Алуим

глава 10

— Вспомнил!

От внезапного возбуждения, вызванного предшествующим ему озарением, я кулаком ударил по бардачку, другой рукой вцепившись в дверную ручку нашей рабочей «Газели». Крюковский мост, залитый ленивым сентябрьским солнцем, бескрайний Днепр, маячащие впереди красные кирпичные дома — всё это на мгновение исчезло, сменилось смазанной картинкой неизвестного мне кафе с приглушённым светом, небольшим круглым столиком, двумя горящими на столе свечами. Я вновь ощутил ароматы кофе и цитрусовых, услышал льющуюся со всех сторон лёгкую фортепианную музыку.

— Что вспомнил? — настороженно спросил Максим Сергеевич. — Шпингалеты забыли? Уголки?

Крюков — самая дальняя точка на карте наших маршрутов доставки, и по моей реакции напарник решил, что у нас недокомплект последнего на сегодня заказа. По установленным правилам, если мы забываем товар, то обязаны вернуться на склад, забрать его и доставить в тот же день, даже если рабочее время закончилось. Всё справедливо.

— Я вспомнил, ЧТО она мне сказала!

— Да кто? — настороженность сменилась недоумением.

— Ира.

— Та толстая деваха из «КременьСтроя»?

— Сергеич, не мешай.

— Да ты скажи, мне разворачиваться или нет?

В ответ я лишь отмахнулся и покачал головой. Шпингалеты, работа — всё пустое. Я был уже не здесь и не сейчас.

Пригладив на бёдрах своё изумительное красное платье, Ира присела напротив меня. Аккуратно сложила на столе руки, скрестив пальцы. Запястье украшал подаренный мною золотой браслет, он напоминал о наших лучших днях.

— Рада, что ты — это только ты.

Ира посмотрела мне в глаза и так улыбнулась, будто эти слова остановили время, укрыли нас от посторонних глаз, оградили от всего, что последует за ними. Я никогда не забывал ощущения тех мгновений, но лишь сейчас осознал их значение — впервые за шесть лет нашего знакомства мы оказались друг с другом наедине.

«Ты — это только ты» — тогда мне не был понятен смысл этих слов. Я молчал, пытаясь превратить набор своих разномастных эмоций в нечто цельное, обузданное, не затмевающее способность слушать и слышать то, что говорила Ира.

— Лететь по бескрайним просторам космоса, изучать другие миры… Мечты о свободе. О настоящей свободе, Влад. Твои мечты. В моих девчачьих фантазиях всегда было важнее присутствие мальчика. Доброго, внимательного. А космос чередовался с лужайкой у загородного дома и чем-то ещё более банальным. Я видела этого повзрослевшего мальчика в тебе. И я всегда ощущала какой-то барьер между нами… Ты не один в своём теле. Не знаю, кто этот чужак, он не стал со мной говорить. Но весь холод, исходивший от тебя, спровоцирован им. У него есть какая-то цель, а личные привязанности — помеха, опасность, что вы застрянете навсегда на одном месте… Он с тобой не заодно. Жизнь без любви — это ещё и наказание за прошлое. Ты старше меня, гораздо старше, я не могу знать твоих поступков. Но ты веришь, что поступил правильно…

Конечно, вспомнить удалось далеко не всё. Память вернула мне лишь фрагменты сказанных Ирой слов. Но и их оказалось достаточно, чтобы после работы поспешить прямиком к Татьяне. Домашние просмотры фильмов в обнимку и, тем более, поцелуи остались в прошлом. За последние два месяца мы лишь пару раз сходили в кинотеатр и один раз собрались компанией на концерт в честь Дня независимости Украины. Виной тому мои связи с Мальвиной, которые глубоко задели Татьяну, ранив её чувство собственного достоинства, а также последние мистические происшествия, породившие новые страхи. При такой ситуации мои намерения были крайне эгоистичными, и на Хамадиши это уже не свалишь, но я ни капли не сомневался, когда переступал порог её дома.

— Нужна твоя помощь! — сходу произнёс я. Одетый в рабочий комбинезон, с взъерошенными волосами и возбуждённым выражением лица, я выглядел не намного лучше, чем в ту ночь, когда пришёл сюда в одних трусах.

