Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

— Завидуешь — завидуй молча.

Хмыкнув, Старшина отнес телевизор в диспетчерскую и дал отмашку открывать ворота, а сам встал у дорожки, ловко сцапав не заметившего его Дубко.

— Должок за тобой… — подражая водяному из сказки, Тарасов погрозил пальцем.

— Ох ты-ж… Забыл. Давай я после…

— Вечером деньги — утром стулья…

— Но мне на склад бежать.

— Беги. Дежурка отправляется только через десять минут. Я послежу, чтобы без тебя не уехала.

— Да вот ну что ты?

— Через девять минут…

— Ай да ну тя!

Махнув рукой, Дубко засеменил обратно. Свидетели этой сцены подгоняли его недовольными криками и обещанием уехать и бросить тут. Прибежав обратно и сунув Тарасову пакет, «Начвош» запрыгнул в машину. Старшина поймал себя на мысли, что надо бы проверить, так как с того станется, однако время уже поджимало, так что он дал водителю отмашку и пошел в диспетчерскую.

***

В телеке кому-то залетало в щи с вертухи. Дневальные, думая что Тарасов залип в боевичок, расползлись по норам и завалились спать, что Старшину, в данный момент, полностью устраивало. Сделав обход автопарка, он нашел сухую березовую доску, которой кто-то подпирал ворота бокса, причем, судя по всему, не один год, порылся в мастерской и, вернувшись в диспетчерскую, начал ваять.

Дубко, напуганный перспективой не попасть на дежурку и голосовать, на ночь глядя, на трассе, вопреки опасениям, мухлевать не рискнул. Сгоны, заглушки и шпингалеты с пружиной лежали в пакете приправленные крепежом. Порывшись в карманах, Тарасов извлек три патрона двенадцатого калибра. Селиверстов зря грешил на бойцов, но иного способа достать необходимые боеприпасы как-то не придумалось. Примерив патроны, и убедившись, что диаметр плюс-минус подходящий, Старшина прикрутил сгоныпо обе стороны доски. Пружина из дверной стала боевой, и, сложенная пополам и прикрученная проволокой, воздействовала на два шпингалета служивших бойками. По первоначальной задумке, капсюль должен был накалываться непосредственно заточенным концом через отверстие в заглушке, однако шпингалеты имели здоровенный люфт, так что надо было крепко подумать, как сделать накол более-менее надежным.

Выйдя покурить, Тарасов кинул взгляд в сторону складов ДХ, которые отделяли автопарк от заброшки. Интересно, почему тварь никогда не нападала на караульных? И вообще — чем питалась все это время? Регулярные исчезновения людей точно привлекли бы внимание. Недоработочка… Он так увлекся обдумыванием способов выследить её и убить, что совсем упустил из виду данный момент. А это может быть важно — одинокий и, зачастую, дремлющий на вышке часовой, цель куда более привлекательная чем трое мужчин с оружием. Надо было, под чаек, подробнее расспросить Бухарметова — неспроста же она именно его выбрала? «Виновная кровь…» В чем виновная? Опять недоработочка.

Мысли про недоработки натолкнули на интересную мысль. Поднявшись в диспетчерскую, Старшина достал из тайника самодельный обрез и навернул заглушки на сгоны. Точивший их слесарь не сильно заморачивался качеством резьбы поэтому, люфт был как бы не больше миллиметра. Снова заглянув в мастерскую, Старшина принялся искать, чем бы просверлить заглушки и нарезать в отверстиях резьбу. Однако, тут его ждал облом — все сверла и метчики были под замком, ключи от которого Зампотех хранил как дракон сокровища. Вдобавок, сверлильный станок был обесточен, а где что включается, Тарасов не знал.

Выручила армейская смекалка. Мягкий металл заглушки удалось не то чтобы просвелить, скорее проковырять куском сталистой проволоки, вращая шкив станка вручную, а резьбу нарезать болтиком, который, после этого, вполне надежно там держался. Теперь, по идее, если вставить в сгон патрон и закрутить заглушку до упора, то, за счет люфта, удар по ней шпингалетом должен наколоть капсюль заточенным концом болтика. В теории. Но, опять таки, ничего лучше, навскидку, не придумалось.

