Невыносимая лёгкость убиения врага за секунду до пробуждения

В лунном свете ему стало видно, что крыша была укрыта ковром шевелящихся фигур с крыльями, клыками и когтями. Расставленные по краю крыши горгульи, которыми он любовался днём из сада, все ожили и устроили свальный грех, пристраиваясь попеременно то к одному из товарищей, то к другому. Всё это происходило в полнейшей тишине, и лишь лязг камня о камень говорил ему, что это не плод его воображения. Он подбежал к краю крыши и глянул вниз. Было высоко — семь или восемь метров, и ноги при падении он сломал бы с гарантией. Он перевесился через край крыши, нашел водосточную трубу, развернулся ногами вниз и начал сползать, молясь, чтобы жестяная конструкция выдержала.

В четырёх метрах от земли труба оторвалась, и он с воплем упал в колючий куст, который на поверку оказался терновником. Стеная от боли, весь покрытый собственной кровью он поковылял в сторону ворот. На его пути неожиданно оказался пруд. Ещё днём пруда не было, а теперь вот он появился. В пруду кто-то плавал, напевая песенку. Он подошёл ближе и вгляделся.

— Дафна? — удивился он.

Это действительно была Дафна — он хорошо мог видеть её лицо.

— Гарри, — воскликнула Дафна и поплыла к берегу. Она стала выходить из воды, и он обнаружил, что на ней совсем ничего нет. По изгибам её тела скатывались блестевшие в лунном свете капельки воды, обычно пышные волосы были распущены по плечам, и на белой коже призывно темнели треугольник волос в паху и соски на высокой груди. Она была столь прекрасна, что член снова затвердел и просился на вольные хлеба.

— Дафна! — улыбнулся он ей, протягивая руки.

Она расцвела как цветок — из за её спины в стороны показались гигантские лепестки и потянулись к нему. Он вдруг понял, что это не лепестки, а словно щупальца огромного спрута, который напал на бедную девушку сзади.

— Дафна! — в ужасе закричал он.

Дафна улыбнулась, протянула к нему руки, и руки тоже превратились в щупальца, сразу вцепившиеся в него и потащившие к девушке.

— Гарри! — радостно сказала Дафна, и он закричал, окунаясь в клубок усеянных присосками гигантских конечностей…

Она ворочалась с боку на бок, не в силах заснуть. Из головы всё никак не шло его ослиное упрямство, граничащее с безумием. Какого чёрта он упёрся рогом и настоял продолжать самоубийственные миссии? Она же почти ему сказала… Почти. Она огорчённо вздохнула. Иногда он был таким понятным, таким открытым, а иногда словно покрывался бронёй, агрессивно останавливая все её попытки прочитать, что у него на уме. Может, просто пойти и сказать ему? Чёртов гриффиндорец!

Ей вдруг послышался стон из коридора. Она вскочила и подбежала к двери. Стон повторился. Она раскрыла дверь и вышла. Дверь той спальни, в которой он должен был быть, была раскрыта нараспашку, и в коридор оттуда лился тусклый свет лампы. Она подошла к двери и сразу бросилась к нему, увидев, что он лежит на полу, головой впечатавшись в ножку кровати. Она с трудом перевернула его и обнаружила, что он весь покрыт потом и прерывисто дышит. Его явно лихорадило. Она растерялась, не зная, что делать.

— Поттер! — начала она его трясти. — Поттер!

Его голова повернулась набок, и она с ужасом увидела жирную чёрную полосу, пересекающую его шею как раз там, где покойный Шаклболт захлестнул на ней свою удавку. Она дотронулась до полосы, и обожглась, словно опустила пальцы к котёл с кипящим зельем.

— Люмос Дуос! — скомандовала она, зажигая над ним яркий свет.

Теперь ей стало явно видно, что полоса — не чёрная, а зелёная. Собственно, вся его шея уже позеленела, и изумрудно-зелёный цвет сгущался в чёрный там, где кожи коснулась отравленная проволока, и там же от кожи словно шёл зелёный дымок — она нисколько не сомневалась, что это испарялся яд, отравляя всё вокруг. Она горько усмехнулась — даже если бы она сложила палочку и сделала то, чего хотел Шаклболт, всё равно проклятая лживая тварь не собиралась оставлять их в живых. Пусть теперь горит в аду!