— Помощь в чём? — устало спросила Татьяна, бегло окинув меня взглядом. Она недавно вернулась с занятий танцами и нарезала овощи для борща, чтобы сварить его к приходу матери. Я в деталях рассказал о своих обновлённых воспоминаниях. Поскольку Татьяна попутно занималась делом, я не заметил в ней какого-то недовольства.

— И что ты хочешь делать?

— Войти в контакт с теми, кто приходил ко мне ночью.

Глаза Татьяны округлились.

— Ты серьёзно?

— Они знают Хамадиши, знают, чего он хотел. И я уверен, им известно, кто такой Алуим. Это единственная возможность во всём разобраться.

— Зачем? — она положила нож и внимательно посмотрела на меня. — Ты избавился от проблем, чтобы найти новые?

— Как ты не понимаешь… — я присел на маленькую табуретку, стоявшую в углу. — С рождения в моём теле жил кто-то чужой, посторонний. Я был ведом им, чужие мысли и желания принимал как свои собственные. По сути, я ничего о себе не знаю. Реальность не изменилась — она всегда была другой. И я не могу просто взять и закрыть на это глаза. Все и так живут с закрытыми глазами. Помнишь, ты спрашивала меня о Боге? Так вот, мы понятия не имеем, какой он, и есть ли вообще. Мы не знаем, что было до рождения, и что будет после смерти. Принято считать, жизнь даётся всего один раз. Но теперь это под вопросом. Вокруг нас всегда кто-то есть, кого мы даже не видим. Ты сама убедилась на примере отца. Внутри нас тоже может кто-то существовать. Так во что теперь верить?.. Я с детства искал ответы на фундаментальные вопросы. Перечитал кучу книг по философии. Несколько лет копался в глубинах космоса. Я искал ответы так далеко от дома, а ведь они совсем рядом и сами ищут встречи.

— Такое чувство, что ты сейчас одержим больше, чем раньше, — сказала Татьяна. Мягкая попытка охладить мой пыл.

— Может быть… — препираться глупо.

— А зачем тебе я?

— Ты чиста. Значит, никто посторонний не уведёт нас по ложному пути. И только ты можешь убедить старуху объяснить, как войти в контакт с умершими. Пусть расскажет, что нужно делать, даст какие-то травы или…

— Стой, Влад. Остановить. Я не могу.

— Почему? — непонимающе спросил я.

— Она умерла месяц назад.

На меня словно спустили полный огнетушитель, а затем сверху высыпали мешок кирпичей. Судьба издевается надо мной. Конечно, два месяца спокойной жизни — как долгожданный отпуск: никаких голосов, полуночных гостей и стука в стенах. Но в эту секунду я начал жалеть, что избавился от паразита. Мне стало известно о нём, и рано или поздно Хамадиши пришлось бы вступить в диалог. В такой ситуации нам обоим было, что предложить друг другу. А теперь всё превратилось в полную безнадёгу.

— Я лишь неделю назад узнала, — сочувственно произнесла Татьяна, читая всё по моему лицу. — Тело во дворе обнаружил почтальон, который принёс пенсию. Говорят, она пять дней там пролежала.

Вспомнились слова старухи о тёмных нитях прошлого. Может, за оказанную помощь её и …? Нет, какой-то потусторонний детектив получается. Но нужно найти способ вернуть сумасшествие в свою жизнь. Старуха прогоняла меня, и при этом варила новый отвар. Значит, я не единственный, кто приходил к ней за помощью.

— Ты знаешь ещё людей, кому она помогла?

— Нет.

— А родственники у неё есть?

— Вряд ли. На похороны никто не пришёл. А дом попросту заколотили.

— Дом! — воскликнул я и вскочил с табуретки. — Можно пробраться к ней в дом! — эта мысль взорвала всё в моей голове. Обречённость и безнадёгу смело напрочь.

— Нет! — Татьяна взволнованно замахала руками.

— У неё должны остаться какие-то записи. Что-то, что мне поможет. Выносить из дома нечего. Никто там и рыться бы не стал.

