Седьмой Круг. Свой Путь

– Как удалось им так быстро пробить оборону? – справлялся Сенд по пути. – Крепость способна держать осаду годами! Как патрули могли упустить из виду столь могучую армию?

– Никакой армии не было, – не оборачиваясь ответил ректор. – На волю вырвалось нечто страшное. Бастион разрывается изнутри.

– А Трибунал? Вы посылали им прошение?..

– Да. Вчера. Сразу же за нашим разговором. Но новым войскам добираться туда не меньше трех дней. Нам, в лучшем случае, потребуется пять. Повезет, если на почтовых пунктах лошадей хватит на всех, – ректор помедлил. – Надеюсь, стражи сделают всё, чтоб сдержать его в это время…

Сенд не понимал, о ком или о чем идёт речь.

Они вырвались из замка стаей остервенелых воронов и взобрались на лошадей. Путь предстоял нелегкий, каждая минута была на счету. Но приходилось держать себя в руках, чтоб не загнать скакунов раньше времени. И с каждой новой проделанной милей становилось всё тяжелей на сердце и ум трепетал сильней.

Миру грозила опасность гораздо страшнее нелепой войны.

Ворота им открыли и встретили, как почетных гостей. Леонард не верил своим глазам.

Тайком они подобрались к стенам, проскользнули вдоль них ко входу, а там Аркрайн завораживающим мановением руки извлек из воздуха потусторонний меч и принялся бормотать над его лезвием. Вскоре после этого распахнулись железные створки и наружу вышел сам главный надсмотрщик. Изрытое глубокими морщинами лицо его заливалось радостной улыбкой, будто бы увидел он перед собой старого, доброго друга впервые за долгое время.

Он провёл их мимо стражи, мимо каменных казарм, забитых войнами, мимо постов и караулов и проводил прямиком к подземельям, где таилось нечто невообразимое разуму простых смертных. Им удалось миновать целую армию жестоких и жестких солдат, оттачивающих свои навыки даже среди ночи. Большая часть их бодрствовала: наученные жить совсем почти без сна, они непрестанно наблюдали, принюхивались, вслушивались, подозревали и точили свои клинки, и целую вечность готовы были стеречь ужас, упрятанный глубоко под землями не существующей на картах горной долины.

Главный надзиратель вёл прибывших через просторный двор, а с ними с кандалами на руках шли четверо, от которых так и разило смертью. Давно уже солдатам не приходилось наблюдать пополнения зловещих экспонатов, запрятанных в недрах крепости. И все они, как один, насторожились и внимательно провожали взглядами эту процессию. В их умах то были Черные Охотники, избавившие мир от очередных мерзких последствий Черного Слова.

На семь замков надзиратель запер за ними заговоренную дверь, целиком отлитую из чародейной стали, с выщербленными на ней колдовскими запретами на магическом наречии.

Пока щелкали засовы, цокали запоры и трещали механизмы, Лео не отрываясь смотрел на Аркрайна. Зубы царя стучали и скрипели друг о друга; казалось, будто держит он перед собой на протянутых руках нечто неимоверной тяжести, и вот-вот уже сорвется, выронит и сам рухнет без сил. И когда управляющий бастионом развернулся, завершив свой долгий ритуал, Аркрайн безмолвно обратился к одному из убийц, судорожно проведя большим пальцем чуть ниже подбородка. Тот сориентировался в мгновенье и перерезал горло не нужного больше проводника.

– Карта. Она должна быть у него, – выдохнул с облегчением Аркрайн и плечом оперся на стену. – Могучий ублюдок. Честь тебе. Давно я не видел такой крепкой воли.

Один из убийц обшарил труп и нашел во внутренних карманах мундира сложенное полотно. Расправив его, он убедился, что там черными красками изображена подробная схема подземелий. Запутанная и сложная, но Джек пообещал с ней побыстрее разобраться.

Пока он с трудом разглядывал карту остальные снимали со стен нетронутые ещё, густо промасленные факела. Их сложили полукругом и другой из убийц принялся кремнем и кресалом высекать над ними искры.

За третьей попыткой пламенем озарился коридор.

