Ненужная война

Сильфида встала как вкопанная, а затем, аккуратно положив носилки на землю, подошла к Мар.

— Повтори эти слова, — сказала она рыцарю. — Скажи еще раз, что Место Силы потеряно по моей вине.

И под ее взглядом воин стушевался.

— Нет. Конечно, нет.

— Тогда никогда не повторяй больше ничего подобного.

Поход в Накоа продолжился.

***

Не знаю, сколько я плаваю в этой тьме, но тут скучно. Интересно, а смерть выглядит примерно так же или как-то по-другому? Не зря же люди говорят про всякий свет в конце тоннеля и прочее. У меня тут света нет, темно настолько, что нет никакой разницы держать глаза открытыми или закрытыми. Интересно, а они у меня вообще есть, глаза эти?

— И глаза, и рот болтливый, и даже мозг твой глупый — все при тебе осталось. Особенно за последнее обидно.

«Ну так отформатируй меня»

— Нельзя, хоть и очень хочется.

«О, так это возможно?»

— Разумеется. Иногда приходится стирать часть воспоминаний, чтобы Носитель с ума не сошел, если ясно видно, что сам он не справляется.

«Какая забота…»

— А ты не ерничай. Кто знает, может, придет время, когда тебе самому такая терапия понадобится.

«Человеческая жизнь не особо длинная»

— Достаточно, чтобы успеть побывать в разных переделках и хлебнуть всякого… всякого. К тому же, кто знает, что там дальше будет. Спасешь этот эльфятник, а они тебе бам-с — и преступление простят, которого ты не совершал. А то и бессмертие предложат.

«Быстрее будет, что дождутся, когда я очнусь, а потом пытать начнут. А то какой смысл мучить бессознательного? Ни криков о пощаде, ни воплей о помощи…»

— Ну, совсем-то зверей из них не делай. Они ж не люди, в конце-то концов.

«Вот это сейчас обидно было»

— Однако в Уршале примерно так бы и произошло. Но мы в Маллореане. Вспомни, в день смерти королевы никто тебя на месте не убил, оглушил только. А потом был суд.

«На котором меня наверняка к смерти приговорили. Черт, надо было в свое время Делину поспрашивать»

— Вот к чему я и веду. Тебя приговорили к смерти, но в момент, когда тебя оставалось просто добить, спасли жизнь. Понимаешь теперь, к чему я клоню?

«Хочешь сказать, что они меня будут слушать?»

— Именно. В конце концов, ты их мир спасти пытаешься.

«Что-то раньше их это не останавливало»

— Так ты раньше и не пытался, вообще-то.

Тоже верно. Если после смерти Лесии у меня и была где-то мысль все-таки выступить, она была тут же отброшена, когда я увидел ту мертвую поляну. И ведь даже в голову не пришло, что то пятно — следствие действий Разрушителей, а не причина.

Борланд… Он капитан отряда, который вторгся, наверно, в десятки миров, если не в сотни. О чем я думал, когда напал на него в лоб? Когда вообще напал? Что я, тренировавшийся всего три месяца, могу противопоставить существу, жившему полтора тысячелетия?

— А ты с чего взял, что он столько живет? Срок жизни арранов — около двухсот пятидесяти — трехсот лет, не больше.

«Он очень не хотел всех этих сражений, а знаешь почему? Не потому что они ему противны, а потому что наскучили. Мне с самого начала казалось, что он дерется не в полную силу, а его дальнейшие действия лишь подтвердили это. Он мог убить меня сразу, но решил дать шанс. Почему? Не потому ли, что где-то там в душе ему уже все осточертело и он умереть хочет?»

— Подтасовываешь факты под теорию. Даже за семьдесят лет человеческой жизни можно устать, а уж за триста аррановской — тем более.

«Ты сам сказал, это вполне могут быть уже не те арраны, которых ты знал. К тому же, есть еще один момент, о котором ты прекрасно знаешь и который наверняка портит тебе настроение. Как знать, может, он вместе с силой Разрушителей вполне продлевает ему жизнь?»

— Это… возможно.

«Вот и я о чем. Ты вот что скажи, ты не в духе именно из-за него, да?»

