Сила, с которой нужно считаться

— Глупости! Где она? — Гермиона подошла совсем близко. Драко очертил пальцем месторасположение камеры.

Невербально она сделала в нужном месте отверстие, тотчас затянувшееся таким же полем, как над экраном.

— Пользуйся, — хмыкнула и сверкнула глазами.

Драко не нашел, что съехидничать в ответ, и просто кивнул.

— Листать книгу у нас должен ты, — напомнила Грейнджер. — Сразу открывай последнюю треть.

— Может, тебя такое и шокирует, но я способен удерживать информацию в голове сам.

Малфой, не выказывая брезгливости и каких-либо других эмоций, взялся за ветхие страницы. Рукопись отличалась от экземпляра, который читала Гермиона, но еще более кошмарное, чем в копии, изображение, венчающее раздел «Наказание для ослушников и супостатов», нашли быстро.

Страница за страницей Драко фотографировал текст, а она, оказавшись при этом раскладе почти не у дел, выхватывала глазами фразу за фразой.

— Вот, — ткнул Малфой в изображение, которого Гермиона не помнила, — нейтральная зона и очаг внутри. В нейтральной зоне вообще блокируется магия, ни аппарацией, ни портключом в место силы не попасть. Подобных очагов на острове то ли три, то ли пять. Если искать, где был проведен ритуал, придется побывать в каждом, — он развел руками. — Это без учета ирландского Карроумора(8).

Она поняла, к чему ведет Малфой. У них нет ни единого шанса успеть найти место, существ, связанных с жертвами, и колдуна, пока живы Джинни, Гринграсс и Монтегю. Ни единого шанса...

— Если ты прохлопала глазами, контрзаклинания не предусмотрено.

— Имея заклинание, всегда можно…

— Грейнджер, это даже не смешно!

— Мы не думали о том, чтобы зайти с другой стороны. У кого еще может быть экземпляр книги?

— В любой старинной коллекции, — сказал Малфой, морщась. — Отсюда не зайдешь, я уже прикидывал.

— Их же все уничтожили!

— Как видишь, не все. Даже насчет экземпляра Дамблдоров я не был бы так уверен.

— Что ты хочешь сказать?!

— Вот не знаю, которое из действий выглядит абсурднее: сжигание уникальных знаний профессором или осознанное уничтожение потенциального рычага давления на оппонентов политиком.

— А не отводишь ли ты таким образом внимание от подозреваемого? — хищно прищурилась Гермиона.

— Люциус? — покачал головой Малфой и громко расхохотался. Искренность его смеха вызывала сомнения. — Серьезно, Грейнджер? Тип, который едва отмылся от своего прошлого валяния в говнах? Он, конечно, редкая сволочь и порой вел себя как последний идиот…

— Он подсунул ребенку дневник-хоркрукс!

— Я и говорю, идиот. Сплавил таким образом темную вещицу, толком не разобравшись.

— Ты всегда его выгораживаешь!

Малфой наклонился к самому ее лицу и зашипел:

— Мне насрать на Люциуса и его жизнь. Поверь, среди людей, которых я презираю, он занимает тронное место, но я стараюсь не позволять своим личным чувствам застилать разум. В отличие от тебя. Какими бы… — он проглотил целую подборку сочных эпитетов, — какими бы ни были отец с Панси, меньше всего они подходят на роль маньяков-убийц.

— Ну конечно! Маньяки-убийцы же обычно ходят с яркой надписью на мантии «я жестоко убил тридцать человек». Чтоб ты знал, согласно…

— Я иду в нижний зал. Остаешься здесь или идешь со мной? — не стоило даже пытаться спорить с впавшей в раж занудой.

Гермиона позволила ему закончить разговор на этой ноте и вскинула подбородок.

— Конечно с тобой. Неужели ты думаешь, я отпущу тебя одного?! Посмею напомнить, что твой работодатель назначил нас напарниками, а значит, ты не должен от меня скрывать детали расследования.