Джек пошел впереди. Рядом с ним следовал кто-то из неживых, и твердой рукой держал светило над полотном. Поначалу двигались бодро и без заминок, но, когда ветвистые, переплетающиеся, точно корни вековых древ, коридоры стали оканчиваться лестницами, Джек всё чаще и чаще останавливался на месте и принимался подолгу думать.

Сложно было сказать, сколько прошло времени к тому моменту, как Джек заплутал. Лоб его покрылся испариной, руки содрогались. Не он один заметил, что этим местом прошли они уже ни раз. И ориентиры – яркие, белые знаки на исписанных колдовскими словами стенах – наставляли теперь не так, как прежде.

На перепутье они остановились. Шесть коридоров сходились здесь. Джек явно устал. Леонарду чудилось, будто бы слышит он биение его сердца. И лишь тогда Аркрайн догадался, что карта сплошь пропитана ядовитым дурманом чар и тот, кто смотрит на неё слишком долго, теряет способность мыслить ясно и увядает, точно пораненный отравленным кинжалом. Читать её могли лишь те, кто подолгу закалял себя подобной магией. Те, кто годами учился переносить её плен. А Джек всё путался, едва способный держать руки поднятыми, белел на глазах и одержимо лепетал себе под нос невесть чего.

– Отдай это, – приказал царь, потянув за край полотна. – Ты совсем плох.

– Нет, нет, мой господин! Ещё лишь момент! Я уже определил, где мы находимся, – вымокший от пота, он, обезумев, умолял своего царя. – Я не подведу. Я уже разгадал её секрет. Нам нужно двигаться вон туда, мой повелитель. Доверьтесь мне, я…

– Я убью тебя сейчас же, если ты не повинуешься, – попытался убедить его Аркрайн. – Джек. Ты должен слушать меня.

– Я слушаю. Всегда слушал, но позвольте мне только… Я ведь…

Один из убийц уложил его вздремнуть молниеносным, точным ударом куда-то под ухо. Джека перетащили к стене и облокотили на неё. Карта перешла Аркрайну.

– Мне потребуется некоторое время, – объявило царь.

– Я мог бы помочь вам с… – вызвался безымянный убийца.

– Нет. Дремучая ворожба творилась над ней, – остановил того Аркрайн. – Мне не очистить карту. Символы на стенах не позволят. Их слишком много.

И они стали ждать, когда их царь разберется с тем, как выйти отсюда. Точнее, как пробраться к тому, за чем они сюда явились.

Устроили небольшой привал.

Лео слушал тишину и изучал темноту проходов. Как капли воды, они совсем почти не отличались друг от друга, и молчали, не желая открывать своих древних секретов. Но вдруг, до мага словно бы донеслось невнятное шевеление неподалеку и сварливый бубнеж, еле слышный. Он вёл по одному из коридоров.

Вытянув перед собой факел, Лео осторожно пробрался глубже, во мрак. Никто не придал этому особенного значения: Аркрайн занимался расчетами, а остальным до Леонарда не было никакого дела. Маг сделал ещё один шаг. И ещё. И ещё… И по левую руку, наконец, заметил он стальную дверь в стене. Массивную и тяжелую, с маленьким решетчатым оконцем посредине.

Внимательно он разглядывал дверь и вслушивался. Кажется, шорохи доносились из-за неё. Страшно было только представить, кого или что сдерживала она и какой из черных секретов этого мира хранился за её остовом. Но любопытство разыгралось так сильно, что не было никаких сил с ним бороться. Да и эффект зелья, совсем ещё не утихший, не давал бояться, как следует.

Лео приблизился и взглянул за решетку. Сложно было что-то разглядеть. Стены тесной камеры ничем не отличались от остальных кругом. Полусгнившая деревянная кровать, заправленная засаленным лохмотьями и ничего кроме. На первый взгляд камера казалась пустой, если бы не… характерный запах зверя и свежих экскрементов. Они говорили о жизни там, по ту сторону двери. О жалком, безрадостном, грязном существовании, чего-то нечеловеческого.

– Ты ведь не стр-р-ражник, вер-р-рно? Твой запах. Совсем новый, – хриплый, урчащий шепот раздался из-за решетки. Инстинктивно Лео одернул руку. – Нет тебе нужды меня стр-р-рашиться. Я не кусаюсь.

