мало и вяло. В основном, попивал "Эвиан", строго зыркал глазами по обслуге. И в глазах его Вершитель чувствовал какой-то затаенный вопрос, который так и рвался наружу. Так оно и оказалось. Едва обед закончился, коллега подхватил Вершителя под локоть и ушел с ним вперед по аллеям резиденции, оторвавшись от обеих свит.

— Что происходит у нас на севере? А что такое? Что вызывает такое беспокойство у высокочтимого коллеги?

— Есть некие, наводящие на размышления, но очень отрывочные сведения, данные космической разведки — это большой северный сосед поделился — да и визуальные наблюдения — не забывайте, наша граница совсем недалеко от интересующего нас района — позволяют сделать вывод, что происходящее в Ущелье Трех Кишлаков, мало напоминает операцию против наркодельцов. Так, что же все таки происходит, дорогой коллега?

— Я тебе все расскажу. Но прежде ты ответь на вопрос: на что это похоже? Что говорят твои аналитики?

— Это все было бы похоже на большие войсковые учения, если бы не некоторые детали, выпадающие из контекста. Иногда ведется интенсивный огонь в местах проживания гражданского населения. Такое ощущение, что войска блокируют в горах крупную вооруженную банду оппозиции.

— Э-э, дорогой. Оппозиции уже давно не существует. Ей не на что существовать, тем более воевать. А войсковых учений на этот год мы не планировали. Просто, есть опасения, что в Ущелье очаг очень неприятной болезни. Но ты можешь не бояться. Эпидемии не будет. Но на всякий случай следует пойти на усиление участка вашей границы, может быть, даже ввести в приграничных районах особый режим. Официально закрой границу — для этого мы инсценируем обострение отношений.

— Хорошо, уважаемый. А свой долг вам по углю мы сегодня же закроем. Перевод на те же счета, что и раньше?

— Да, дорогой. И повлияй, пожалуйста, на своего английского друга — текстильщика. Пусть примет и наше волокно по той же цене, что берет у вас.

— И этот вопрос решим.

— А, скажи, северный сосед не будет слишком активничать по поводу ситуации в Ущелье?

— Таксыр, может быть, вам следует неофициально известить его в режиме строжайшей конфиденциальности, чтобы снять вопросы.

— А у них опять все в прессу уйдет?

— Нет-нет. Это же можно обговорить. Если хотите, пока вы здесь, я созвонюсь с северным соседом. Подготовлю почву. А то его космическая разведка может действительно активизироваться.

— А у тебя пресса тоже что-то отвязалась.

— Ну, это издержки. Без этого и некоторых других вещей мне же никто не захочет оказывать финансовую помощь. У нас ведь нет нефти и золота, как у вас.

— Ну, ладно, давай так. В три у нас начало переговоров, до шести пусть люди пообщаются, потом подпишем документы, протоколы. А часиков в семь вечера позвоним северянину. Он в это время уже ведь должен быть в хорошем настроении?

— Он сейчас все чаще уже с утра в хорошем настроении. Эх, не контролирует он свои эмоции. Надо же беречь свое здоровье. Сильно он на вас давит?

— Ничего. Всегда же можно найти консенсус, как говорил его предшественник. Ну, что, пойдем. Люди заждались.

Вечером Вершитель поговорил по спецсвязи с северным соседом. Все решилось благополучно. Северянин, впрочем, позволил себе пожурить Вершителя за скрытность. Но все это, не выходя за рамки протокола. А в конце разговора запросто пригласил Вершителя на бархатный сезон на свой морской курорт — пообщаться, вспомнить прошлое.

Остаток вечера Вершитель провел в общении с коллегой. Это была неформальная беседа. Без протокола, так сказать. Его опять удивило сочетание в коллеге хорошего практицизма, понимания первопричин, с безудержным прожектерством в некоторых вопросах, что дало западной прессе повод назвать его степным романтиком. Его прожекты во внешней политике, как правило, оканчивались ничем, но, что удивительно, это только добавляло очков его имиджу. Несколько его внутренних проектов выгрызли в бюджете огромные дыры, грозя разорением. Но всякий раз спасали западные инвесторы, чему опять же способствовал ореол романтика степей.

Впрочем, Вершитель этим общением остался доволен. Коллега был на удивление уступчив и толерантен.

Они обговорили свое дальнейшее взаимодействие по проблеме Ущелья. Потом коллега пожелал Вершителю спокойной ночи.

Вершитель не очень любил отлучаться из своей столицы. Во-первых, его всегда беспокоило, что там, дома, могут отколоть его верные, на первый взгляд, царедворцы. Никто ведь не знает, что у этих сволочей на уме. А, во-вторых, он очень не любил спать не в своей постели. Сон вдали от собственной опочивальни всегда был беспокоен и мучителен. Вот и в этот раз Вершитель забылся коротким тревожным сном только далеко за полночь. А, проснувшись на рассвете, почувствовал себя разбитым и усталым.

С утра состоялось еще несколько сугубо протокольных мероприятий. Которыми, собственно говоря, программа визита и исчерпывалась. Самолет уже ждал Вершителя в аэропорту. Коллега, как и было условленно, провожать Вершителя не поехал, что должно было намекнуть на некое охлаждение в отношениях. Кое-кто в делегации Вершителя пребывал из-за этого в недоумении. Люди поопытней соображали что-то про себя.

Сегодня стюардесса Марина была не столь обжигающе свежа. Чуть припухли глаза, чуть-чуть набрякли натруженные губы, взор слегка туманился. Хотя она по-прежнему была улыбчива и предупредительна и демонстрировала безграничную готовность угодить. Вершитель, несмотря на раздражение от недосыпа и общую разбитость, подумал: может, перевести ее в личную обслугу в резиденции. По крайней мере, ей не придется отрабатывать свое положение, быть обязанной какому-нибудь шакалу из его окружения. По крайней мере, не какому-то ничтожеству. Да, так и сделаем. Надо будет сказать управделами. Пусть все устроит.

По возвращении из поездки Вершитель, не заезжая во дворец, отбыл в свою загородную резиденцию и остаток дня отдыхал. А стюардессочка Марина на одной из правительственных дач стояла на коленях перед сидящим дородным управделами и, проклиная про себя свою судьбу, утруждала губы внеплановой работой. Так было всякий раз, когда в ее карьере происходил такой вот качественный скачок.