Однако, она совершенно не могла сообразить, что делать дальше — она не была специалистом по ядам, и её знания ограничивались лишь школьным курсом — к тому же, сильно урезанным событиями последних двух лет. Проклятые Пожиратели! Поймав себя на этой мысли, она удивилась — никогда ещё она не думала о соратниках отца и, в общем-то, своих товарищах в таком ключе. Тем не менее, нужно было что-то делать.

Она бегом спустилась вниз и засунула голову в камин.

— Перри! — позвала она. — Дафна! Астория! Сонорус! Перри! Дафна! Астория!

Перед ней возникла Дафна.

— Панси? — встревоженно спросила Дафна. — Что случилось? Что-то случилось? Зачем ты кричишь?

— Гарри стало немного дурно, и мне нужна Перри, — ответила она.

— Да, да, сейчас позову! — и Дафна исчезла.

Её место заняла Астория:

— С Гарри всё в порядке? — спросила Тори. — Мы можем помочь?

— Позже, дорогая, — ответила она. — Сейчас мне нужна Перри.

Наконец, появилась сама миссис Гринграсс, сходу поинтересовавшись:

— Привет, Панси. Что мне может понадобиться?

— Справочник по ядам, может быть… — ответила она.

Дафна и Астория в ужасе закрыли рты ладошками, а миссис Гринграсс просто постучала себя пальцем по голове:

— Всё здесь, Панси.

— Адрес — Гриммо, 12, — сообщила она, выбираясь из камина, и почти сразу оттуда же вышла миссис Гринграсс.

— Девочек я оставила дома, — сообщила Перри. — Ни к чему им лишний раз волноваться. Где он?

— Наверху, — сказала она. — Пойдём!

Они поднялись на второй этаж и зашли в комнату. Она снова зажгла люмос, и они обе опустились рядом с ним на колени. Миссис Гринграсс минуту или две, не отрываясь, словно загипнотизированная, смотрела на чёрно-зелёную полосу на его шее.

— Перри? — подала она голос. — Перри?

Миссис Гринграсс посмотрела на неё и отвернулась, но она успела заметить, как у той в уголках глаз блеснули слёзы.

— Перри? — начала она тормошить миссис Гринграсс. — Что это, Перри?

Та не отозвалась, но плечи её дрогнули, словно она собиралась расплакаться. Она вдруг почувствовала, что её переполняет безграничная злоба. С ним что-то случилось, а эта клуша позволяет себе её игнорировать! Она бросилась через него на миссис Гринграсс, заваливая на спину, и сдавила руками шею.

— Либо ты мне сейчас же ответишь, либо, клянусь, я тебя придушу? — кричала она.

— Петрификус! — тихо сказала миссис Гринграсс, которая успела достать палочку и взмахнуть ею. Она застыла, и миссис Гринграсс аккуратно уложила её на пол рядом с собой, вытирая кружевным носовым платком слёзы.

— Это называется “проклятье чёрного колдуна”, — глухо сказала Перри, садясь рядом с нею. — Оттого, что накладывать его умеют только африканские шаманы. Сначала приступы злости и немотивированной агрессии, галлюцинации, потом это переходит в бешенство, сопровождающееся слабостью и бредовыми видениями, потом человек полностью теряет себя и через несколько часов умирает. Противозаклятье отсутствует. Проклятье передаётся, если коснуться кожи проклятого. Вследствие агрессии проклятого проклятье может по цепочке передаться миллионам человек, выкашивая под ноль небольшие страны. Целители всегда надевают перчатки перед тем, как осматривать больного, и никогда не душат друг друга голыми руками.

Её охватил ужас. Так вот, отчего она бросилась на миссис Гринграсс — оказывается, она сама обречена. Мало того, теперь и Перри тоже умрёт — и всё из-за неё.