С мгновенье поколебавшись, маг вернул факел к решетке.

– Кто ты? – спросил он у узника. – Покажись.

Кто-то крупный, лохматый промелькнул за оконцем. Клацнули хищные зубы и руки, почти совсем, как у людей, но поросшие короткой, густой рыжей шерстью, схватились за решетку. Тут же бросились в глаза толстые, изгибающиеся когти на них, будто у слишком уж крупного волка, но к основанию всё же больше похожие на человечьи. И глаза. Ясные, чистые, цвета янтаря. Сомнений, что в основе природы этого существа лежит нечто людское не было. Тем более, что говорил он на понятном Лео языке, если не считать только стр-р-ранного, р-рычащего акцента.

– Р-р-разглядел? – спросил узник. – Я вижу тебя хор-рошо. И чую. – Судя по звуку, он облизнулся. – Что ты здесь забыл?

– Я… Я... – заикнулся Лео, не зная, что и ответить. – Я не… – Он обернулся убедиться, что никто из отряда не пошёл за ним. – Сложно сказать.

– Стр-ранный. Кто в здр-р-равом уме полезет в эту пр-р-роклятую дыр-ру? – удивилось существо за дверью. – Ты пр-р-ришел освободить кого-то? Или это твои др-р-рузья?

– Наверное, – пожал плечами Лео. – Знаешь, я и сам только что об этом задумался…

– Какой ужас, – возмутился узник. – Ты хоть пр-редставлешь, что тут твор-р-рится? Вы что, с ума сошли?

– Не понимаю… Ты вроде бы… – помотал головой маг. – Давно ты здесь? Как твоё имя? Почему попал в это место?

– Не знаю. Невозможно считать дни, не видя Небесного Сер-р-рдца, – ответило существо. – Давно. Я и забыл уже, каково это – говор-р-рить с кем-то.

Они снова встретились глазами ненадолго. И Лео успел за этот миг проникнуться его умоляющим взглядом.

– Я здесь из-за сущего недор-р-разумения. Тут есть ещё такие. Но нас не слишком уж много, – рассказывал узник. – А вот остальные… Иногда я чувствую тот ужас, что они источают. Иногда слышу, как умир-рают стр-р-ражники. Иногда от них воняет так, что жить не хочется. А иногда они кр-р-ричат и хочется пер-р-регрызть себе вены.

– Не понимаю… – честно признался маг.

– Мне хотелось бы выбр-раться, но это невозможно, – говорило существо. – Я обр-р-речён. А если вы выпустите кого-то постр-рашнее меня, то обр-речены будут тысячи. Хм… – Узник громко принюхался. – Уходи, если можешь. Ты пахнешь не как твои др-рузья… Они не р-р-рассказывали тебе, так?.. Не поведали ни о чем, вер-р-рно?..

– Слушай, я… наверное, пойду, ладно? – стало вдруг невыносимо гадко на душе и Леонард отчаянно перехотел слушать странного заключенного. – Мне жаль, что ты оказался здесь, и что ты один, но… Знаешь, ты за решеткой самого ужасного Дома Скорби. Бастиона, как они его называют. Вряд ли сюда попадают просто так. Я просто не могу тебе доверять. Прости…

– Ты пр-р-равильно мыслишь! – фыркнул ему узник вслед. – Это р-р-разумно. Я всё понимаю…

Он вернулся и уселся рядом с остальными, и погрузился в думы нелегкие, терзающие и предательские. Он вспомнил вдруг, что Аркрайн – настоящий изверг и убийца, и том, как отнял он у него Бьерна. О том, как извел он целый постоялый дом и не мгновенья не сожалел о случившемся после. И о том ещё, как холоден он и, кажется, властолюбив. И о том, что ни разу ещё тайные задумки его не вели ни к чему светлому, доброму, благородному. И тот ритуал, и обещание царя, что мир больше не будет прежним… И стало Лео тошно от самого себя, от того, каким он сделался, как поддался этой тьме, и как легко теперь ему в ней было пребывать. И понял маг, что находится в месте, где мир можно перевернуть, и где он непременно перевернется, а он и не в силах этому помешать.