— Идем, только помолчи, — закатил глаза Драко. Вечер обещал быть томным.

Напарница с сожалением обвела взглядом книги. Кроме сожаления, в глазах плескалось что-то подозрительно напоминающее возбуждение. Оттачивать остроумие не было времени, Малфой даже проглотил вертящуюся на кончике языка пословицу про рыбку, которую Грейнджер желает съесть, сидя на… и вместо этого уронил:

— Мы еще вернемся сюда. Нужно будет забрать атлас с картами магических потоков.

Крепкими пальцами он стиснул ее локоть и коснулся ближайшего стеллажа.

Они провалились в другой зал, как Алиса в кроличью нору. То есть не совсем как Алиса — падения не было. Скорее как дети Певенси, прошедшие в Нарнию через шкаф.

Зал был еще больше, чем тот, в котором стояли книги. Гермиона чувствовала себя девочкой, впервые попавшей в Британский музей. Адски несправедливо, что такие уникальные вещи находятся в приватной коллекции! Она с благоговением ходила от экспоната к экспонату, разглядывая рунную вязь и периодически задумываясь, что вообще здесь делает. Малфой деловито сновал между камнями и шкафчиками со свитками, вертел то и это, фотографировал и даже не окликал ее. Ах да, без смартфона он не справился бы к сроку, так что работу все равно можно назвать командной. Гарри, чтоб ему икалось гигантскими слизняками, был бы счастлив.

Наверх они вернулись в благостном расположении духа.

Малфой повторил процедуру с кровавым жертвоприношением, призывая несколько брошюр.

— Таким, как вы, после каждого посещения библиотеки приходится пить крововосполняющее? — нарочито заботливо спросила она.

Драко решил, что придираться к формулировке и пытаться отстоять собственную индивидуальность себе дороже, потому сухо и коротко ответил:

— Нет, только когда я хочу взять что-то запрещенное или вынести книгу за пределы зала.

Гермиона покивала и еще раз прошлась по любителям-темных-искусств-Малфоям словесно.

Пока младший из Малфоев чах над атласами, что-то бормоча под нос, Гермиона позволила себе короткую обзорную экскурсию. Понятное дело, что самоубийцей она не была и фолиантов с полок не стаскивала, но рассмотреть, восхититься и посетовать на несправедливость никто не мог ей запретить. Когда-то, будто в другой жизни, этот самый Малфой рассказывал ей про уникальные книги, которые находятся в собственности его семьи.

Удовлетворенно впитав глазами всё, что было можно впитать, не подвергая себя проклятиям, она попросила один из атласов и, убедившись, что тот безопасен, устроилась на широком подоконнике. Малфой же, оговорившись, что раз уж он здесь, то хочет посмотреть еще кое-что, пошел в глубину зала. То, как он двигался вдоль рядов в своем амплуа маргинального элемента, время от времени картинно взмахивая палочкой и призывая книги, раздражало безмерно, но почему-то Гермиона продолжала пялиться, вместо того чтобы вчитываться в староанглийский. Усилием воли она вернула внимание книге. Судя по картам в атласе, лей-линии пересекали почти всю Британию. Даже через Уилтшир проходило целых две! Вот только их интересовали очаговые источники, в существование которых даже не все верили. Как вычислить место, где вершилось колдовство?

Гермиона перевела раздраженный взгляд в окно. Вдалеке мелькали какие-то фигуры, а прямо под окнами по двору шествовал белый павлин. Другой павлин, местами тоже белый, но изрядно потрепанный, хоть и не утративший пафосности, двигался по библиотеке в сторону ее импровизированного читательского уголка.

Малфой приблизился к ней, остановился и нацепил на лицо пренебрежительно-надменное выражение.

Посыл, заложенный в гримасу, остался для Гермионы непонятным, и она вопросительно вскинула бровь.

— Нам пора, Грейнджер.

Ах вот это о чем! «Не хочешь ли ты освободить мою библиотеку от своего присутствия?»

