Ну ты и дура, Лиза!

Даже в лес уже не хочется. И одно только сожаление – не взяла с собой маникюрный набор. Да и ладно…

Облака были серые, тяжелые, плотные. Они быстро неслись по небу и не пропускали солнце. Там наверху, в стратосфере, наверное, сильный ветер. А оналежит в теплом мужском халате на мягкой постели в доме, где так приятно пахнетдеревом и каким-то одеколоном, ей тепло, тело после массажа поет свирелью ихочется обнять весь мир!

И когда Олегу пришлось позвать её вниз, потому что было пора ехать за Лилей, Лиза спустилась, полная любви ко всем, счастливая и уравновешенная. Перехватила Гошку, с удовольствием поела замечательного плова с черносливом, очень похожего на тот, что так любил Николай, без обычного негатива помыла посуду, потом смотрела с детьми телевизор, смеялась неловким, но настойчивым попыткам малыша подняться с четверенек, опираясь о диван. И ни капли не жалела, что выбралась наконец сюда, что переступила это табу – общение с её мужем. Да катись ты, Варя, в… свою столицу!

Приехавшая Лиля была насторожена, хотя и не так напряжена, как того боялась Лиза. Оказалось, Олег по пути сюда рассказывал и показывал ей, как нужно водить машину, и обещал дать попробовать самой. Поэтому девочка была не так зажата, как в начале пути, и светилась интересом к окружающему миру.

Уловив, откуда ветер дует, Лиза только подумала с долей восхищения: «Ну и ловок!». А потом перехватила инициативу и повела дочь в подвальчик, в банный комплекс. И Лиля, существо, как и её отец, водоплавающее, была куплена с потрохами - заняла джакузи, где провела не меньше часа, распевая песни и блаженствуя, похоже, не меньше матери. Ей в это время так сладко дремалось под окном с бегущими облаками и под негромкие звуки дома, что не хотелось ни вставать, ни думать о чем-либо, ни что-либо делать.

Выходной удался!

Она спустилась на кухню, когда уже стемнело, и небо было плохо видно. Все уже поели и во что-то играли в гостиной на ковре. Лиля наравне с мальчишками атаковала Олега какими-то карточками и фишками, перехватывая время от времени Гошку, который ползал вокруг старших, пытаясь что-то оторвать, засунуть в рот, облизать или обслюнявить.

- Мама, а мы тут играем! – наперебой стали кричать дети, увидев её в проеме двери. Они были довольные, веселые и какие-то ненастоящие, как на картинках в журнале, в этой просторной комнате с красивой немногочисленной мебелью.

Олег тоже повернулся к ней, отвлекшись от выковыривания своей манжеты изо рта малыша:

- Лизавета, на кухне много еды. На столе и в холодильнике. Поищи, не стесняйся. Мы с детьми для тебя старались.

И вновь отвернулся к игровому полю и к Гошке, который уже тянул в рот полу его спортивной куртки с собачкой замка-молнии. На кухне Лиза нашла запеченную курицу, наполовину уже исчезнувшую в чьих-то ртах, и, судя по срезу на мясной мякоти, ели её прямо зубами от тушки. Она только подивилась такому порядку вещей: и это у Олега, где, казалось, даже дворовой пес должен был ходить по нужде строго по расписанию в специально для него огороженное место?

В холодильнике стоял салат оливье, ещё какой-то с зелеными листьями, оливками и чем-то белым вроде творога. Она положила себе оба, отломила приличный кусок курицы, нашла и налила томатного сока и устроилась на подоконнике, рассматривая ближайшую гору. Там, вдали, мигали огнями редкие домики соседнего поселка, по мелькающим огонькам угадывалась несколько раз изгибающаяся дорога.

Так замечательно уютно и тепло ей давно не было. Да, похоже, Олег сумел склонить её на свою строну. Сможет ли она отказаться в следующий раз от такого праздника? И будет ли следующий раз? И если будет, станет ли он таким же замечательным? Лизе стало немного грустно.

