Холодный Лунный Смайлик (Сказка-нуар)

Мишка покосился на девушку, придвинулся поближе, чтобы встать на полшага впереди… и удивился, хотя, казалось бы, удивлений в последние дни он наглотался выше всех пределов, некуда уже… Света вдаль, за демона смотрит, не на него…

Мишка недолго побыл в образе потусторонней сущности, но уже успел привыкнуть, что он и простые люди, лишенные колдовских способностей — нечто вроде параллельных вселенных, почти не взаимодействующих: он людей видит, слышит и чувствует, и даже осязает, а они его иногда могут ощутить, почуять, но не более того… А тут вдруг…

Отворилась дверь на северном крыльце, из которой с десяток минут назад вывалился в погоню демон Павлик, да не сама распахнулась, а послушная человеческой руке… И вот уже по ступенькам спускается мужчина средних лет, одетый весьма нелепо: на плечи накинута форменная тужурка охранника, на ногах длинные кавалерийские сапоги, в них заправлены красные бриджи. Простоволосый, в руках что-то вроде карандаша или сигареты, идет явно к ним!

— Эй, молодежь! Что это вы так расшумелись!? И вообще — как вы сюда попали, когда все закрыто? Заблудились, что ли? А?

Немая сцена в кромешной тьме, которая почему-то не помеха всем участникам видеть друг друга во всех подробностях. Даже демон Увалай развернулся в вполоборота и удивленно смотрит на подошедшего. Тот же, ничуть не смущаясь общей тишиной, воркотню продолжил:

— А я мац, мац, такой, спросонок — нет нигде спичек! Папирос почти полна пачка, на все дежурство хватит, а ни зажигалки, ни спичек… Ну, думаю… А тут шум да брань за окном! Ого, думаю, как они сюда… через ворота, что ли, перелезли… Господин хороший, вьюнош молодой, огоньку не найдется ли?

Демон Увалай, все так же молча, дунул в упор на странного пришельца и того накрыла волна бешено воющего огня, мощного и яркого, словно вспышка из ракетной дюзы. Пламя опало, побушевав пару секунд, а незнакомец затянулся папиросой и выпустил колечко дыма.

— От, теперь другое дело… — Незнакомец заулыбался, весь из себя благостный, всем довольный и донельзя простой. — Благодарствую, мил человек. Свет, а Свет? Мне тут все уши оборвали, что ты меня ищешь по всему Северо-Западу!? Что такое, что случилось?

Света ахнула, узнав, прижала кулаки к щекам и засмеялась сквозь брызнувшие слезы.

— Дядя Вяча, наконец-то!! Мишель, это дядя Вяча в таком виде, в таком облике явился нам! Знаешь, как мы тебя искали по всему городу!? Вау!!!

— Да, знаю, знаю. Просто этот Инженерный замок такой хитрый!.. Чиво?.. Ага. Это… Он, типа, возражает мне, что его Михайловским зовут. Ну, пусть Михайловский, прощения просим за простоту нашу и неграмотность бытовую. Со всем нашим уважением. Замок-то не простой: информацию из него на расстоянии вытянуть — шиш с маслом! Я! — я — и то не сразу догадался, что к чему, когда твой след искать начал… Ни твой не взять, ни этого молодца-простеца… Но к нему, к помещению, как говорится… какие тут могут быть претензии… архитектура у него такая.

Дядя Вяча раскинул руки словно крылья и поклонился неглубоко — на север и на запад.

— Дворец-ларец! Прими нас в гости, ненадолго и не серчая! Мы с почтением к тебе, с кротостью. Закончим и пойдем своей стороной, тихо, без обиды мне и тебе. И всем нам.

Увалай, похоже, уразумел что-то для себя, молча развернулся и тяжело, вперевалку, зашагал к воротам.

— Не возражает Михайловский. А вот этот вот и есть местный демон? Павлик, да? А ну, стой.

Демон наддал ходу, вместо того чтобы послушаться, и в этом, по мнению, Мишки была своя логика: имя-то чужое, оно не крюк, не капкан для демона, хоть кто его произноси!..

— Нет, дядя Вяча, Павлик чуть раньше был, но его только что этот хомяк… схомячил.

Увалай споткнулся, словно бы наскочив на невидимую стену, затрепетал, вдруг утратив неповоротливость и человеческий облик — миг! — он уже возле дядя Вячи в прежнем образе черного-багрового демона, в руках то ли меч, то ли дубинка… Взмах!..

