Карантин

Насимов со своими людьми пошел на прорыв, когда началась стрельба на дороге, уже понимая, что Дядя Жора не смог внезапно атаковать бандитов с тыла. Разведчики неслись по узенькой улочке, а из-за дувалов их почти в упор расстреливали автоматчики Азиза. Из пяти бойцов, вырвавшихся с Насимовым из огненной мясорубки, все были ранены. Их никто не преследовал. Пятеро ушли на свою горную базу. Зализывать раны.

* * *

Дядю Жору обнаружили не сразу. А, обнаружив, поволокли к Азизу. Комната, где расположился Азиз, была освещена двумя чадящими керосиновыми лампами. Прапорщика на скорую руку перевязали, потом посадили на пол, привалив спиной к выбеленной стене.

— Говорить можешь? — Азиз немного брезгливо рассматривал его.

Дядя Жора закрыл глаза и прислонился головой к стене.

— Хочешь жить? Тогда говори, где ваша база.

— Отсоси, мудила, — прапорщик старался говорить внятно. Получалось это у него не очень. Но Азиз понял.

Дядю Жору убивали медленно и мучительно. Сначала молотком размозжили пальцы рук. Затем отрубили топором кисти. И только, когда Азиз понял, что ничего от него не добьется, он выстрелил прапорщику в сердце. Разведчик дернулся и уронил голову на грудь. Потом вдруг поднял лицо с широко раскрытыми глазами, улыбнулся, отчетливо сказал: "Ну, здравствуй, Господи…" — и умер.

* * *

Разведчики добрались до горного сада только к полудню. Старый Насыр ахнул, увидев их. И тут же засуетился, обихаживая раненых. Промывал раны, перевязывал. Прямо на раны клал лоскуты белой ткани, пропитанные каким-то коричневым составом.

— Это мумие. Раны быстрей заживут, нарывать не будут.

Шилову, у которого из плеча Насимов выковыривал шомполом и ножом застрявший осколок, старик налил стакан водки. Потом обнес водкой и остальных. Турсунов и Демин выглядели совсем плохо. В Турсунова попали три пули. Одна из них попала ему в бок и пробила живот. Он потерял много крови и был в бреду. Демину перебило руку в локте так, что из раны была видна сломанная кость и порванное сухожилие.

— Пиздец мне, командир, — хрипло сказал он Насимову.

— Выпей водки, — Насимов подал ему стакан. Демин здоровой рукой отвел стакан в сторону.

— Дед, найди мне немного опия. И ему дайте, — Демин кивнул в сторону Турсунова.

— Откуда у деда опий. У меня все есть. Сейчас вам уколы сделаю, — сказал вдруг Атаев.

— Что случилось. Где остальные — Жора и другие… — Насыр сидел напротив Насимова, оттирая руки от крови старым пожелтевшим полотенцем.

— Нарвались на засаду, — Насимов потрогал повязку на голени левой ноги. — Все, кто выжил — здесь.

— У тебя рукав в крови…

— Это не моя. Турсунова нес… Уходить нам надо. Они нас будут искать. И тебе, Насыр, лучше уйти в горы. Эти шакалы никого не жалеют. У них приказ: убивать всех. Нам надо где-нибудь отсидеться.

— Куда вы сейчас пойдете? Этих двоих — на руках. Далеко не уйдете.

— Как-нибудь. Здесь оставаться нельзя.

— Ладно. Я знаю, где вы можете отсидеться. Там выше в горах есть одна пещера. О ней кроме меня и моего сына никто не знает. Место укромное и вход в нее найти очень трудно. Ты только скажи, когда надо идти.

— Сейчас. У тебя ведь есть два осла. Погрузим на них раненых.

Уже через полчаса маленький караван, покинув сад, стал карабкаться вверх, где громоздились дикие скалы.

Пещера оказалась, что надо. Снаружи вход в нее казался просто каменной складкой. Для того, чтобы увидеть вход, надо было подобраться вплотную. И даже вблизи это не выглядело, как вход в пещеру. Надо было практически вползти в узкую щель, проползти пару метров свернуть в сторону и только тогда становилось понятно, что это пещера. Внутри же она была просторной и глубокой.

