Сила, с которой нужно считаться

— Его легкие раздувают заклинанием. Если отталкиваться от нашей рабочей версии с Годелотом… — добавил свой голос в какофонию Малфой.

— Представить боюсь, с какой тварью его… обменяли сущностью, — поддержала она диалог.

— Кто-то примитивный. Дышащий не с помощью легких.

— Нет. Тогда он умер бы мгновенно. Помнишь? Мозг выключает ненужные ему функции. Больше похоже на то, что тварь просто умирает.

— Мать Монтегю вывалила немалую часть семейного сейфа, чтоб его жизнь поддерживали, но если…

— Если существо умрет, никто не сможет помочь.

Монтегю захрипел, и Гермиона автоматически посмотрела на него. Ее передернуло. Выпученные глаза с полопавшимися сосудами, открытый рот, вокруг которого разливалась синева, высунутый распухший язык. Он походил на висельника, каким-то чудом продолжающего бороться с удушьем. Она сделала попытку переключить внимание на других пострадавших.

— Дафна… похоже, связана с какой-то птицей.

— А мне ее поведение напоминает топеройку…

— Хм… — Версия имела смысл, но не соглашаться же с Малфоем. — Вторая… младшая...

— Астория.

— Астория. Чизпурфл или акромантул?

— Или бундимун, или огненный краб… — он пожал плечами.

Хорошо. Гермиона готова была признать, что не может точно определить животное по повадкам. Она и вправду не уделяла занятиям по уходу за волшебными существами такого внимания, как заклинаниям, арифмантике или древним рунам, но…

— Мы можем пригласить Хагрида!

— Зачем? — Малфой остановил на ней тяжелый взгляд.

— Как это зачем? — взорвалась Гермиона. Он не понимает, что нужно найти существ, с которыми связаны Джинни, Гринграсс и Монтегю?

— Грейнджер, мы не спасем их, даже если узнаем, кто именно на другой стороне ритуала. Просто смирись с этим!

Она не собиралась. Совершенно точно не собиралась сидеть сложа руки, пока…

— Все, что мы можем сделать, — тем временем продолжил бессердечный гад, — это убедиться, что правы, и найти виновного. Предупредить следующие… убийства.

— Эксперименты, Малфой! Это — эксперименты! Не хорони жертв проклятия раньше времени! Они живы. Живы! Любое заклинание имеет…

— Фините Инкантатем, — нарочито вальяжно взмахнул палочкой Драко. — Ан нет, видишь, не любое.

— Сволочь, как ты можешь…

— Очнись! Будь реалисткой.

— Но…

Губы Грейнджер задрожали, и Малфой с удивлением подумал, что не видел ее слез даже во время войны, даже когда из рейдов возвращались не все, даже когда гибли ее друзья. Нет, он знал, что она готова разбиться в лепешку и спасти каждого, но был уверен, что война и потери ожесточили ее так же, как и его, превратили в кремень.

— Слушай, — Драко вообще позабыл, как говорят с людьми, а теперь перед ним стояла ни много ни мало плачущая женщина. Почему-то забылось, что вывести ее из себя всегда приятно и что цель оправдывает средства. С плачущими женщинами Драко не имел дела со времен… давно не имел. И не скучал по этому. Нет, люди и эмоции не его сфера. — Что ты? Ты же видела гораздо… — он осекся и постарался сделать свой голос мягким: — Идем отсюда. Вернемся в кабинет. Я даже позволю тебе издеваться над моим тонким обонянием твоим кофе.

Невероятное по своей щедрости предложение не встретило энтузиазма. Грейнджер все еще выглядела расстроенной неотвратимостью судьбы жертв. Ну… так, по крайней мере, трактовал ее состояние Драко.

— Ладно, я даже позволю тебе съесть при мне апельсин, — вынул он из кармана последний козырь.