Десятая невеста

ГЛАВА 23

К Айю я летела как на крыльях. Его не было, пещера закрыта, и мне пришлось дожидаться; появился он, как часто бывало, бесшумно и как ниоткуда – в такие моменты мне и впрямь думалось, может, он демон или кто-то вроде того.

- Едем в Белолесье! – выпалила я, едва успев поздороваться, и затараторила, не давая ему и слова сказать: - Завтра император отведет меня кое-куда, и я кое-что там сделаю, а потом мы с тобой можем ехать. Я все узнала и все придумала. Я принесла тебе одежку – вот, руки в рукава сунешь, капюшон поглубже надвинешь, и не увидит тебя солнечный свет, раз тебе этого не хочется. Подождешь меня в лесочке – воооооон там, неподалеку от черного хода, знаешь? Ну так вот, подождешь там, а на рассвете мимо поедет один тутошний закупаться по хозяйству, тебе всего и надо будет стукнуть его по темечку, ну или как ты тогда Ворона отрубил, и все, и пусть спит, а мы заберем телегу, и только нас и видели. Мужика того до вечера не хватятся, а мы к тому времени будем далеко-далеко! Сядем на корабль и уплывем туда, где проклятье твое не действует. Оно ж только для Чиньяня опасно, да? А там ты сможешь ходить под солнышком сколько хочешь. По дороге к Барбаре заглянем – помнишь, я тебе рассказывала? – она хорошая, много разных краев по пути увидишь, чего здесь-то всю жизнь сидеть…

Все это время Айю слушал меня, не меняясь в лице, а я, выдохшись наконец, завершила:

- Ты ведь поедешь со мной, Айю, да? Пожалуйста.

- И когда ты все это придумала? – спросил он.

- С черным ходом? Ну я не знаю, я…

- Нет. Со всем остальным.

- Ну, видишь ли… Дело в том, что император… Да какая разница! – с жаром воскликнула я. – Раньше-то я не могла уехать, приходилось здесь мучиться, а теперь все закончилось. Прошу, скажи, что ты со мной поедешь. Я ведь без тебя не смогу! Я поклялась себе, что увезу тебя отсюда.

- Я же говорил, что не могу, – пробормотал Айю.

Я схватила его за руки.

- Только решись! Как бы ты ни любил это место, всю жизнь так прожить – это разве дело?! Ты ведь умница. Ты что угодно можешь делать, кем угодно можешь стать. Это здесь тебя считают проклятым, а у нас о таких вещах и не знают! Айю! Ну Айю! Прошу тебя!

Он долго-долго смотрел мне в лицо и потом сказал:

- Хорошо. Давай поедем в Белолесье.

- Правда?! – обрадовалась я. – Зайчик мой беленький. До чего же я рада!

Я обняла его, и впервые за все то время, что я его знала, Айю обнял меня в ответ.

***

- Сегодня вы будете служить его величеству! – торжественно объявил главный скопец, вломившись ко мне в комнату. В сопровождении гурьбы невольниц меня повели в купальни, где заставляли отмокать в горячих и холодных водах, мыли волосы и умащали всякими разными притираниями.

К чему это все, я догадалась лишь в очередной раз улегшись в корыто, наполненное водой с лепестками. Первым порывом было взвиться и с воплем ужаса помчаться прочь, но я тотчас представила, как, оставляя след из лепестков и пены, лечу по дворцу в чем мать родила, с криком: «Спасите-помогите, нехочунехочунехочунехочу!», и быстро сообразила, что спасти это меня вряд ли спасет, а вот доброй славы точно не прибавит. Поэтому, замирая от ужаса, я позволила измываться над собой, решив, что в решающий миг стану взывать к императорской милости: не насилуйте меня, будьте любезны, ваше величество. А ведь он, небось, прямо зверь: оголодал-то как. За все время, что живу в Золотом дворце, я у него ни одной бабы не видела. Для меня себя берег, птенчик. Зато сейчас как накинется – живой не уйду.

