Седьмой Круг. Свой Путь

– Не слишком, – мотанул головой правитель. – У нас своего добра хватает.

– Какого же?

– Ты через чур болтлив, – закончил разговор Аркрайн и выступил чуть вперед. – Не по мне это.

В полном молчании они продолжили путь.

Месяц зимы тянулся монотонно, однообразно. От бледных равнин некуда было и скрыться. День за днём только путь, беспокойный сон в придорожной ночлежке или в шатре прямиком посреди тракта, одна и та же вяленная рыба на зубах и снова дорога. Задница костенела от седла, холод сгущался и порой становился настоящей пыткой, а тоска по Мире не переставала грызть так же, как и неделю, две, три назад.

Спасал лишь Дрейк и его бесконечная, то веселая, то занудная болтовня. Он очнулся на третий день после выхода из Ивенира и стал требовать есть каждые пару часов. За следующую неделю тело его выросло вдвое и теперь вейлинг походил на клыкастого, кровожадного детеныша тропических обезьян, по рассказам и слухам, обитающих на южных островах Раввваррии и в северной части Ковантии.

Так уж был он забавен, что Леонард не переставал им умиляться. Но скоро это прошло. Увидев однажды, как вейлинг странным, совсем незнакомым колдовством приманивает к себе одиноких птиц, а после глотает их заживо, не пережевав, маг перестал принимать его презабавным зверьком. Он снова вспомнил, что перед ним, хоть и в плюшевом теле, сущность коварная, темная и куда более разумная и совершенная, нежели человек. И его охотничьи инстинкты, и чужеродная сила не то, чтоб говорили, но прямо-таки кричали об этом во всеуслышание. Вырастая, обретая силу и проявляя всё больше кровожадности Дрейк начинал понемногу пугать Леонарда. А самое страшное, что вейлинг чувствовал и знал это, будто читал волшебника, точно открытую книгу. И молодой маг понимал это.

По пути они миновали с десяток селений. Маленькие, тихие, укромные деревушки ютились за снежными стенами. Часто в них останавливались на ночь: пополнить запасы, накормить и напоить лошадей. Жители их вскрикивали и охали, когда Дрейк попадался им на глаза. Кто-то боязливо убирался прочь, иные, напротив, назойливо, точно неугомонные мухи, облепляли отряд странников и сыпали кучи дурацких вопросов. Уже в третьем от Ивенира посёлке путников попытались ограбить, приняв за бродячих равваррийских комедиантов. Но стоило разбойникам заглянуть в глаза Аркрайну лишь мимолетно и, словно перепуганные крысы, они тут же разбежались по своим норам и не вылазили оттуда следующие несколько дней. После случившегося Дрейка решили принарядить в детскую одежду и хорошенько закутать плащами, дабы не привлекал он лишних взглядов.

Уж больше месяца минуло с тех пор, как покинули они Брол, когда на горизонте показался Уврад – городок, знаменующий начало земель независимого княжества Академии Смерти. На фоне гор выглядел он мелкорослым и неприметным, но чем ближе к нему подбирались путники, тем отчетливей ощущалась его особенная, темная гордость и сумрачный нрав обитателей, живущих за покровом черных стен.

– Будь начеку, – предупредил Аркрайн, когда до ворот Уврада оставалось чуть меньше часа езды. – Местные могут быть нам недружественны. Пока…

– Вы чем-то расстроили их или?.. – спросил Лео на всякий случай. – Хорошо было бы знать, о чем стоит помалкивать.

– Совсем, как смышленый, – похвалил правитель. – Помалкивай, что едешь в компании нового царя. Я твой наставник, Мастер Смерти. Направляемся мы в академию.

– Хороша легенда, – кивнул молодой маг. – В ней как будто даже совсем нет вранья.

– Точно, – подтвердил Аркрайн. – В ней совсем нет вранья.

Лео от этого ответа призадумался.