— Влад, не надо этого делать.

— Почему?

— Потому.

— Татьяна, я всё понимаю и не зову тебя с собой.

— Ты хочешь пойти туда один?

— Ну да.

— Я не пущу.

— Почему?

— Потому.

— Да почему же?!

— Да потому! — она глубоко вздохнула. — Один ты туда не пойдёшь. И точка.

Тёмные делишки лучше проворачивать в тёмное время суток, поэтому мы вышли из дома в половине одиннадцатого. Сентябрьскими будничными вечерами народу на улицах гораздо меньше, чем летом, но мы всё равно оделись максимально неприметно, дабы не быть опознанными, если вдруг придётся линять с места преступления. Из дома я захватил небольшой ломик, обмотанный чёрным пакетом — заколоченную дверь нужно же чем-то открыть. В кармане Татьяны лежит другой пакет — для книг, тетрадей и банок с сушёными травами. Я надеялся, мы раздобудем много трофеев.

Шли мы знакомой дорогой, через поле, что рядом с сельской школой. Здесь по ночам нет ни рептилий, ни случайных прохожих. Весь путь занял всё те же полчаса. И вот мы на месте. Стоим. Удивлённо смотрим перед собой.

— Как такое может быть? — спрашиваю я.

— Не знаю.

— Прошёл всего месяц.

— Думаю, тут дело не во времени, — произносит Татьяна.

Невысокий деревянный забор полностью оброс странным вьющимся растением на подобии плюща. Стебли тянутся от земли и с каждым витком поднимаются всё выше и выше, пряча штакетники за ладьеобразными листьями. Больше всего обросла калитка. Заметно, как зелёные «змеи» окольцевали её, добравшись до каждой фигурки вороны. Вот только забор заброшенного соседского дома и металлическая ограда ГРП были не тронуты, словно бы растение решило отгородить от внешнего мира именно это место.

— Нас здесь не ждут, — говорю я.

— Она никого не ждёт.

— Как её звали?

— Ядвига Семёновна.

— Ядвига?

— Да.

— Точнее и не подобрать.

— Что ты имеешь в виду?

— Чисто ассоциативно оно ей больше всего подходит.

— Пойдём домой, — предлагает Татьяна.

— Нет.

— Влад…

— Не чувствуй за собой вины. Желание влезть в дом — моё.

В глубине двора видны очертания одноэтажного дома, прячущегося от нас во мраке ночи. Брошенный, мрачный, окно забито двумя досками. Он умер вместе с хозяйкой.

— Ладно, полезли. Долго стоять здесь нельзя. Кто-то может проходить мимо.

— Влад, я боюсь.

— Если хочешь, подожди меня на лавочке, на соседней улице. Я всё сделаю быстро.

В ответ Татьяна первой перекидывает ногу через забор. Мои губы расплываются в улыбке.

Тот, кто заколачивал дверь, постарался на совесть. Четыре доски сидят очень крепко. Поддеваю ломом и пытаюсь сковырнуть. Гвозди выходят медленно. Над головой шумят деревья, осенний ветер не оставляет их в покое. Мы с Татьяной молчим, разговор могут услышать посторонние. Бить стекло и забираться через окно не стали по тем же причинам. Всё равно перед этим с окна нужно сковыривать доски. Две не многим меньше четырёх.

Наконец, я закончил. Убираю доски в сторону, чтобы на обратном пути случайно не наступить на торчащие гвозди. Открываю дверь. Впереди кромешная тьма. Чувствую неприятный знакомый запах, ставший затхлым. Жестом предлагаю Татьяне заходить первой, я кавалер галантный. В ответ щипает меня за бок и грозит кулаком.

Переступаю порог. Скрип половиц издевательски режет слух. Сейчас он кажется очень громким. Делаю три шага и останавливаюсь. Жду, пока Татьяна решится последовать за мной. Уверен, она всё ещё думает о вьющемся растении на заборе и о том, что старуха находится сейчас внутри дома. Жуткие мысли, но моя мотивация сильнее страха. Чуть помедлив, Татьяна всё-таки ступает на скрипучий пол. Дверь за нами медленно закрывается.