А потом встряхнулась, ещё раз вспомнив Варю. Дура она, наверное, эта Варя. Сама не брала, так что ж и ей не брать, если дают? Нет, она не будет отказываться!

Наевшись и из вежливости немного прибрав на кухне, Лиза вышла в гостиную.

- Хочешь поиграть с нами? – спросил Олег, обернувшись к ней.

- Я лучше подремлю.

- Хорошо, я тогда уложу детей.

И Лиза опять смотрела на темные громады облаков, движение которых по темному небу больше угадывалось, чем было видно, прислушиваясь сквозь дрёму к звукам в комнате по соседству – тихой колыбельной для Гошка, приглушенному говору детей, тихому бурчанью телевизора.

- Лизавета! – голос со сна показался ей слишком громким и встревоженным. Она вскочила с кровати и рванула к двери – привычка быстро реагировать сыграла с ней злую шутку и впечаталась в Олега. Он схватил её, пытаясь удержать отпадения, и прижал к себе.

- Чего ты подорвалась? Я просто хотел спросить…

Лиза подняла голову и случайно коснулась губами его лица.

- Спросить… - тихо проговорил он, размыкая руки. Но вдруг дверь щелкнула, а Олег неожиданно резко прижал Лизу к себе и стал жадно целовать её лицо. А его ладони также жадно гладили, мяли её тело, и все такие непрочные барьеры не устояли, и Лиза прижалась теснее. Его желание точно совпало с её, и она отдалась этому сумасшествию.

Утром, едва открыв сонные глаза и повернув голову, она опять увидела потолочное окно. Там по высоченному голубому небу летели огромные ватные облака исветило солнце. Ощущение радости в душе и в теле наполняли её хорошимнастроением. Она потянулась и замерла – вспомнила.

Ей было хорошо. Ей и сейчас очень-очень хорошо. И ему было хорошо, очень хорошо. Так хорошо, что получилось с добавкой, и если бы не захныкавший в другой комнате Гошка, то, наверное, и не с одной добавкой. Но Олег встал сословами:

- Я сам покачаю, спи.

И она провалилась в сон без чувств.

А теперь… Лиза саркастически улыбнулась – всё-таки Варя была права, она была с Олегом, и теперь это сбывшийся факт, отрицать который не имело смысла. Тяжковздохнув, встала, пошла умываться и готовить завтрак. Но если умыться ей никтоне мешал, то завтрак был уже готов. На кухне вертелись и тараторили трое детей, спокойный Олег сидел у стола, держа на руках Гошу, который тянулся к хлебу настоле с таким выражением на лице, что можно было подумать – парня морятголодом не меньше недели.

Лиза, покусав верхнюю губу, отвела взгляд, когда сказала «Всем привет!». Она не знала как себя вести. И если Олег не выражал агрессии, что стало понятно покосому взгляду на него, то точно вот её реакция ему явно была интересна.

Только Лиза пока не была готова заявлять о каких-то окончательных решениях. Ей нужно было определиться, как себя вести. Но в том-то и состояла беда: она не знала, как ей реагировать.

Не поднимая взгляда, сделала себе чаю, и всё думала, кусая губу – как быть? Нет, она ни о чем не жалела. И раз Варя считала, что Олег спит с ней, с Лизой, то зачемчеловека разочаровывать? Пусть считает, сама и подтолкнула. Но вот как этиотношения строить дальше, она не знала. И самое главное, не знала, хочет ли онаэтих отношений вообще?

Выходя из-за стола, спросила у Лили, не передумала ли та сходить в лес. Дочь с радостью согласилась, договорившись с Олегом на более позднее время. «Всё-таки хочет научиться водить», - вспомнился вчерашний разговор про машину.

В лесу было холодно и грязно. Прозрачные кроны лиственных деревьев навевали такую грусть, от которой хотелось плакать – ощущение звонкой пустоты в сердце было физически ощутимо, и Лиза настойчиво потащила дочку в сторону невысоких сосенок, длинным широким клином насаженных дальше. И вот только там сердце успокоилось, перестало саднить. Шершавые оранжевые стволы, слабый запах сырой хвои, упругий шум ветра в иголках дарили облегчение и покой.