Ночь, за всеми этими занятиями, пролетела незаметно. Войдя в комнату отдыха водителей, Старшина распинал дневальных.

— Подъем, мои деревянные солдаты!

— А мы не спим! — лица, с отпечатками опорной поверхности и слипшиеся глаза говорили об обратном.

— Не пизди, — Тарасов повернулся к второму дневальному, — Спал?

— Виноват, товарищ прапорщик… — потупился тот понимая, что нет смысла отрицать очевидное.

— Вот! Вот он — настоящий мужик! К нему можно в бане голой жопой поворачиваться. Значит так..! Ты, за вранье и малодушие, сейчас идешь бегать по парку кругами, чтобы следов натоптать, потом — лопату в зубы и делать красиво. Кто у нас, нынче, дежурный по части?

— Майор Замалетдинов…

— Зампотыл? Тогда точно сюда припрется. Ты, — Старшина ткнул во второго дневального, — Как проявивший себя с лучшей стороны, назначаешься в почетный караул. Сидишь в диспетчерской и бдишь. Если Зампотыл пойдет проверять, разбудишь. Я, че-то, в ящик завтыкал, теперь спать изволю. Задачи ясны? Исполнять!

***

Зампотыл, до обеда, так и не появился, так что Старшина, взмахом руки, отпустил одного дневального на прием пищи, а сам пошел лично проверить вверенную территорию еще раз.

— Товарищ прапорщик… — раздался из-за находившегося в дальнем конце автопарка забора громкий шепот.

— Бухарметов? Ты почему не на обеде?

— Родители пришли…

— Стоп… А что ты тут делаешь, а не на КПП?

— Я попросил, чтобы они со стороны «подсобного» подождали.

— Стесняешься, что ли?

Бухарметов кивнул и протянул через забор потертый пакет,

— Мамка просила вам передать.

— Это что?

— Пирожки…

Такое было в высшей степени необычно. Да — склады, тварь и все такое, но чтобы вечно голодный солдат-первогодок отдал целый пакет еды? Допустим, заботливые родители накормили до отвала, однако, неписанные армейские правила гласили тащить еду в казарму, а уж точно не Старшине, что бы он там не сделал. Взяв пакет, Тарасов заглянул внутрь, и ему в лицо ударил теплый аромат.

— Еще горячие? — было только одно объяснение, как родители могли передать еще теплые пироги, — Ты с Ташлы? Местный?

— Пожалуйста, не говорите никому…

Тарасов хотел спросить, «почему», но в ребус в голове уже сложился. Взаимоотношения между обитателями части и деревенскими были натянутые. Как всегда — из-за баб. Заветной мечтой всех деревенских девок было выбраться из деревни в город. И собранные со всех краев «Необъятной», солдатики, которые могли забрать свою зазнобу хотя бы в райцентр, а, если повезет, то в Самару, Питер или, чем черт не шутит, Москву, виделись им идеальным «транспортом» из опостылевшей глуши. Тем более, что, измученные воздержанием молодые организмы к внешним данным и внутреннему миру были не особо привередливы, так что, если у кандидатки есть полный комплект конечностей, и, в детстве, лицо трактором не переехали — норм.

В качестве запасного плана был «залет» с последующим выставлением незадачливого сластолюбца на алименты, составлявшие солидную, по деревенским меркам, сумму. Солдат — не дальнобойщик, о котором, будущая мать одиночка, знала, в лучшем случае, какого цвета была фура и её номера. На солдата-же в части личное дело со всеми паспортными данными хранится, так что не убежит. Делегации из возмущенных родителей и пузатой дочки на КПП были делом обычным.