— Может, это и к лучшему, что он ударился головой, — показала миссис Гринграсс на кровавую ссадину у него на макушке. — Иначе он бы уже загрыз нас. Он на тебя не бросался?

Она покачала глазами в стороны.

— Финита, — грустно сказа миссис Гринграсс.

— Он меня… — задыхаясь, сказала она, — он меня… Он меня обидел, и я ушла…

— Обидел, говоришь? — усмехнулась миссис Гринграсс. — Избавился он от тебя, чтобы не обидеть по-настоящему, — Перри вздохнула: — И где ты такое сокровище откопала? — миссис Гринграсс встала и направилась на выход: — Я попрощаюсь с Дафной и Асторией и вернусь, пока меня не охватило безумие.

— Я… Ты… — хотела спросить она, но не решилась.

— Не переживай, — кивнула миссис Гринграсс. — Ты не знала и проклятии и не ведала, что творишь.

— Прости, — сказала она. Перри кивнула и вышла.

Она встала с пола, чувствуя слабость и головокружение. Так вот, почему он так долго шёл по лестнице! Ему было плохо, а она, как дура, сидела и дулась на него… Будь прокляты эти африканские шаманы! Она спустилась вниз, пошатываясь достала из чуланчика метлу и рассмеялась, глядя на неё. Она с трудом стоит на ногах, о какой метле может идти речь? Она вышла на улицу, припоминая, как правильно аппарировать. То, что она никогда этого не делала, совершенно не важно — она так и так умрёт. Совершенно неожиданно заклинание сработало, и она перенеслась.

На улице было пусто, лишь несколько подростков в отдалении, сидя на скамеечках, о чём-то гоготали.

— Левикорпус! — скомандовала она и повела палочкой, словно удочкой вытягивая рыбину из воды.

Перед ней оказалась физиономия визжащего от испуга подростка.

— Молчать! — крикнула она, хлёстко отвесив ему оплеуху.

Подросток завопил ещё громче, и она ещё несколько раз его ударила. Из носа парнишки потекла кровь, но он всё-таки замолк.

— А теперь скажи мне, кусок человеческого дерьма, где мне найти чёрного шамана?

— Типа… — снова завопил парнишка. — Типа…

— Опа! — торжествующе крикнула она, опять его стукнув. — Что глаза таращишь? Сказать не можешь — пальцем ткни!

— Вена ланья, сфебе, — заголосил подросток, и она снова закатила ему затрещину.

— Я тебе сейчас зенки на задницу натяну, падаль! — крикнула она и показала на землю неподалёку: — Бомбарда!

Громыхнула и в воздух взлетела земля, словно от снаряда из пушки. Парнишка заверещал и, плача, стал показывать пальцем в сторону подходящего к ней статного негра лет тридцати в шаманской одежде. Она злобно сдула с лица прядь волос и наставила на шамана палочку. Тот с достоинством встал на колени и приложил лоб к земле:

— Здравствуй, Великая Белая Воительница, Безраздельная Владелица Семени Великого Белого Воина!

— Здравствуй, шаман, — ответила она, раздувая ноздри и с трудом борясь с желанием начать колотить того ногами. — Мне нужен старый шаман. Ты знаешь, где он?

— Перед тобой, о Великая Белая… — начал свою песню негр.

— Зови меня Панси! — выкрикнула она. — Ты знаешь, что такое “проклятье чёрного колдуна”, шаман?

Тот разогнулся и встал, с удивлением глядя на неё, точнее, вглядываясь в её лицо, освещённое стоящим неподалёку фонарём. Потом он шагнул вперёд и неуловимо быстрым движением ткнул её большим пальцем в лоб. Прикосновение шамана оказалось обжигающе холодным, а потом тот же самый холод — точнее, прохлада — стал волнами распространяться по всему её телу. Она почувствовала, что её уже не тянет всех убить, но ноги по-прежнему дрожат.

— У чёрных колдунов есть много проклятий, — сказал негр. — И я примерно знаю, какое охватило тебя. Судя по всему, ни ты, ни Великий Белый Воин не воспользовались тем, что я отдал в качестве платы, а зря. Экстракт селезёнки нунду защитил бы вас.