Карантин

Еще одним результатом этого визита Вершителя стало то, что в демократической прессе степной республики началась бурная компания против авторитарного режима южного соседа. Намеки на резко возросшие объемы нелегальных поставок наркотиков, идущих с его территории, что, конечно же, приведет к вовлечению в страшный порочный круг все большего числа молодежи, к падению нравов, истощению генофонда, эпидемии СПИДа, подрыву устоев и прочая. Эта компания нашла некоторый отклик и в прессе северного соседа. Хотя буквально через день на стол главного чекиста лег большой пакет с результатами космического сканирования местности в районе Ущелья, доставленный специальным курьером фельдъегерской службы. Большой практической пользы от этого не было. Но важен был факт сотрудничества, после некоторого периода охлаждения.

Стюардессочка Марина вечер и этого дня провела на той же даче. Правда, в кардинально другой позе, что сути не меняло — ее досконально проверяли на предмет физического и морального соответствия новому ответственному назначению. Впрочем, Марина знала, как себя вести, чтобы выдержать экзамен. А управделами Вершителя всех представительниц слабой половины человечества, поступающих в услужение власти, проверял именно так. Не все успешно проходили проверку. Зато те, кто выдерживал экзамен, составили золотой фонд, элиту женщин республики. Что, Марина. Ее потолок — горничная в резиденции номер один. Среди проэкзаменованных управделами были девушки и молодые женщины ныне очень высокого полета. Например, посол в Испании. А одна из заместителей премьера?! А жена личного представителя главы республики в Европе и по совместительству пресс-секретарь того же представительства?! Кадры решают все.

— Ну, ладно, Мариночка. А напоследок еще один сеанс феллацио. Это у тебя получается лучше всего. Потом можешь быть свободна. Завтра тебя доставят в резиденцию. Работа не пыльная. Нуждаться ни в чем не будешь. А губы у тебя хороши. Рабочие губки…

* * *

Насимов стал молчаливым и суровым. Он будто отключил все эмоции. И даже свою главную цель — уничтожить банду и, в первую очередь, Азиза — он определил не эмоционально. То есть, не для того, чтобы выжить. Не потому, что хотел отомстить. Тем более, не из отвлеченного желания уничтожить Зло. От этого он был особенно далек. И если бы его спросили, зачем ему это, он вряд ли смог бы, да и, наверно, не захотел бы отвечать. В нем было какое-то механическое стремление выполнить задачу. Он стал наконечником стрелы в полете. Он нес с собой смерть.

В первую свою вылазку из пещеры, Насимов обнаружил в саду Насыра, повешенного на старой урючине. Он висел неподвижно, облепленный мухами. Почти под его ногами лежала застреленная собака. Насимов отметил для себя, что Насыр умер давно, несколько дней. Тогда же, может быть, или чуть позже бандиты убили и Умиду. Предварительно скопом изнасиловав и поглумившись над дурочкой. Еще разведчик подумал, что Насыр не выдал его. А Умида толком и не знала о тайной пещере.

Насимов не стал хоронить их. Это была бы потеря сил и, кроме того, могло бы выдать его. Он только настороженно огляделся и бесшумно и споро пошел вглубь сада, чтобы выйти по короткой тропе к дороге. Он не думал, правильно ли он движется. Он действовал скорее на подсознании. Сейчас он, даже окажись в незнакомой местности, вряд ли осознавал бы, что ориентировался и двигался бы там, как дикий зверь, бессознательно принимая во внимание, положение солнца, запахи и звуки.

И если бы Насимов стал сознательно планировать свои действия, пытаясь логически понять действия противника, вряд ли смог бы быть точней и правильней. Он просто чуял, где враг и что-то звериное вело его именно туда, где действительно был враг. Все его чувства были обострены. И еще до того, как он почуял их запах, он услышал их голоса и шаги, а еще за некоторое время до этого, по полету беркута, безостановочно барражировавшего впереди на небольшой высоте, он уже знал, где они.