Но, само собой, такое положение дел категорически не устраивало деревенских парней, не желавших делиться женским вниманием с военными и, периодически, пытавшиеся делать замечания в физической форме. Драки в формате — стенка-на-стенку между двумя сторонами конфликта случались регулярно, причем, частенько, с участием офицеров и прапорщиков. Комбат пытался что-то с этим сделать, но ровно до того момента, когда ему разбили стекло в служебной машине, пока он был на почте. Это было личное оскорбление, которое требовало сатисфакции и, во время следующих выходных в сельский клуб, сперва, завалился отряд провокаторов из наиболее физически подготовленных старослужащих, одним фактом своего присутствия спровоцировавших драку. А, когда, получив по соплям, деревенская гопота, собрав группу поддержки, обложила клуб, прибыл карательный отряд, возглавляемый Комбатом лично. Последовавший за этим грандиозный махач еще раз доказал превосходство спаянных дисциплиной и единым командованием подразделений над более многочисленным, но разрозненным противником.

Бухарметов-же, в этом эпическом противостоянии, оказывался меж двух огней. Кроме того, солдаты, большинство из которых поехали в места, отстоящие от родного дома на расстояние, которое при СССР обозначали как: «Два строевых шага по карте Советского союза», относились к тем, кому повезло служить рядом с домом, с плохо скрываемой завистью. А зависть, вкупе с юношеским максимализмом, мудрые решения подсказывает редко. Так что, повод скрывать, что он местный, у Бухарметова был более чем веский.

Но и попросить у родителей его не навещать, а, тем более, объяснить почему, он тоже не мог. Выкинуть мамины пирожки рука тоже не поднялась. Нести же в казарму — палево. Тарасов не один такой умный. Быстро поймут, что к чему. Поразмыслив, над этим, Старшина согласно кивнул.

— Понимаю… Не ссы, не сдам. Дуй в располагу. Если что — скажешь, что я вызывал. Передачку для меня забирал. Кто, как почему — не в курсе. Будут спрашивать — я подтвержу. Чеши…

Бухарметов, благодарно кивнув, умчался. Проводив его взглядом, Тарасов сочно хлопнул себя по лбу. Идеальный же был момент, чтобы расспросить от том, как он может быть с этой штукой связан. Поругав себя за то, что отвлекся на пирожки, Старшина потопал в дежурку. Дневальный, учуяв запах, постарался не подать виду, но слюна капала как у бульдога.

— Чего жалом водишь?

— Никак нет… Ничего…

— Обедал?

— Да.

— Значит сытый.

— Так точно…

— Ничему тя жизнь не учит, я смотрю… — налив чаю, Тарасов откусил пирожок, — Сказал бы что голоден — я бы поделился. А раз сытый…

Дневальный сочно сглотнул.

— Да ладно — на… Терпеть не могу, когда в рот смотрят. И со вторым, когда придет, поделишься. Это тебе — это ему. Не дай бог сожрешь…

***

Назначенный в «почетный караул» дневальный, увидел тяжело переваливающегося после сытного обеда Зампотыла, предупредил Тарасова. Тот уже не спал, но все равно оценил рвение и, дав подчиненным командурастворится на просторах автопарка, имитируя кипучую деятельность, пошел встречать проверку. Войдя в дежурку, Зампотыл потянул носом, проверяя не пахнет ли перегаром — праздничный наряд чреват злоупотреблениями прям на месте несения службы, но учуял только запах пирожков.

— То-то я смотрю, на обед не явились…

— Угостить, товарищ майор?

Зампотыл задумчиво посмотрел на потрескивающие под напором живота пуговицы и еще раз втянул носом запах.

— Грех отказываться. Потом, в штабе, с чаем съем.

Тарасов жестом пригласил его в диспетчерскую. Войдя, Зампотыл огляделся, узрел видеодвойку и хмыкнул.

— Курчаво службу несете, товарищ прапощик.

— Да вот… — Тарасов снова, мысленно, влепил себе оплеуху, что не убрал, хотя знал же.

— Ладно. Телевизор — фиг с ним. Ты, главное, не пей.