— Э, э, э, мастер!.. По-моему, у тебя руки от разных родителей и растут не откуда надо! Чуть не зашиб своими танцами-шманцами!

Дядя Вяча не испугался ни дубинки, ни яростного рыка, ни даже багровой тьмы под капюшоном: ткнул вперед горящей папиросой — и демон Увалай вновь похож на человека, только демон Увалай уже катается по асфальту, держится правой ручищей за щеку.

— Ну, чего ты кричишь? Я же не хотел, я нечаянно, ты сам напоролся, чудище еловое… набежал как этот… как хулиган какой-то… А глаз новый постепенно вырастет, обязательно. ЕСЛИ Я РАНЬШЕ ТЕБЯ В БЛИН НЕ РАСКАТАЮ!!! И не развоплощу. Имя?

— Увалай. Не убивай меня.

— Дядя Вяча. Повтори.

— Не убивай меня, дядя Вяча!

— Как тебя убить, когда ты и так нежить? Развоплотить могу, сколько хочешь, рассеять ауру по ветру, как говорится. По окрестностям Земли.

— Пощади меня, дядя Вяча.

— Умолк, одноглазый, люди же спят, а ты тут визжишь! Что они о нас подумают!? Стоишь на коленях — стой, но молча и без слез, и без облизывания сапог. Сейчас мы без тебя, сиречь без сопливых, разберемся, кто кому Павлик, а то вы, братцы, меня вконец тут запутали. Рассказывайте. Светлана, ты постарше будешь, с тебя больше спроса, давай объясняй.

Демон Увалай неподвижно и молча стоял на коленях, как ему было велено, весь сплошная покорность, но Мишка все равно боялся — в Увалаевом уцелевшем глазу мерцает прежняя багровая лютость, как у Павлика в обоих, если не хуже — и на всякий случай отодвинулся, встал так, чтобы между ним и Увалаем образовалась хотя бы частичная преграда в виде этого странного дяди Вячи, который, ясен пень, не просто колдун вроде Светки, а по-настоящему крутой чувачище!

Девушка рассказывала, стараясь делать это без лишних отступлений, но это не очень-то ей удавалось, вдобавок эмоции Светкины то и дело прорывались наружу и капали из глаз. Впрочем, дядя Вяча 'помогал' ей, без стеснения пресекая попытки украсить повествование ненужными подробностями. Слушал внимательно, раза три обращался к Мишке за уточнениями, и Мишка пояснял, как умел.

По-прежнему, во дворе замка царила тьма (Мишка сообразил, что в эту ночь ни один дворовый фонарь не горел, ни одно окошко в замке не светилось! И наверняка никого из человеческих обитателей замка это не обеспокоило!), но в темно-серых лоскутах на черном небе чувствовались признаки-оттенки будущего рассвета. Света дрожит, вся съежилась, а Мишке не холодно. Он бы ее обнял, чтобы согреть — но нельзя, наоборот получится… Давай, дядя Вяча, давай, дорогой, выручай, переколдовывай ситуацию в обратную сторону!

— Я тебя слышу Михаил Батькович, слышу, не сомневайся. Но и не понукай, не взнуздывал, как говорится.

Мишка смутился. Ну, да, если князь Феликс его мысли способен улавливать, то уж дядя Вяча и подавно. Вяча — это, вероятно, сокращенное от Вячеслав?..

Наконец, дядя Вяча завершил свои вопросы-допросы и опять закурил, на сей раз без помощи Увалаева пламени, просто дунул в бумажный мундштук, смял его с двух сторон и сунул в рот уже тлеющую папиросу. Окурок от первой сунул без церемоний в пасть Увалаю:

— Скажи 'а'! Жри. Молча, без благодарностей. От так… 'Беломор' нынче не тот, труха одна, вот как закончатся старинные запасы от советских времен, от Клары Цеткин, так и брошу. Или на сигары перейду… не знаю еще. Тут у нас проблема наклюнулась. С одним из вас, молодые люди.