Нет, все же жить хорошо! Неожиданно лесок оборвался на краю невысокого оврага, почти обрыва. Наверное, летом сельские мальчишки здесь устраивают соревнования на ловкость, лазая по этому обрыву, а сейчас здесь было просто красиво – вид сверху был волшебный, и совершенно менял восприятие голых деревьев. И Лиля, молчавшая всю дорогу, послушно пробиравшаяся следом, покаЛиза продиралась по бездорожью в великоватых, и оттого спадавших с неё калош, вдруг радостно пискнула и сказала:

- Мама, стой! Как тут здорово! Аааа! – затянула она, и эхо подхватившее голос, понесло его немного дальше. – Мама! Я петь хочу!

Лиза усмехнулась ласково и печально.

- Пой, девочка моя, пой.

И Лиля запела, заголосила что-то радостное, веселое, а потом грустное и заунывное. А Лиза ходила от сосны к сосне и обнимала их как лучших подружек, как, наверное, обнимала бы Зину. И думала, думала, думала…

Наверное, Олег рассчитывал именно на такой конец вчерашнего вечера. Иначе зачем бы он их всех приглашал? Или не рассчитывал? А если рассчитывал, то чего ждет от неё сейчас? Что она объявит их перед детьми любовниками? Глупо. Детям это не нужно, они не поймут. Тогда что? Он ждет каких-то чувств с её стороны? Каких? Смешно, правда. Разве только благодарность за прекрасные выходные? И пожалуй не стоит сюда больше приезжать. Влипнешь вот так в комфорт, уют, расслабленность по самую макушку, а потом ноги уже не вытянешь из этой благодати. Ох, ну и дура же ты, Варя, от чего отказалась! Карьера тебе была дороже. Смешная!

Погуляли в лесу, за молоком к соседке сходили, и с мальчишками погуляли во дворе дома. Двор был ещё не вполне благоустроенный, но достаточно чистый, чтобы выпустить туда двоих башибузуков, Лиля села за руль и даже тронула с места машину, и шашлык на улице пожарили и съели под добрую семейную комедию в уютной гостиной. Но на вопрос во взгляде Олега так и не ответила.

Вечером, уже когда зашли в свою квартиру, дети наперебой спрашивали:

- Мама! А на следующие выходные мы поедем к дяде Олегу? Олег молчаливой тенью нес сумки позади. Лиза тяжело вздохнула и сказала:

- Вы поедете, а мы с Лилей и Гошей дома останемся.

- Ну мам! Ну почему?

- Не всё коту масленица, - наставительно сказала она тоном учительницы первых классов. И говорила Лиза это вроде детям, но поучала явно себя. Тоскливого взгляда Олега она не заметила, но облегчение и капельку торжества в глазах дочери уловила. И устало улыбнулась – даже такая поддержка ей была сейчас очень кстати.

Глава 18.

И так бы и случилось. Да только разбуженное после спячки тело, которое раньше только глухо томилось недостатком внимания и ласки, теперь снова подводило Лизу, во весь голос, требуя своего.

Она выдержала две недели, а потом… В каждом сне опять были горячие губы и жадные сильные руки, волны удовольствия и горячий, одуряющий запах мужского пота, от которого кружилась голова, а внутри было болезненно горячо. Наяву было не лучше – все мысли и желания были об одном, любое легкое прикосновение, к спине ли, к руке, отзывалось бешеным влечением, и чем дальше, тем труднее было отвлечься, переключиться на что-то другое, не замечать. И Лиза сдалась.

В очередной раз в воскресенье вечером встретив на пороге сыновей, она мимоходом заявила, что в следующие выходные в гости поедут все вместе. Сказала, а сама не поднимала глаз на Олега, преувеличенно усердно помогая сыновьям снимать куртки и вешать их по местам. Он только спросил:

- Это точно, Лизавета?

- Да, - от волнения она кусала губу и все никак не могла успокоить дыхание. А сама все отводила глаза, лишь единственный раз бросив на мужчину косой взгляд.