Потом я вспомнила, как нас тогда в городе друг к дружке прижало, и приуныла: ему и насильничать не придется. Вон как я млела от него в последнее время. Какой там заставлять. Еще и сама попрошу.

От этой мысли мне стало и вовсе тошно.

Меня с ног до головы натерли маслами, волосы расчесали до блеска и накрутили из них всякого, понавтыкав драгоценных шпилек, одели в нарядные шелковые одежки и всю такую душистую и раскрасивую повели в покои к императору.

Камичиро, по обыкновению, читал. Невольницы препроводили меня и с поклоном нас оставили. Когда двери за ними закрылись, император закрыл книжку и спокойно сказал:

- Ну что, идем?

- К-куда? - пролепетала я.

- Как это куда? В спальню.

Ох ты ж… Я покорно проследовала за Камичиро в опочивальню, которую ныне видела в первый раз. Она была просторная, как прочие его покои, богато и нарядно убрана, а посреди красовалась огромнейшая кровать с пологом из расшитой ткани.

Я застыла на пороге, в то время как Камичиро, у постели даже не задержавшись, прямиком прошел в дальний угол и обернулся оттуда:

- Ты чего?

- Ничего, - пролепетала я и на одеревеневших ногах сделала несколько шагов, с ужасом косясь на кровать.

- Нет, если хочешь, можем остаться, – подойдя ко мне вплотную, сказал он.

Ну, если он сейчас ко мне притронется… Во власти всяческих соблазнительных мыслей (и от ужаса, что мне они так соблазнительны), я глаз поднять не смела. Император устало вздохнул.

- Никто не должен знать, куда мы пошли. И хватиться нас тоже не должны. Поэтому я объявил, что вызываю тебя на ночь. Чтобы нас оставили в покое. Поняла?

Я не удержалась и выдохнула с облегчением.

- Могли бы и предупредить! – вырвалось у меня.

- Мог бы, – сказал Камичиро. - Но тогда бы не увидел твою растерянную мордашку. Признайся: испугалась, да?

- И ничего не испугалась, – храбро заявила я.

- А, ну да, ты ж меня любишь, – сказал он таким тоном, как будто речь шла о каком-то не стоящем внимания пустяке. Я оскорбилась. Так пренебрежительно отнестись к моим чувствам!

Но проглотила обиду, ибо император где-то чего-то подвинул, часть дальней стенки опочивальни уехала в сторону, и за ней открылся проход.

- А мы разве не в горы собрались? - удивилась я.

- В горы можно добраться разными путями, – ответил Камичиро. – Идешь?

Мы спустились по крутой каменной лестнице и вышли в длинный подземный ход, которому, казалось, конца не будет. Сделан он был на славу: пол, стены, потолок – все сухое и гладкое. По мере того, как мы шли, над нами и немного впереди вспыхивал свет, так что мы не пробыли в темноте и минуты. Сколько ни крутила головой, я так и не смогла понять, откуда исходит сияние, и воскликнула:

- Это волшебство!

- Нет. Это знания и умения.

- Куда мы идем? - через некоторое время спросила я.

- В очень важное место.

- О! Да?

- Да. Я покажу тебе сердце Чиньяня. То, что сделает его влиятельным и великим.

- Приблуды, да? Мы идем туда, где делают приблуды?

- Да, – помедлив, сказал император.

Мне показалось, он как-то не в настроении, так что я не стала больше приставать, и дальше мы шли молча – слышалось лишь шуршание моих шелков. Наконец мы уперлись в каменную плиту. Камичиро приложил к ней ладонь, и она поехала вбок.

- Ух ты! – снова не удержалась я. – Она открывается прикосновением?!

- Только некоторых людей. Твоим, например, не откроется.

- Аааа, – с уважением сказала я. И чуточку приуныла: если у них и такое есть, можно только вообразить, что они еще напридумывали.