Разведчики остались в пещере, а Насыр отправился назад, чтобы второй ходкой привезти на ослах провизию. Вернулся он часа через четыре. Пока более менее здоровые разведчики разгружали ишаков, Насимов подошел к старику.

— Насыр, оставайся с нами. Если они придут, тебя не пощадят. Будут из тебя выбивать, куда мы ушли.

— Ты боишься, что я им расскажу?

— Там зверье, отец. Уголовники, которые сидели в тюрьмах, в том числе за убийства. А ты уверен, что стерпишь любую боль?

— Старый я от смерти бегать. Я думаю, до меня они нескоро доберутся. Ущелье большое. Да и я вам нужнее там, в саду.

Насыр ушел, ведя в поводу своих осликов.

Ночью умер Турсунов. Умер тихо и незаметно. Наркотик избавил его от боли. Поэтому лицо его было спокойно. Демин продолжал мучиться еще двое суток.

* * *

сцена четвертая

Здравствуйте, мои дорогие радиослушатели. Вот и снова пришло время вашей любимой — во всяком случае, очень на это надеюсь — передачи. У нас сегодня очень приятная новость. Но для начала обязательная сводка новостей со всего мира.

Италия в трауре. Нет-нет! Никто не умер. Кроме легенды. Просто рухнула знаменитая Пизанская башня. Сколько веков она падала. И, наконец, упала. Жители Пизы в оцепенении. Только, казалось бы, были проведены грандиозные работы по укреплению фундамента, и появилась уверенность, что башня будет стоять вечно. Но сегодня на рассвете город был разбужен грохотом, как от мощного взрыва. Башня пала. Туристам больше незачем ехать в Пизу. Наши соболезнования.

Самый богатый человек планеты — Билл Гейтс арестован по требованию антимонопольного комитета США. Многолетняя война между правительством Штатов и корпорацией "Майкрософт" закончилась победой первого. Гейтсу грозит тюремное заключение минимум на десять лет. Акции "Майкрософта" катастрофически падают, что в свою очередь вызвало крах рынка акций высоких технологий.

В России бум индийских фильмов. Кинотеатры ломятся от толп обезумевших зрителей. Голливуд в панике. Западные аналитики предсказывают, что уже через несколько лет и сама Америка будет отдавать предпочтение потомкам Раджа Капура в пику всяческим "Титаникам" и "Терминаторам". Меня лично эта перспектива не очень радует. Но все же в эфире сейчас прозвучит хит из последнего творения индийских кинематографистов.

(В эфире звучит индийская песня).

В нашем городе башни не падают, биржевых крахов не предвидится, а индийские фильмы здесь испокон века проходят на ура. Кстати, можно сходить в кино. Там сейчас хорошо. Темная прохладная комната, огромная белая простыня и полтора часа удовольствия. В новых кинотеатрах "Мир кино" и "Голливуд" все обстоит именно так. Хорошо развлечься можно также в клубах "Пуазон" и "Рикша". А вот в "Экзотик-баре" мне сегодня не понравилось. Как-то уныло и скучно там. Сидят какие-то люди с круговыми вмятинами в прическах. Так бывает, когда фуражку постоянно носишь. Кстати, о фуражках и форменных кепи. Что-то много их было, когда мы сегодня проезжали по Парковой. И на Чкаловской из кустов торчит что-то, напоминающее радар. Так, что будьте осторожней за рулем.

А теперь о печальном. У нас есть информация о том, что в ходе широкомасштабной операции против оборота наркотиков в горах погиб герой республики, один из лучших офицеров нашей армии капитан Виктор Насимов.

Память героя будет увековечена памятником на одной из площадей столицы. И сама эта площадь будет носить имя героя. Наша передача тоже хотела бы приобщиться к этому, чтобы имя капитана Насимова осталось в нашей памяти. Я объявляю конкурс, посвященный его памяти, на лучший рассказ или стихотворение, которые прозвучат в нашем эфире в авторском исполнении.

