Парусник в тумане

— Роза, проснись…

— От тебя пахнет, — бормочет она, поворачиваясь к нему. — Где ты был?

— Тетя вина налила, — улыбается он, касаясь ее носа указательным пальцем. — Поцелуй меня.

Роза отрицательно качает головой. Глаза у нее словно стеклянные, но Скорпиус старается этого не замечать. В постели ему тепло — и этого вполне хватает.

— Перестань, — говорит она недовольно, приподнимаясь на локте. — Каждый раз, когда ты приходишь от тети, ты ко мне лезешь… Это неприятно.

— Неприятно? — он хмурится, не понимая, что она хочет сказать.

— Я не могу заменить тебе мать, Скорпиус! — замечает она резко и садится на кровати. — Хватит приставать, это мерзко, в конце концов.

— При чем здесь мама? — Скорпиус падает на подушку, пахнущую хризантемами. — Я просто хочу тебя. Хочу тепла. Я ведь заслуживаю от тебя немножко тепла?

Роза спрыгивает с кровати и босыми ногами встает на паркет. Волосы у нее торчат во все стороны, и ночная рубашка, не доходящая до колен, смята во сне.

— Нельзя все время просить внимания, тебе не десять лет. Я не могу целовать тебя каждые пять минут.

Скорпиус некоторое время молчит, разглядывая ее полноватую фигуру.

— Я думал, тебе приятно меня целовать.

Роза вытягивает руки вдоль бедер и шумно выдыхает. Ее пушистые ярко-рыжие волосы нелепо торчат в разные стороны.

— Давай спать. Завтра у меня в девять собрание в отчетном отделе, и у тебя, кстати, тоже. Тебе сова от Люпина пришла. Прости, тебя не было, пришлось ей ответить, а то она не хотела улетать.

Скорпиус уходит на кухню и зажигает свечи. Потом вытаскивает из кармана колдографию с бабочками и долго рассматривает. И ему кажется, что вся жизнь — и есть ловля бабочек. Когда Роза не приходит вслед за ним и спокойно ложится спать, он понимает: она его не любит. И никогда не любила. Только зевала.