— Да. Его Меч — один из нас. Но не теперь. Я не хочу иметь ничего общего с предателями.

«Он — всего лишь инструмент, разве нет?»

— Говоришь как эльф. И, разумеется, нет. Нас создавали охранять жизнь, своего рода противовес Разрушителей.

«Да, ты такое уже говорил, кажется. Я помню что-то такое»

— И как теперь объяснить, что один из нас помогает жизнь уничтожать? Понимаешь, какое это пятно на репутации? И не говори, что выбора не было! Выбор есть всегда! Когда действия Носителя идут вразрез с нашими стремлениями, мы можем покинуть его!

«Тогда почему же Меч этого не сделал?»

— Наверняка потому что «За кем сила — тот и прав!» Мы, за время сражений успели переброситься парой слов. В общем, приговор за такой проступок только один — уничтожение. Поэтому я поддержу тебя в твоем стремлении остановить Разрушителей.

«Вообще-то я хотел самоустраниться»

— Чего??? Это с чего вдруг?

«Эй, меня только что едва не убили! Та царапина на его лице — не более чем игра в поддавки! Черт, да ты же сам предлагал мне сбежать!»

— Сбежать с боя, не с войны!

«Да какая разница! Мне Борланд под конец явственно показал, что остановить его я не смогу! Где гарантия, что во второй раз смерть не станет окончательной?»

— Я — твоя гарантия. Пока я с тобой, от такой глупости, как удар в сердце ты точно не умрешь.

«А что насчет отсечения головы? Новую отрастишь или старую каким-то чудом подтащишь?»

Ответа не последовало.

«Я хочу жить. Мне эта война не нужна. Поэтому как только я оклемаюсь, я тут же сбегу обратно к гномам. И плевать, что они там обо мне будут думать»

— Значит, ты не оклемаешься, пока не передумаешь. Вот и все.

Интерлюдия 3

— …и лучшего врача позовите, что в вашей богадельне есть! — Сильфида рвала и метала. — Хоть он и человек, но если СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО он не выживет и не придет в себя, я тоже СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО совершу тут минипостановку под названием «Приход Разрушителей в Накоа»! Ясно объяснила?

— Д-да, Ваше Высочество! Все сделаем!

Идея идти в гостиницу, где максимальная помощь — это связи ее владельца, была отброшена за несостоятельностью, вместо этого старшая принцесса притащила бессознательного Максима прямо к местному городскому главе. Устав с трехдневного марша, она заказала обед прямо туда, но, в отличие от Мар, ей местная еда не понравилась совершенно, от чего ее настроение тут же испортилось.

— А так да, если кто говорит о вспыльчивости среди нас двоих, то разговор, конечно же, обо мне, — прокомментировал действия своей сестры рыцарь.

— Кормить надо нормально, чтобы относились по-эльфийски! — огрызнулась старшая принцесса.

— Не ела ты еще действительно ужасной еды, сестренка…

— Да даже в Альдерхиде таких помоев не было, какие мне тут подали! Они всерьез рассчитывали, что я это есть буду?

— У меня в рюкзаке осталось немного с замка? Будешь?

— Разумеется, буду! У меня последние дня три ни еды, ни сна нормального не было!

Гнев Сильфиды постепенно гас по мере наполнения ее желудка, так что пришедшего врача она встретила хоть и не с улыбкой, но куда более благосклонно, чем старосту Накоа. Впрочем, ненадолго — увидев, что эльф с ордена лечения заартачился лечить человека, она тут же вновь разоралась.

***

«Это шантаж!»

— Называй это как хочешь, но предатель должен быть уничтожен.

«И каким образом ты хочешь это сделать?»

— Убить Носителя, забрать Оружие, отнести гномам на переплавку.

«Ты понимаешь, что Борланд стоит на голову выше меня? По опыту, по умениям? Тут речь не то, чтоб об убийстве — о победе не идет!»

— Ты умеешь скрываться и двигаться никем не замеченным. Один точный удар в шею и…

«Бить в спину? Серьезно?»

