Ошибка Лорда Эшвуда

Произошел несчастный случай.

Но после его смерти занятия прекратились. Норе казалось, что это конец всему. Она потеряла не только брата, но и возможность общаться с Дэшем, а также шанс продолжить свое обучение. Ее отец уступил ее желанию присоединиться, пока он учил мальчиков, но он не видел причин учить Нору самостоятельно.

Она никогда не забудет тот день, Эндрю уже как две недели лежал в земле, пришел Дэш. Она поспешила вниз по лестнице и увидела, что он стоит в вестибюле с учебниками под мышкой. Он поклонился и обратился к ее отцу. "Сэр, мы будем продолжать обучение, как прежде?"

Они прошли в кабинет ее отца и сели на свои обычные места. Дэш слева. Нора справа и это жуткое пустое пространство между ними. И почему-то они изо всех сил пытались продолжить. Не только учить математику и греческий язык, но и жить.

Пока отец писал мелом пример на грифельной доске, Дэш сунул руку под стол, заполнив пустое пространство, и взял Нору за руку.

О, она была увлечена им много лет. В этот момент увлечение превратилось в любовь.

Они работали таким образом в течение нескольких часов. Их пальцы одной руки тайком были переплетены под столом, пока они продолжали писать другими руками. И за каждую минуту, которая отсчитывала часы, сердце Норы упали еще на милю

Этого было не исправить. Теперь она это видела.

Ее сердце принадлежало ему, и так будет всегда.

Но она боялась сказать ему об этом. Что, если он уже знал, что в ее сердце, — точно так же, как он знал ее разум и ее тело — и все же решил уйти?

— Дэш, — прошептала она. — Ты упустил…

Он бросил перо.

— Что я упустил, Нора? Что?

Столкнувшись с его нетерпеливым, сердитым выражением лица, она потеряла самообладание. Ставки были слишком высоки. Если он снова отвергнет ее, она не знает, как это выдержит.

Но он был здесь и ждал ее ответа.

Что-то дикое и глупое овладело ею. Гордость, предположила она.

— Только величайшее удовольствие в твоей жизни. — Она позволила одеялу упасть с плеч, отбросила волосы и выпятила грудь. — Мы были бы великолепными любовниками.

ГЛАВА 6

В третий раз Полина переложила конфеты на тарелке перед собой. Печенье с пряностями, сэндвичи, маленькие охлажденные пирожные. Она откинулась назад, чтобы посмотреть на них и оценить симметрию экспозиции. Затем она взяла одно и засунула себе в рот.

— О, нет! — завопила Шарлотта Хейвуд. — На завтра ничего не останется.

— На кухне есть еще четыре подноса, — пробормотала Полина с кусочком пирожного во рту. — Но мероприятие, скорее всего все равно придется отменить.

— Не волнуйся, — сказала Кейт. — Все четверо наших мужчин ищут ее. Они не могут потерпеть неудачу.

Шарлотта сунула в рот печенье.

— Помните, один из мужчин — Колин.

— Временами Колин может быть удивительно находчивым, — ответила ее сестра Минерва, жена виконта, о котором шла речь.

— Просто странно, что мы все здесь сидим и едим пирожные, — сказала Сюзанна Брэмуэлл, леди Райклифф, накладывая себе сладости. — Предоставление прав и возможностей для женщин — вот причина, по которой я начала приглашать дам в Спинд-Клов. Именно по этой причине мы пригласили мисс Браунинг выступить. И вот мы здесь, ждем, когда наши мужчины спасут положение.

— Но ведь время от времени мужчинам действительно нужно чувствовать себя нужными, — сказала Кейт.

— Говоря о мужчинах, которые хотят чувствовать себя нужными, — Минерва сделала паузу, поднося кекс к губам, — кто-нибудь из ваших мужей выглядел странно… эм… решительным до того, как они уехали этим вечером?

— Теперь, когда ты упомянула об этом, — подумав ответила Сюзанна, — Брэм действительно, казался, довольно сосредоточенным на цели.