Кстати, известный европейский гуманитарный фонд наградил нашу передачу за недавнюю радиопостановку по мотивам шекспировского "Гамлета". Поэтому по итогам конкурса мы имеем возможность наградить лучших авторов ценными призами. А их произведения будут опубликованы в периодической печати. Объем литературных произведений, а также размеры премий мы определим в самое ближайшее время. Итак, дерзайте. А пока, до свидания. Жду вас завтра на той же волне. На прощание в память о погибшем капитане Насимове послушайте "Реквием" Моцарта. (В эфире звучит музыка.)

Паша (вне эфира): Гадство какое! Дирекция хочет зажать бабки от фонда. Хер им! Я уже в эфире объявил. (Раздается звонок на Пашином мобильнике). Алло! Да… хорошо, Бури-ака… обязательно. Буду, как штык. Спасибо за приглашение. Ну, что вы, ака. Вы же знаете, как я ценю наше знакомство… да-да! Обязательно буду. (Отключив телефон) Мурад, пулей к Бури. Помнишь, тот дом на Бахористанской?

Мурад: А, это тот дворец? Помню.

Паша: Софочка, срочное дело. Где тебя лучше высадить? Давай здесь. Хорошо?! Ничего, поезжай на такси.

* * *

В этот день Вершитель после завтрака не поехал в свою официальную резиденцию. До одиннадцати он проработал с бумагами на своей даче, в рабочем кабинете. Сделал пару звонков. Без пятнадцати одиннадцать он начал одеваться. Строгий официальный костюм, скромный галстук к белоснежной рубашке от Армани. Таким он чаще всего представал перед своим народом. Когда дело касалось прямых трансляций из парламента или других присутственных мест, всем было понятно, что в таком одеянии Вершитель чувствует себя вполне комфортно. Но, когда по телевизору показывали, как он в разгар немилосердного азиатского лета ведет беседу с каким-нибудь дехканином на опаленном солнцем поле, все задавались вопросом, как удается ему сохранять пристойное выражение лица, сухость подмышек и заинтересованность в урожайности данного сорта? Конечно, в вопросах этих, если их задавали вслух, было больше риторики, чем искренней заинтересованности.

Вершитель оглядел себя в зеркале и остался доволен собой. Он знал, что зеркало это не вполне корректно — оно чуть удлиняло отражение по вертикали, несколько, так сказать, стройнило. Что ж, любое отражение — это ведь иллюзия. Можно позволить ей — иллюзии — быть слегка приукрашенной. Это не вредно, если знаешь об этом. Даже наоборот, это полезно. Для самочувствия и настроения. Вот и сегодня отражение ему понравилось — из зеркала глядел на него пожилой, но еще крепкий человек с властным лицом, облагороженным сединой. Хорошее, сильное лицо, с четкими, чисто промытыми морщинами — печатью высоких забот. Решительная линия подбородка, конечно, слегка оплыла под напором возраста, но давала представление о том, какой она была раньше. Жесткий взгляд. Что ж, можно отправляться на важную встречу.

Он вышел из личных покоев. В большом холле его уже ждал помощник. Молодец, минут пятнадцать уже ждет, а по всему видно — даже не присел. Почтительно поздоровался, почтительно пристроился в кильватере. Не слишком далеко, но и не вплотную. Толковый парень.

На выходе Вершитель увидел внука. Он стоял с нянькой в прихожей, чтобы попрощаться с дедом. Вершитель, наклонившись, с удовольствием потрепал пацану тугую щечку, ласково попрощался и вышел из дверей резиденции, чтобы через десяток шагов войти в другую — дверь просторного салона черного лимузина с непроницаемыми для взгляда и пули бронированными стеклами. Лимузинов было три. Совершенно одинаковых, как снаружи, так и внутри. Снаружи, чтобы смутить возможных снайперов или гранатометчиков. Изнутри, чтобы не вызвать ненужных эмоций у Вершителя.