Парусник в тумане

— Там Роза в гостиной.

— Я знаю, слышала, — отзывается Лили, закладывая глянцевые страницы пальцем. — Хочешь, чтобы я вышла?

— Мне нужно дописать статью, — мать приподнимает плечи. — Некрасиво бросать вот так человека, кроме того, когда вы последний раз виделись вне Министерства?

Отложив книгу на небольшой столик рядом с креслом, Лили неохотно, совсем как в детстве, плетется в гостиную, где Роза сидит на длинном низком диване с деревянными подлокотниками, держа в руках чашку с чаем. Приятно пахнет свежими пирогом и фруктами, специально принесенными Кричером на обед.

Лили садится напротив и молча берет с тарелки треугольный кусочек шарлотки, спокойно разглядывая круглое лицо двоюродной сестры, совсем лишенное веснушек. Лили хочется уйти, но вместо этого она только нервно ерзает на жестком стуле.

— Что скажешь? — Роза поправляет воротник блузки, насмешливо улыбаясь. — Как у вас дела со Скорпиусом?

— Не помню, чтобы тебя вообще когда-то интересовали мои дела, — отзывается Лили, разрезая кусочек пирога пополам. — С чего вдруг такое внимание?

Роза тихо смеется, обнажая крепкие крупные зубы, и Лили передергивает плечами.

— Ого, ты научилась огрызаться? А я думала, что люди не меняются.

— Что тебе нужно? — Лили спокойно наливает себе чай. — У нас со Скорпиусом все отлично.

Да, отлично — кроме того, что они так и не сказали друг другу ни слова о своих чувствах.

— Он сегодня может и не прийти, — Роза откидывается на мягкую спинку дивана, держа пустую чашку двумя пальцами. — Послезавтра последнее нападение, так что они сегодня до самой ночи останутся на работе.

Лили щурится, пристально разглядывая ее лицо.

— Мне кажется или ты ужасно жалеешь, что по-свински вела себя со Скорпиусом? Надоело приходить с работы в пустой дом? Или он не пустой — там теперь Виктор? А ведешь ты так себя сейчас потому, что просто неприятно быть брошенной?

Роза медленно поднимается с дивана и со звоном ставит чашку на стол.

— Я махну ручкой, и Скорпиус прибежит обратно, — говорит она отчетливо, глядя на Лили сверху вниз. — Спорим? Ты всегда была странной, сестренка. Бегаешь за своими бабочками и стрекозками, рассматриваешь картины, нарисованные крупными точками. А дальше-то что? Какая от тебя польза?

Лили громко фыркает.

— Ты помешана на этой пользе. Польза, польза, польза! Причем, ты, конечно, со своими древними рунами приносишь грандиозную пользу обществу и науке, да? Самое главное — быть счастливым, Роза.

Они не прощаются, повернувшись друг к другу спиной. Взяв поднос с оставшейся шарлоткой, Лили возвращается в свою комнату и придвигает кресло поближе к окну. Закат красновато-золотистым светом окрашивает сад, и зацветающие розовые пионы на несколько минут темнеют, становясь дерзкими и страстными.

Лили долго не ложится и на всякий случай не закрывает окно. Ворочаясь без сна под жарким одеялом, она пытается не думать о словах Розы. Но мысли возвращаются, проскальзывая в приоткрытые двери сознания. Что, если Скорпиус все еще любит ее? Но ведь он сам говорил, что пустоту любить нельзя… Или все-таки можно?

Скинув одеяло, она опускает босые ноги на теплый мохнатый ковер и прочесывает волосы пальцами, убирая пряди с лица.

А чем она лучше Розы, если в первую очередь думает о себе, снова боясь пораниться? Джастин был ей больше другом, чем парнем, Тедди она лишь хотела — а Скорпиус? Что она испытывает к нему на самом деле?

Скинув пижаму и натянув платье поверх трусиков, Лили берет палочку и, выбравшись в сад через окно, идет по темному полю пшеницы к морю. Тихо, пахнет землей и влажной травой, и где-то совсем далеко, за ивами, каркают вороны. Лили с ногами забирается на старое дерево и смотрит на черную воду.

Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…

Лили обхватывает плечи руками и слегка раскачивается из стороны в сторону. Как понять, что ты любишь? Любовь — желание быть рядом, ощущение уюта, тепла и спокойствия — или она должна быть горячей и бушующей?

Трава сзади нее шуршит, и Лили на всякий случай вытаскивает палочку, целясь в темноту.

— Это я, — светлые волосы Скорпиуса мелькают бледным пятном где-то над головой, и Лили шумно выдыхает. — Заглянул к тебе в комнату и сразу пошел сюда.

— Ты все еще любишь Розу? — Лили стискивает руки, с отчаянием смотря в его лицо. — Только не ври. Пожалуйста. Все, что угодно. Только не ложь.

Скорпиус почему-то смеется в ответ и обнимает ее за плечи. Лили сразу обмякает и шмыгает носом.

— Точно, она же должна была к вам зайти сегодня, я и забыл. Опять делала вид, что я жажду к ней вернуться? Вчера предложила мне кофе выпить, говорила, что стоит ей палец согнуть — и я тут же брошусь в ее постель.

— А ты не бросишься?

Скорпиус хмурит брови и касается пальцами ее щеки.

— Лили, что происходит? Ты ведь знаешь… Хоть я и не говорю… Ты нужна мне. Ты нужна мне, волшебная девушка с колдоаппаратом.

Лили улыбается, но тревога не исчезает: нужна — но как нужна? Как друг? Как девушка? И что будет дальше, завтра, послезавтра, через месяц? Она так боится саму себя, что пытается жить в застывшем времени, в картине, где лица — крупные мазки светлой краски, но выражение глаз разглядеть невозможно.

Перед ними, в нескольких шагах, тихо шуршит море, и луна светит ярко, заливая берег холодным приглушенным светом. Даже сейчас, за полночь, воздух теплый и душный -июльский гость из далеких стран, который может покинуть Англию в любой момент. Выдохнув, Лили резко поднимается с дерева и решительно стягивает платье через голову, оставшись только в трусиках. Потом легким движением скидывает босоножки и идет к воде, ощущая под ногами прохладные песчинки.

Скорпиус

Дыхание перехватывает, и на мгновение ему кажется, что он задохнется. Лили стоит совсем рядом в темной воде, но он все равно видит ее высокую грудь, ее тонкую талию, ее худые обнаженные плечи — и желание потоком ударяет в голову.

Он понимает, что Лили сделала минуту назад — она отпустила. И себя, и его. Распахнула дверь, впуская неизвестность, чувства, свободу и хаос.

— Хочешь ко мне? — ее голос колокольчиком звенит над спокойной водой. — Тепло, честное слово. Я всегда мечтала поплавать ночью, и вот, сейчас, здесь, рядом с тобой — моя мечта осуществляется.

Скорпиус медленно расстегивает рубашку, стягивает брюки и, скинув надоевшие за день ботинки, подходит к берегу.

Лили улыбается ему, и в ее улыбке — ободрение. Она словно просит не бояться, что это — ее решение, что это она хочет искупаться с ним под луной.

Он заходит в воду не морщась — хотя море довольно прохладное — и, нырнув, проплывает несколько метров.

Лили оказывается рядом совсем внезапно и сразу же кладет руки ему на плечи. Ее соски, острые от холода, словно режут черную воду, и волосы мокрыми прядями липнут к плечам.

— Нельзя все время бояться, — говорит она тихо, и ее глаза мечутся по его лицу. — Нельзя жить в постоянном страхе оказаться раненой. Ты — мой человек, Скорпиус. Я чувствую это даже кончиками пальцев, чувствую это в поцелуях, в осторожных прикосновениях. Да, мне страшно обжечься, но я…

Он качает головой, привлекая ее к себе. В воде она такая легкая, что послушно оказывается в его объятиях. Солнечная веснушчатая Лили — обнаженная, в его руках. Он помнит ее еще маленькой девочкой, вечно пытающейся влезть в их с Альбусом игры. Странно, что он предпочел замкнутую высокомерную Розу, не замечая красного гиацинта.