В город их пустили не сразу. Пришлось подождать, пока с высоты черных стен отряд внимательно разглядел сначала один караульный, а потом другой. После по железному мосту через заснеженный ров навстречу им двинулась группа вооружённых всадников с парой угрюмых чернословов в их рядах. Поравнявшись с незваными гостями, грубо, нахмурившись, с недоверием командующий стражей стал расспрашивать:

– По какому делу здесь?

– Едем в академию, – из-под плаща Аркрайн извлек блеклый, потертый жетон цвета грязного серебра и манерно им похвалился.

– Просим прощения, господин, – вытянулся в седле командир и его солдаты, разглядев вычеканенный череп – отличительный знак Мастеров Смерти. – Приказ такой. Надобно всех…

– А ну замолкни, – прервал того чернослов и выхватил монету из рук Аркрайна. – Какой старый. Блеклый. Откуда же?..

– Не задавай глупых вопросов, щенок, – рыкнул в несвойственной ему манере царь, дернув поводья. – Верни медальон и возвращайся в свой караул.

– Я не знаю тебя, – зашипел колдун, отдал монету и достал точно такую же, но яркую, почти новую, блистающую. – И не слышал, чтоб кто-то из братьев покидал замок в последнее время.

– Должно быть, я покинул его, когда ты ещё скулил под плетьми изуверов, – правитель отлично исполнял надменность, но Леонард всё же догадался, что это игра. – Отойди с дороги, иначе…

– Эй, не горячись, – остепенился дозорный чернослов и сделался любезней. – Наказ Владыки, знаешь ли. Всех должно досматривать и опрашивать как следует. Кто это с тобой?

– Мой ученик, – кивнул головой Аркрайн в сторону молодого подопечного. – Второй – мертвяк. Необычный. Ты о таких вряд ли слышал.

– Уж наверняка необычный, раз под ним лошадь не блеет, – колдун завистливо осмотрел Бьерна. – А ребёнок?

– Сирота. Расположен к магии, – сочинил царь. – В школе Черного Слова ему будет самое место.

– Понял, – одобрительно кивнул караульный Мастер Смерти. – Добро пожаловать в Уврад, брат. Ты и твои спутники вольны оставаться здесь, сколько нужно. После мы сопроводим вас в академию…

– Этого не потребуется, – перебил его Аркрайн. – Я отлично знаю дорогу.

– Такие нынче порядки. Уж извини, – не сговаривался колдун. – Там обо всём и узнаешь. А пока – проезжайте. Не о чем больше болтать снаружи.

Отряд Аркрайна неспешно зашел в город, стража проследовала за ними. Лязгнуло железо, забренчали цепи, утонул в снегу мост и ворота затворились.

Уврад встретил их духом свежей смерти.

– Это он, – шепнул караульный чародей своему сослуживцу, когда гости отъехали на приличное расстояние. – Точно, как и предрекал Владыка Смерти.

Злые их глаза переглянулись и коварные улыбки растеклись по недобрым устам.

Утром они двинулись дальше – не стали терять времени даром.

Лео проснулся с самым рассветом от истошных криков на улице. Было неприятно и мерзко, но любознательность взяла своё и он всё же выглянул в окно скупого постоялого двора, где их отряд разместился на ночь.

Маленькую площадь топтал народ, не слишком густо, но с десяток голов молодой маг насчитал. Перед ними на деревянном столбе распинали какого-то бедолагу. Он повис на одних лишь вытянутых кверху руках, хорошенько прибитых к наспех установленному высокому бревну. Жутко худой, весь в кровоточащих порезах мученик раскатисто голосил на всю округу, но скоро вопли его померкли и обратились жалобными вздохами и всхлипами. Тогда палач выждал ещё немного и мастеровито полоснул его по животу острым лезвием. Под ноги зевакам повалились кошмарные, уродливые потроха. По улице пронесся не то восторженный, не то сочувственный гул. Какая-то женщина еле слышно заплакала. Потом всё утихло.

Лео в ужасе отпрянул от скверного зрелища. Судорога схватила его за ногу.