Чертов высокомерный придурок!

— Боюсь, если мы отправимся в место силы, в палатке для твоего эго придется обустраивать отдельную комнату.

Малфой опешил от смены темы.

— Для моего эго?

— Знаешь, твое эго, оно как его хвост, — Гермиона указала пальцем на проходящего мимо окна павлина. — С три тебя длиной.

— Его хвост не настолько длинный, — автоматически поправил Драко.

— Значит, твой длиннее, — равнодушно пожала плечами Грейнджер.

— Мой не длиннее, ему не нужна отдельная комната.

— Ой, прости, у тебя короткий?

— Короткий? Мы все еще о моем эго или о хвосте? Я потерял нить твоих рассуждений. Или это ты так намекаешь, что хочешь увидеть мой… хвост?

— Говорю же, твоему эго нужна отдельная комната.

Драко поймал себя на странной мысли, что последняя перебранка была очень похожа на флирт, и на еще более странном ощущении, что привычное раздражение, которое всегда возникало от самого звука грейнджеровского голоса, отсутствовало. Это из-за чехла, объяснил он себе.

— Аппарируем к воротам и разбегаемся, у меня еще работа на вечер запланирована, — пресек он неудобную беседу.

Малфой схватил ее за руку и легко перенес их обоих к воротам. Гермионе и возмутиться не дали — так быстро и стремительно все произошло. Не выпуская ее ладонь, сексистский тиран сделал два шага к воротам. Выворачиваться из захвата, пока граница владений не пересечена, она не стала, концентрируясь на мечтах о переломанных длинных и тонких пальцах.

Драко коснулся металла, но ворота… не поддались. Многоэтажными конструкциями, которые бурным горным ручьем полились из его рта, Грейнджер аж заслушалась. Несколько витиеватых речевых оборотов спустя рядом с оградой раздался громкий хлопок и возникли две фигуры. Драко закончил монолог очень грязной фразой, содержащей три метафоры.

— Сын, — на лице Люциуса Малфоя отчетливо просматривалась настороженность, быстро сменившаяся пафосной надменностью. — Мисс Грейнджер? Почему я не удивлен.

— Отец, мачеха, не рад вас видеть, — фыркнул Драко. — Воссоединение не состоялось, выпускайте нас.

— Я только хотела… — необычно робко начала Панси Паркинсон, то есть Панси Малфой.

Гермиона взглянула на нее и замерла от ужаса, прикидывая балльность шторма, который сейчас разразится. Вторая супруга Люциуса сложила руки на небольшом, но заметно выпирающем животике.

— Я просто хотела сообщить лично, что у тебя будет брат.

— И родит мне его моя бывшая невеста. Очаровательно, — Малфой скривил губы в своих лучших традициях, удивив спутницу невозмутимостью. Правда, она лучше остальных прочувствовала, что невозмутимость исключительно внешняя, потому что ее ладонь обещала в ближайшие секунды расплющиться. Гермиона заученным движением освободилась из захвата малфоевской клешни, и Драко тут же свел пальцы в кулак, она механически положила руку поверх его кулака и легонько сжала.

— Мы и прием этот устроили, чтобы сообщить всем радостную новость, — искусственно улыбнулась Панси, — я уже не смогу появляться в обществе до родов.

Малфой цокнул языком, источая в пространство вокруг себя разъедающий до костей яд.

— У тебя будет теперь нормальный наследник, радуйся, — выплюнул он в лицо отцу.

Панси тронула Люциуса за рукав, тот нехотя отвел глаза от сына и обратил внимание на нее. Практически мгновенно взгляд превратился в совершенно бессмысленный и влюбленный. Гермиону передернуло от того, как приторно Малфой смотрел на жену. Такое выражение на лице Люциуса Малфоя казалось столь же неестественным, как балетная пачка на профессоре Снейпе. Что-то тут было не так.

— Я могу идти? — повторил вопрос Драко, не скрывая своего отвращения к развернувшейся сцене.