Беркут, неслышно и плавно паривший в небе, казалось бы, был занят своим повседневным делом: выискивал своими сверхзоркими глазами змей, лягушек, мышей и прочую животную мелочь. И по его эволюциям в полете даже очень хороший охотник не смог бы сказать, что тот увидел троих вооруженных людей, движущихся в сторону Астрабада. Но Насимов это знал. И именно в этой последовательности его органы чувств среагировали на бандитскую троицу — сначала он их увидел глазами птицы, потом услышал далекие голоса, затем ощутил в воздухе запах давно немытых тел. Последним включилось осязание: через рукоять ножа, стремительно черкнувшего по горлу невысокого здоровячка, плетущегося последним, затем нож с хрустом пробил грудину повернувшегося на неясный звук за спиной среднего в группе — жилистого, длинного уголовника. Осязание отметило и струю крови, ударившую из разрезанного горла и попавшую на лицо. Человек, шедший первым, в своем гражданском прошлом был неплохим боксером, став потом телохранителем у крупного уголовного авторитета. Он умел двигаться и не паниковать. Но он не привык к автомату. Он слишком долго и неуклюже пытался привести его в нужное положение. Насимов успел ухватить его за руку, потом рывком слегка развернул боксера боком, в прыжке намертво захватил его голову ногами и, падая, резко повернул свое тело вокруг оси и легко сломал бандиту шею. Потом встал, снял с мертвого автомат и собрал запасные рожки. У первого он вынул из-за пояса пистолет, убедившись, что обойма полная. Затем он рывком вытащил свой нож из еще дышавшего второго, вытер клинок об его же гимнастерку и, не оборачиваясь, пошел дальше по дороге. В общей сложности Насимов уничтожил за эти сутки одиннадцать бандитов: две разведгруппы и три поста на ближних подступах к Астрабаду. Одного из них, захваченного на посту, он только оглушил и связал руки. После этого, забив ему в рот кляп и приведя в чувство, отвел от окраины кишлака подальше, на кукурузное поле, где подробно и не церемонясь, допросил. Бандит оказался толковым, старался спасти свою жизнь и рассказал все, что знал.

По дороге назад, к своему логову в пещере, Насимов заставил его еще и поработать. И к пещере Наиль — так звали "языка" пришел навьюченный картошкой и овощами, которые ему пришлось набить в штаны и гимнастерку, превращенные в большие авоськи. Насимов отвел его повыше в горы и задушил. Потом вернулся в пещеру и, молча поев, лег спать.

Через двое суток Насимов опять пошел к Астрабаду уже вдвоем с оклемавшимся Атаевым. Голдин еще не мог ходить. Впрочем, от него было бы мало толку в той войне, которую затеял Насимов. Немногословный, всегда мрачный Атаев был матерым разведчиком. Сухой, жилистый, невысокий — он словно излучал опасность. Собственно говоря, Насимов в свое время спас его от военной тюрьмы, куда тот непременно загремел бы за то, что до полусмерти избил трех пьяных "дедов" в танковой части, пытавшихся опустить его. Он бы и убил их, если бы не прибежавшие на шум сослуживцы.

Насимов не звал его с собой, полагая, что Атаев еще не вполне здоров. Но тот, увидев его приготовления, сам сказал:

— Я с тобой, командир.

Надел рюкзак, подхватил стоявший у стены автомат и пошел к выходу.

— Пошли, если не будешь обузой, — сказал Насимов.

— Не буду, — коротко ответил Атаев.

— Что в рюкзаке?

— Гранаты, взрывчатка, прибор ночного видения, глушитель к автомату.

— На пистолет глушителя нет?

— Мне по штату не полагалось.

— Ладно, идем. Но ты… правда, в порядке?

— Да, командир. Не беспокойся.

В ту же ночь в Астрабаде мощным взрывом разнесло дом Бури, где располагалась основная часть бандитов. Численность азизовской банды сразу сократилась на тринадцать человек. По пути разведчики уничтожили два поста. Еще нескольких расстреляли после взрыва, когда те повыскакивали из охваченного пламенем помещения. Бандиты, метавшиеся на фоне пламени, представляли собой хорошие мишени.

Сам Азиз спасся тем, что спал во флигеле, который занял единолично. Осколками стекла, вылетевшего от взрыва, ему только немного посекло лицо.