Мы поднялись по лестнице и оказались в большом каменном чертоге с высокими сводчатыми потолками и гладкими стенами. Я так поняла, мы были внутри горы – той самой, Сам Сунь. Здесь тоже было светло, как в подземном ходе, и тоже непонятно, откуда шел свет.

Помещение было просторное – свободно могли собраться человек, наверное, сто, а может, и во много раз больше. Вдоль стен стояли длинные столы и верстаки. На каждом – куча принадлежностей для изготовления приблуд: железяки, деревяшечки, светящиеся нитки, жидкости, кнопочки, рычажки и всякое другое. Большая часть была мне в диковинку, но многое походило и на то, что использовали в Осколково.

Из соседней комнаты валил разноцветный дым с едким запахом и время от времени виднелись сполохи синего, зеленого или красного света. Ага – это, стало быть, ворожейная.

Несмотря на вечерний час, здесь все ещё трудились работники – несколько парней и, к моему удивлению, девок. При нашем появлении они разом поднялись, поклонились Камичиро – и тут же вернулись к своим занятиям.

Из этой комнаты мы прошли в другую, потом ещё и ещё – и то, что я увидела, меня поразило. Это было заключенное внутрь горы приблудное царство. Здесь были помещения для изготовления приблуд разного рода – и каждое, в свою очередь, делилось на комнаты для изготовления инструментов, частей и составляющих для них, а также для сборки приблуд целиком. Одно из помещений предназначалось для общих сборов и совещаний – и здесь все стены были увешаны огромными досками с разноцветными значками и картами, обозначавшими разные ступени работы и кто за что отвечает. Были покои с подушками и лежанками: в них отдыхали те, кто не хотел надолго отвлекаться – вместо того, чтобы возвращаться в свое жилье, можно было поспать здесь. Была едальня со всякой снедью на перекус. Было место, где держали готовые приблуды, и ещё место, где их испытывали – туда мне позволили лишь заглянуть, но даже то, что успела заметить, было вообще не похоже на то, что мне доводилось видеть прежде.

Передающие сообщения обручья, которые использовали при мне императоры, - все это игрушки, ерунда. Тут были приблуды для передачи на расстояние не только голоса, но и картинки, подслушивающие, запоминающие и следящие устройства, выглядевшие в точности как насекомые или птицы (мушки-поглядушки – это здешняя была работа), светильники, горящие солнечным светом, и чего только не было еще. Многие приблуды делались для тех же целей, что осколковские или серпентиновые – но насколько они отличались, насколько были проще и в то же время точнее.

И сам уклад в Жемчужной горе разительно отличался от того, к чему я привыкла в Осколково и что слышала о Серпентиновой долине. Если в Осколково царили шум, гам и беспорядок, то здесь – тишина и безупречная чистота. Нигде не пылинки, все прибрано, все на своих местах. В Осколково и Серпентиновой долине множество артелей занимались множеством приблуд, кто во что горазд – здесь же все подчинялось одному человеку и одной цели.

Только теперь я осознала наконец, чем были приблуды для Камичиро и насколько он опережал осколковских и серпентиновых: не то что на несколько шагов, а так, что едва-едва видать. И поняла, почему он хранил все это в такой строгой тайне: узнай его соперники, что им грозит, они тут же направили бы все силы на то, чтобы что-то испортить, что-то украсть – ну вот как мы, - лишь бы помешать императору осуществить задуманное. Пока же они считали его безобидным, смешным – как прежнего императора, который попустительствовал изготовлению дешевых поделок – он мог втайне от всех набирать достаточно сил для того, чтобы выступить в полную мощь, когда придет время. Я поняла и то, почему он считал изготовление приблуд таким важным. Продавать купцам путеводные клубки – это крошечки. С помощью того, что я здесь увидела, можно было держать в кулаке весь мир, и безо всякого шлема. Достаточно одних только мушек-поглядушек: запусти в покои врага, узнай все его тайны и крути им, как вздумается.