Она, Минерва и Кейт обменялись понимающими взглядами.

— Что? — спросила Шарлотта. — В чем дело?

Отказавшись отвечать, три замужние дамы откусили от своих пирожных.

Полина не могла не позавидовать их румянцу. Гриффа не было, казалось, целую вечность, и у них так и не было никакой настоящей встречи. Она чувствовала себя виноватой за то, что ему пришлось уехать. Прямо сейчас они могли бы валяться в постели, а вместо этого он был где-то на холоде.

Миссис Хейвуд встала из-за соседнего столика и присоединилась к ним, выбив веером третье пирожное из рук Шарлотты.

— Перестань наедать себе физиономию, Шарлотта.

— Но Полина волнуется. Мы утешаем ее, и самих себя. — Шарлотта хмуро посмотрела на мать. — И вообще, зачем тебе веер? На улице идет снег.

— Я нервничаю не зависимо от того, какое сейчас время года. — Миссис Хейвуд энергично обмахивалась веером. — Я, например, буду счастлива, если мисс Браунинг вообще не приедет. Это просто ужасно. Учить молодых леди не выходить замуж, чтобы доказать свою ценность? Не считаясь с мнением джентльменов? Возмутительно. Если бы она действительно приехала, я тебе не разрешила бы присутствовать на вечере, Шарлотта.

Полин наблюдала, как Минерва и Шарлотта обменялись раздражительными взглядами. Сестрам Хейвуд было не привыкать к недовольству их матери, и ее твердых убеждений насчет брака. Можно было подумать, что после счастливых браков двух ее старших дочерей, она должна расслабиться, и особо не волноваться по поводу перспектив Шарлотты.

Но миссис Хейвуд, напротив, казалось удвоила свою решимость.

— Не обращайся к ним за советами, Шарлотта, — сказала пожилая женщина. — Ты лучше присмотрись к их действиям, и прислушивайся к их словам. Они то знают, что очень важно сделать выгодную партию. — Сложенным веером она по очереди указала на Сюзанну, Минерву и Полину. — Вышли замуж за графа, виконта и герцога.

— Но мы вышли замуж по любви, миссис Хейвуд, а не по расчету, — сказала Сюзанна.

Кейт махнула рукой.

— А я выбрала солдата, хотя могла бы выйти замуж за маркиза.

— Более того, моя собственная старшая дочь вышла замуж за кузнеца! — воскликнула Шарлотта.

— Диана вышла замуж за ремесленника, — поправила ее мать. — И не напоминай мне.

Она раскрыла веер и яростно им стала обмахиваться.

— Так помоги мне, Шарлотта. Если ты сбежишь с мясником еще до того, как примешь участие в в своем первом сезоне…

— Я не собираюсь убегать с мясником. Ни с пекарем, ни с изготовителем свечей. В отличие от моих сестер, я люблю танцевать и люблю балы. Я с нетерпением жду этого сезона.

— Слава небесам. Я знала, что одну дочь я родила с умом.

— На самом деле, — продолжила Шарлотта, я надеюсь провести в городе по крайней мере пять сезонов, прежде чем я даже подумаю о том, чтобы выйти замуж.

С драматическим стоном миссис Хейвуд опустилась на стул и потянулась за пирожным.

***

— Великолепно, — протянул Дэш. — Мы были бы великолепными любовниками. Это ваш аргумент.

— Да.

— Вы, неопытная, добропорядочная девственница, знаете, как доставить удовольствие мужчине. Лучше, чем любая веселая вдова или куртизанка.

Дрожь пробежала по ее телу. Нора начала волноваться о том, а не хочет ли он разоблачить ее в том, что она блефует — и что она будет делать, если он это сделает.

Тем не менее она не могла отступить.

— Меня не волнует, сколько у тебя было любовниц и насколько они были опытными. — Она подняла указательный палец. — В одном кончике моего пальца страсти больше, чем во всем их теле.

Он оперся локтем на стол. В уголках его губ заиграла улыбка.