Когда все закончилось, Азиз по рации связался с Луневым и потребовал всю возможную помощь. Он полагал, что разведчиков все еще достаточно много. Он и предположить не мог, что их осталось только трое. Лунев внимательно фиксировал количество потерь среди разведчиков по донесениям Азиза и знал, что их не могло остаться более пяти-шести человек. Его только немного беспокоило, что среди убитых разведчиков люди Азиза не обнаружили тела Насимова.

Через несколько дней погиб Атаев. У него не было насимовского чутья и он попал в засаду, когда огородами пробирался к центру Астрабада, чтобы подорвать остатки усадьбы Бури. Его подстрелили из-за дувала, открыв ураганный огонь из четырех автоматов. Раненный трижды, Атаев завалился за какую-то полуразрушенную стену. Но долго не прожил. Удачно брошенная граната, подкатилась почти к его голове. Бандиты обнаружили только обезглавленное тело. Не было и солдатской пластинки с обозначением имени и всех данных об убитом. Насимов давно снял свою и забрал такую же у Атаева и Голдина и закопал их у стены в пещере.

— имена и фамилии нам больше не нужны, — просто сказал Насимов бойцам. Те не возражали.

Насимов, пробиравшийся к бандитскому логову с другой стороны, атаевской ошибки допустить не мог. Он обнаружил засаду на своем пути и лежал за большим деревом, когда послышалась стрельба. Бандиты, засевшие на его пути, всполошились:

— Это там, слева!..

— Ни хера себе, долбежка!..

— А что Азиз сказал? Нам туда бежать?!

— Лежи, мудила! Целее будешь.

— Азиз же поймет, что мы тут отлеживались…

— Козел! Я тут командую. Азиз сказал, чтобы свою засаду держали. Может, там просто стрельбой внимание отвлекают. А другие тем временем тут пройдут.

— Да, ладно, не хрипи. И что ты тут козлами разбрасываешься.

— Щегол! Ты что-то против имеешь?!

— Да, нет, братка. Все ровно. Только "козел" — это слишком.

— Все, хорош базарить. Прислушивайся лучше.

Слушать было бесполезно. Насимов был уже за их спинами. Он стоял за деревом и четко видел в нескольких шагах трех бандитов, лежавших за большим старым бревном. Насимов обрушился на их спины неожиданно и стремительно. На лежащего посередине он прыгнул коленями, дробя ему ребра. Одновременно с этим правая рука ножом пробила горло лежащему справа. И только тот, что лежал слева заорал от неожиданности, переворачиваясь на спину. Но через мгновение крик перерос в еле слышный хрип и сипение, и булькание крови из располосованного горла.

Через несколько минут Насимов был в условленном месте. Он там некоторое время ждал Атаева. Но тот не появился и Насимов понял, что Атаев погиб.

Возвращение к пещере тоже ему бодрости не добавило. Уже подходя к насыровскому саду, Насимов почувствовал: что-то не так. Было уже светло. И он издали увидел у насыровского дома пыльный "уазик". Людей поблизости видно не было. Насимов осмотрел машину. Капот был холодным. Значит, "гости" были здесь уже давно. Насимов на всякий случай перерезал тормозные шланги. Он уже собирался двинуться в сторону пещеры, когда как раз оттуда послышались приближающиеся голоса. Четыре человека пинками гнали к машине Голдина. Лицо его было в крови. Он шел молча, сильно припадая на раненую ногу. Насимов стремительно метнулся от машины за сарай. Бандиты были настороже и оружие держали наготове и бросаться на них в открытую было глупо. Они швырнули Голдина в машину, забрались в нее сами, завели "уазик" и, развернувшись, стали спускаться с пригорка от сада к дороге. Машина, лишенная тормозов, сначала медленно, потом все быстрей покатилась вниз. С пригорка на машине надо было, очень медленно спускаясь, круто выворачивать вправо на дорогу. Этот крутой поворот ограничивал небольшой бордюр, насыпанный в свое время Насыром из не очень крупных камней и земли. За этим бордюром был пяти-шестиметровый обрыв в ручей.