У Мишки опять сердце ухнуло куда-то вниз и затосковало… еще и оттаять не успело, как проблема… и понятно — с кем именно…

— С тобой, Светлана, как мы все догадываемся, трудностей нет никаких, кроме сердечных… — Света вдруг покраснела, захваченная врасплох дядиными догадками, бросила умоляющий взгляд на него, потом, с некоторой запинкой, на Мишку. — А вот с этим человеческим юношей… с добрым молодцем… а через него и с Увалаем этим злополучным… Миш, ну-к, дай сюда трубку?.. Да не эту, не свою… которая вместилище…

Мишка послушался. Пальцы у дяди Вячи теплые, вполне даже человеческие…

— Угу. Кончено дело, тема закрыта, как говорится. Тут все так хитро скроено было, что обратно сего Увалая туда не впихнуть, ни мне самому, ни даже тем, кто заклятия творил. Одноразовая шкатулка-задумка. Так вот, в чем засада-то, объясняю. Миша наш по простоте душевной Увалая из табакерки выпустил… это я так называю табакеркой, по привычке, бо в славном граде Питербурхе-то, времен императоров Петра да Павла, мобильных трубок негусто было, все больше табакерками развлекались… Да, Увалая выпустил — а и сразу же упустил, не по вине, по неопытности, но все же… Увалая куда-то девать надобно, так, нет? Надобно, двух мнений здесь быть не может, соплей на ветру не оставишь. Или просто утилизовать, или к иному делу-уделу, как говорится, пристраивать…

— Не губи меня, дядя Вяча.

Колдун обернулся на Увалаевы слова, пошарил пальцами левой руки за голенищем сапога и вынул оттуда нечто вроде тонкой палки, а сама эта палка вдруг длинная, гораздо длиннее голенища и даже ноги по колено. Дядя Вяча хлестнул ею демона Увалая — раз! И два! Наотмашь по рылу!

— Шпицрутен, называется. Нет, но говорить разрешал тебе кто? Или не разрешал? А, людоед? Отвечай.

— Никто не разрешал мне говорить, дядя Вяча.

— У-у, так бы и выхлестал остатний глаз!.. Иных губить — наш демон большой мастак, что людишек, что демонов похлипче, а как до него до самого талан-карачун добрался, так… Жри, не будем мусорить, архитектуру гневить неопрятностью.

Увалай, все так же стоя на коленях, покорно сожрал свою обидчицу, палку-лозу, но багровая тьма в однооком взоре его по-прежнему была полна лютости, а не слез раскаяния.

— О чем я, молодые люди? Отвлек меня бесок, как говорится.

— О том, что с Мишелем и Увалаем траблы какие-то нарисовались, дядя Вяча. Но, честно говоря, я не вполне…

— Вспомнил. И ты погоди минутку, племяшка дорогая, не сбивай, видишь — думаю. До рассвета совсем недалеко, и если сей факт нашего юного друга почти не касается, то с демоном Увалаем нужно что-то срочно решать. По рассудку и по справедливости, ежели, то ему прямая дорога в цепные кобели по замку, по этому, взамен предыдущего, кого вы Павликом обзывали. Тот убыл — этот прибыл, все на месте, все должности заняты. И людишек обычных губить перестанет, и нечистый мусор выпалывать будет, поскольку должен же он чего-то жрать, так, нет? Миша, что скажешь?

Мишка переглянулся со Светой и кивнул.

— Мы не против, лишь бы на людей не охотился… и на меня тоже.

— От! В самый корень зыришь. К главному подошли. Покамест ты здесь, в нынешней своей ипостаси, он будет охотиться на тебя по ночам, пока не погубит. И наверняка следующая ночь станет итоговой, бо Увалай не Павлик, Увалай попроворнее будет. Отсюда вывод на выбор. Или мы Увалая развоплощаем, а хранителем-сторожем при замке на троне делаем тебя, Миша…

— Нет!

— О, нет, нет, дядюшка, дорогой!

— …или определяем сторожем-императором все-таки Увалая, но тогда Мише предстоит сейчас свою судьбу выбирать, до того, как рассвет обозначится, до того, как дворец утро прокричит. Если бы не сей расклад с Увалаевым трудоустройством, так Миша мог бы думать о дальнейшем хоть неделю, хоть год, а сейчас — шалишь. Луна ждет. Минуты остались. Ну, не вполне минуты, и луна с ущербом, но с полчасика есть, врасплох не застанет. Выбор же таков, один из трех путей. Первый: я тебя оставляю нежитью при новом 'императоре'. Это недолго, это до первой же ночи, как я уже говорил…