— Черт бы тебя побрал, это война! Война! Здесь нет благородных или подлых поступков, а значение имеет лишь победа! Историю пишут победители!

«Я не убийца, я вор! Сражения — это не мое, и моя смерть это только доказывает!»

— Для начала — ты не умирал. Впал в состояние между комой и анабиозом — да, но это не смерть, даже с натяжкой. К тому же ты смог ранить Борланда, чем похвастаться могут далеко не все.

«А потом он меня за это убил! Замечательное достижение!»

— Повторяюсь — ты жив. И, судя по тому, что делают с твоим телом, даже почти здоров и давно бы пришел в себя, не удерживай я твое сознание.

«Это не моя война. Я не хочу сражаться»

— Тогда я покину тебя и найду того, кто захочет.

В отличие от прошлого раза, здесь чувствовалось, что Оружие не блефует — оно действительно было готово покинуть меня, если я сейчас дам отрицательный ответ.

«Выбора у меня нету, да?»

— Ну отчего ж нету? Есть. Вариант первый: ты очухиваешься, берешь свои маленькие сморщенные Фаберже в не менее маленький кулачок, кричишь что-то в духе «Я смогу!» и идешь костылять Борланду. Победа, мир, почет, уважение. Вариант второй: ты очухиваешься, забиваешься в угол, я посылаю тебя нахрен и на этом наши дороги расходятся. Насовсем. Выбирай.

Терять Оружие не хотелось. Выступать в этом конфликте тоже не хотелось. Оставалось лишь решить, чего не хотелось больше.

«Давай я сначала оценю обстановку. Я же в обоих случаях прихожу в себя, верно?»

— …Ладно. Будь по-твоему.

Сознание куда-то резко понесло, а сам я будто начал в чем-то захлебываться.

***

Пробуждение вышло резким — заполошно дыша, я рывком сел на мягкой кровати в каком-то… не знаю, поместье? Забавно, я ожидал себя увидеть в тюремной камере, а не… ах да, ну кто же будет доверять сбежавшему арестанту? На обоих лодыжках были пристегнуты цепи, проходящие через прутья кровати. Сложность местных замков мне была уже известна, вот только «невидимок» в волосах давно уже нет. Впрочем, сгодится любая иголка, скрепка или даже тонкая щепка.

Искомое оказалось в прикроватной тумбочке — кто-то очень непредусмотрительно оставил там целый швейный набор. Кандалы отстегнулись с отчетливым щелчком, возвращая свободу, а одежда, лежавшая рядом на стуле, была там оставлена словно специально. Брони, к сожалению, не было, но в ней дыра как раз напротив сердца, так что пожертвовать ей не настолько жалко, как могло бы быть. Разве что носить ее в память о Лесии.

— Я так понимаю, твой ответ «нет»?

«Мой ответ — я сваливаю как можно быстрее и незаметнее, а там видно будет. Дай хоть с обстановкой ознакомиться»

Утренняя улица с высоты третьего этажа была почти пустынна. Казалось бы, прыгай да беги, но никто не отменял, что кто-то именно в этот момент посмотрит в окно. Утро — это не сумерки, в темной одежде здесь не спрячешься, если нет теней.

Я рассматривал окрестности, стоя на подоконнике, как сначала услышал звук металла о дерево, а потом почувствовал холод между пальцами. А через секунду похолодело уже и внутри меня — между указательным и средним пальцем торчал наполовину вошедший в оконную раму наконечник стрелы.

— Знаешь, я тридцать лет училась стрелять из лука, — заявила Сильфида с дверного проема, держа лук с новой стрелой в левой руке. Когда она успела там появиться? — Затем еще сорок проходила несколько самых суровых и жестоких школ лучниц, рвала жилы и связки ради одной цели — бить без промаха. И достигла ее — за почти сто лет после окончания учебы я не промахнулась ни разу, — она вновь натянула лук и выпустила стрелу, вонзившуюся в этот раз между безымянным пальцем и мизинцем, как бы исключая шанс, что это просто удача. — И тут появляешься ты. И я промахиваюсь аж трижды. Понимаешь? Ты уничтожил мою репутацию на глазах всего замка.