Жалкая

Его руки спускаются к моим бедрам, поднимая меня, и он вжимается в меня, пока каждый сантиметр не оказывается между моих ног. Он делает толчок, и я хнычу ему в рот.

Как хорошо, что я оставила свой пистолет в машине. Было бы неловко объяснять.

Сцепив лодыжки у него за спиной, я двигаю бедрами, прижимаясь к нему.

— Блять, — ругается он, останавливая поцелуй, чтобы провести губами по моей шее.

Из меня течет влага, и я выгибаю спину, пока моя голова не упирается в стену, давая ему больше пространства для работы.

— Ты ещё не собираешься назвать мне своё имя? — хрипит он.

— Нет.

Потянувшись вниз, я расстегиваю пуговицу на верхней части его джинсов, просовываю руку внутрь и хватаюсь за его член, мой живот напрягается, когда я понимаю, насколько он действительно большой.

Он ставит меня на ноги, слегка отступает назад и достает из кармана презерватив. Я выхватываю его у него, опускаюсь на колени и хватаюсь за пояс его брюк, опуская их настолько, что могу дотянуться до боксеров и вытащить его член. С головки стекает его предэякулят, я наклоняюсь, слизывая соленую жидкость, и стону, когда она попадает на мой язык. Вкус приятный, и я решаю, что мне нужно ещё, поэтому я беру его член в рот и двигаюсь вперёд, позволяя ему достигнуть моего горла.

— Господи Иисусе, — стонет он, ударяя ладонью по стене.

Я несколько раз раскачиваю головой, проводя языком по толстой вене, идущей по его члену, затем позволяю ему выскользнуть из меня с хлопком, отодвигаюсь назад и разрываю упаковку презерватива зубами. Я надеваю его на него, его взгляд прожигает мне макушку.

Его руки хватают меня за плечи, агрессивно поднимая вверх, и не успеваю я и глазом моргнуть, как он задирает мою юбку и сдвигает трусики в сторону.

— Мне нужно быть внутри тебя.

Он обхватывает моими ногами свой торс и одним мощным толчком входит в меня.

Так глубоко.

Он начинает быстрый и карающий темп, и мои глаза закатываются назад, потому что я не думаю, что кто-то когда-либо трахал меня так. Быстро, грязно и так, словно ему не нужно ничего, кроме меня.

Эта мысль в сочетании с тем, как он заполняет меня, заставляет мой оргазм быстро нарастать, мой клитор набухает, а в животе нарастает напряжение.

— О, Боже, — бормочу я, ударяясь головой о стену. — Я люблю твой член.

Он смеётся, вжимаясь в меня сильнее, его хватка на моих бедрах почти до синяков от того, как сильно они сжаты.

— Покажи мне, — говорит он, засасывая мочку моего уха между зубами и прикусывая её. — Покажи мне, как сильно ты любишь мой член.

Его слова — последнее, что мне нужно, и я взрываюсь, яркий свет ослепляет мое зрение, мои ногти впиваются в его плечи, пока он продолжает трахать меня, испытывая наслаждение.

— Вот так, красавица. Отдайся мне.

Еще несколько толчков, и он глубоко входит в меня, пока его бедра не прижимаются к моим, его низкие стоны вибрируют в каждой косточке моего тела, а его член дико дергается.

Медленно я возвращаюсь на землю и осознаю, что только что произошло и где я нахожусь.

Что я должна делать.

Он опускает мои дрожащие ноги, проводит подушечками пальцев по моим бедрам и обхватывает мои бока, прижимаясь лбом к моему.

— Скажи мне своё имя, — шепчет он.

Я не говорю, предпочитая оттолкнуть его. Наклонившись, чтобы взять свою одежду, я одеваюсь, мои конечности все ещё дрожат от того, как он только что оттрахал меня.

Определенно, это лучшее, что у меня когда-либо было.

Внезапно воздух становится удушливым, и мне нужно уйти. Сейчас.

Мне не нравится, как он заставляет меня чувствовать себя. Потому что я хочу назвать ему своё имя. Я хочу спросить, куда он идет и кто его друзья, но… я так не делаю.

Я не так функционирую.

Поэтому вместо этого я поворачиваюсь назад, чувствуя, что стены словно смыкаются вокруг меня. Подойдя к нему, я скольжу пальцами по его шее и поднимаюсь на носочки, оставляя мягкий поцелуй на его припухших губах.

Его глаза темнеют.

Затем я выхожу из туалета, двигаясь как можно быстрее, чтобы убедиться, что он не последует за мной.

Он этого не делает.

И когда три часа спустя в переулке я пускаю пулю в шею бармена Эндрю, наблюдая, как его кровь заливает потрескавшийся тротуар, а он падает на колени… всё, о чем я могу думать, это о том, как бы я хотела назвать Николасу своё имя.