— Ты гиацинт, — зачем-то говорит он.

Улыбка Лили гаснет. Скорпиус уже хочет спросить, что случилось, но Лили стремительно обнимает его за шею и приникает губами к его губам. Ее поцелуй впервые настолько неистовый, что Скорпиус тихо стонет от нахлынувшего желания овладеть ею — сейчас, здесь.

Лили обхватывает его бедра ногами — и он шагает к берегу вслепую, изо всех сил прижимая ее к себе. В висках бешено стучит кровь, и разум просит остановиться, но он не может. И не хочет.

Скорпиус не помнит, как они оказываются в его спальне, которую семья Поттеров и недовольный Кричер отдали в его полное владение — внешний мир размывается и исчезает, остается только запах, поцелуи, горячая шелковистая кожа — и глаза. Вопрошающие и отвечающие, полные беспокойства и нежности — и тихий вопрос:

— Можно?

Лили сдавленно кивает, зажмуриваясь. Он знает, что это — ее первый раз, что ей страшно — и, сдерживаясь, медленно оказывается внутри нее. Она приглушенно вскрикивает и широко распахивает глаза.

Замерев, он рассматривает неясное выражение ее лица — и вдруг отчетливо понимает, что именно происходит между ними. Шаг сделан — и пути назад нет, теперь они связаны — невысказанными словами, лунной дорожкой на темной воде, запахом отцветающей сирени, жаром постели и этими взглядами — обещающими быть рядом всегда.

Выдохнув, Скорпиус тихо ложится рядом с ней, не решившись продолжать.

Как он оказался здесь? Кажется, только вчера он уходил от Розы, исколотый ее шипами, с пустотой в сердце, полный отчаяния — а теперь он здесь, в старом доме на берегу Ла-Манша, в постели с сестрой своего лучшего друга…

Лили кладет голову ему на плечо.

— Прости, — говорит он неловко и мысленно чертыхается. На язык лезет совсем не то, что он хочет сказать. — Прости.

И усталость — после долгого дня, душного кабинета, прохлады моря, страсти и новых чувств — скалой придавливает его к кровати. Лили что-то шепчет в ответ, но он уже не слышит, разом проваливаясь в тяжелый сон.

Лили

Она не спит, прислушиваясь к мерному дыханию Скорпиуса и рассматривая его комнату, в которую только изредка заглядывала. Здесь все так просто: кровать, маленький стол с зеркалом, узкий старый шкаф с резьбой и приоткрытое окно. Аромат сирени и старого дерева, смешиваясь, наполняют комнату запахом уюта.

Лили прикрывает глаза.

Вот и все — и не вернешься назад. Сожалей — не сожалей, а теперь она другая Лили, застрявшая в безвременье. Прошлое ушло, а будущее наступит утром, когда Скорпиус проснется — и что-нибудь скажет. А сейчас… больно и одиноко. Нужно спать, но уснуть невозможно. А еще лучше не спать — а пойти в душ и смыть с себя все переживания, но сил подняться нет. И сил оставить Скорпиуса — тоже. Остается только лежать, поеживаясь в теплой темноте без одеяла, и рассматривать комнату.

Но ведь она сама так хотела — писать свою жизнь крупными мазками, не застывшими, но страстными.

Скорпиус шевелится, и Лили приподнимается на локте, смотря в его сонное лицо.

— Роза, — шепчет он и морщится. — Роза, ты здесь…

Лили спрыгивает с кровати, едва не падая на пол — словно ее облили ледяной водой. Впотьмах, не зажигая палочку, она ищет платье — желтое платье цвета Солнца — и не замечает, как предательские слезы текут по пунцовым щекам.

Скорпиус садится на кровати и трет глаза.

— Эй, ты куда? — спрашивает он нервно и растерянно, наблюдая, как она поспешно натягивает платье, не попадая в рукава. — Лили!

— Я же Роза, — она дергает ткань вниз, сверкая глазами. — Какого черта ты врал?

Он быстро становится между ней и дверью, и его серые глаза полны паники.