— Ну, Элинора Джейн Браунинг. Что, черт возьми, вы делали этим кончиком пальца?

— Разве вам не хотелось бы узнать. Она сохранила дерзкий тон, стараясь не выдать свою нервозность.

— Я думаю, что да, хотелось.

Его взгляд медленно прошелся вверх по ее телу, задержавшись на округлости груди там, где она выходила за пределы корсета. У нее участился пульс и тяжело стало дышать.

Как он это сделал? Ему даже не нужно было прикасаться к ней. Ему даже не нужно было говорить. Всего лишь взгляд этих пристальных глаз, и у нее напряглись соски, натягивая ткань льняной сорочки.

Он заметил.

— Здесь холодно, — сказала она бессмысленно.

— Хорошо, — ответил он. — Мы не можем этого допустить.

Дэш встал из-за стола и обошел его, подходя, чтобы встать перед ней. Весь путь занял три шага, но для Норы это была вечность. Между ними нарастало напряжение. Теперь они у нее болели, а в месте соединения бедер пульсировала тупая боль.

Медленно, обдуманно он поднял одеяло с того места, где она отбросила его в сторону, встряхнул его, а затем накинул на нее.

— Вот так. Он натянул одеяло ей на плечи.

— Лучше?

Она не знала, что на это ответить. Ее чувства были затуманены запахами бренди, кожи и мускуса. Она не могла перестать пялиться на растегнутый ворот его рубашки и интригующее завитки темных волос, которые он обрамлял.

— Нора. У него был хриплый голос. Интимный.

— Если ты думаешь, что идея соблазнить тебя никогда не приходила в голову, уверяю тебя — ты ошибаешься. Совершенно неправа.

— Тогда что тебя остановило?

Он сделал шаг назад, выводя ее из оцепенения.

— Мое хорошее воспитание, конечно.

— Ваше хорошее воспитание. Пожалуйста. Скажите мне, какая часть вашего хорошего воспитания была продемонстрирована, когда мы были в Лондоне?

Он скривился.

— Да, Лондон. Признаю, это было непростительно с моей стороны.

— Непростительно, — передразнила Нора, подражая его глубокому голосу. — Вы обещали моему отцу, что присмотрите за мной в городе. Я прождала вас три недели у своей тети на Беркли-сквер, прежде чем вы соизволили явиться. А когда вы это сделали, то появились в ее гостинной небритый и пропахший бренди. Хуже того, от вас несло французскими духами. Но я простила вам все, потому что вы наконец, пришли и пригласили меня на вечер в театр со своими друзьями.

Он провел рукой по лицу.

— Наконец-то, подумала я. Вот лондонский сезон о котором я мечтала. Вы должны были знать, что я никогда особо не увлекалась балами или танцами. Я стремилась к культурным мероприятиям. Я хотела быть частью этого нового захватывающего круга общества, и вы были единственным билетом, чтобы попасть туда. Я потратила почти четыре часа, готовясь к тому вечеру. Лучший шелк. Новые перчатки. Каждая прядь волос на своём месте. — Она рассмеялась над собой, вспоминая. — Я так волновалась о том, что поставлю тебя в неловкое положение. Я разговаривала со своим отражением в зеркале на немецком, французском, итальянском языках. Я дважды прочитала газеты за неделю. А затем…

— А потом я повел вас в театр. Как и обещал.

— О, да. Вы это сделали. Мы были вместе в ложе вместе с вашими оксфордскими друзьями — трансжирами и их легкодоступными женщинами. Они грубо смеялись и болтали на протяжении всего первого и второго актов. Вы игнорировали меня. Я наблюдала, как женщина в алом воткнула бокал с вином себе в декольте. А потом я смотрела, как вы из него пили.

— Я вел себя в тот вечер, как осел. Я это знаю.

— Я знаю. Вы сделали все это специально, на публике, заранее все продумали, явно с одной целью, чтобы обидеть меня. Ранить меня. Так что я хочу знать, почему?