– Собирайся, – неожиданно сказал Аркрайн за спиной, и молодой маг с перепугу едва ли не тронулся умом. – Мы уезжаем.

– Чтоб тебя! – Лео крутанулся и больно стукнулся рукой о шкаф. – Надо предупреждать!..

– Поешь внизу.

– Спасибо, – замотал головой бледный и вспотевший Леонард. – Я не голоден.

– Твоё дело, – царь развернулся и направился к выходу из комнаты.

Им пришлось проехать мимо по уже опустевшей площади и Леонард, как бы он ни старался отвести взгляд, всё-таки умудрился углядеть краем глаза замученного до смерти, выпотрошенного страдальца.

Настроение было отвратным.

Легкой рысью они преодолевали улицы городка. Этот, в основном, строили из дерева, не под стать Мордагрду, Бролу и Ивениру. Хоть путь до восточных ворот и не занял половины часа, насладиться поганью и грязью Уврада Лео успел до одури. Раскуроченные, избитые, развешанные по стенам и столбам тела по дороге встретились ещё девятнадцать раз. По крайней мере, столько насчитал Леонард, хоть и совсем не хотел этим заниматься. Он глубоко дышал, стараясь гнать от себя гнусное уныние и апатию, но пока у него получалось неважно.

Гораздо легче сделалось за воротами. Там их встретили те же чернословы. И горы. Свежие, колоссальные, увенчанные чистотой и благодатью Небесного Сердца. Не смердело больше тлетворной гнилью и разложением, и прозрачный, сияющий воздух здорово ободрял.

Тихое, молчаливое ущелье они прошагали к середине дня и льдистые кряжи расступились. За ними широкая, некрутая тропа вела выше, туда, где охраняемая частоколом скал покоилась раздольная равнина. В конце её виден был грандиозный замок, врубленный в каменную твердь высокого отрога.

Обитель гибели, чертог страданий, цитадель зверства и угнетения. Академия Смерти встречала их своими мрачными, неприветливыми сводами.

Чем ближе становились её стены, тем отъявленнее кружило голову и мутило. Словно бы горы смыкались, подбирались и шептали о тех гадостях, за которыми им пришлось наблюдать ни один век, стоя здесь. Воля Леонарда затрепетала и сжалась так, что он почувствовал себя крохотным, беспомощным зверьком, загнанным в западню. Из последних сил маг держался, содрогаясь, стучал зубами и одним лишь чудом не утратил самообладания, не развернул коня и не пустился прочь – подальше с проклятых земель – как кричали ему все инстинкты.

– Соберись и смотри, чтоб тебя не застали врасплох, – Аркрайн сказал тихо, склонившись над плечом Лео. – Скоро может начаться… заварушка.

Лео задышал часто и глубоко.

– Держи себя в руках. Они чувствуют твой страх, – строго добавил царь. – Не переживай. Твой маленький друг прикроет.

Леонард на всякий случай положил руку на меч.

Они подъехали к вратам академии.

Глава 17. Да здравствует царь!

Изувер – важное и почетная должность наставника в школе Черного Слова. Говорит и учит он не словом, но плетью.

Те, кому неподвластны таинства сил Небесного Сердца, но всё же страждущие прикоснуться к темному служению, находят свое место в Академии Смерти именно так. Они должны быть сильными и безжалостными, не знать страха и сострадания, чтоб истязать и воспитывать настоящих чернословов. Волевых, закаленных болью, остервенелых.

Кто бы и как не спорил, а чернословы внесли свой вклад в развитие магии. Ваундвилльским слюнтяям теперь до нас далеко. Изнеженные теплом и лаской, они хилеют и, попомните мои слова, так или иначе магия в них со временем увянет. Они забывают о том, что есть настоящая сила воли. Несгибаемая, нерушимая.

Боль – есть воспитание истинное. Только через неё постигнуть может маг самую потаенную свою глубину. Когда с каждым ударом плети, вырывается из тела частичка души, он узнает себя. Душа возвращается, но смотрит на свою обитель теперь иначе. Не так, как это было раньше.