Немного солнца в холодной воде

Последний минотавр

Северус

День обещает быть загруженным, и это хорошо — не придется думать о том, что все кончено. О том, что придется снова входить в пустой дом. Вчерашний вечер он нарочно провел в "Дырявом котле" в компании огневиски, хотя с ухода Джинни прошло меньше суток. Только бы не идти трезвым в опустевшую спальню. Ко второму бокалу пришли сомнения в правильности решения остаться со своим внутренним одиночеством и не пытаться сделать что-нибудь, чтобы все вернуть. Только что? Попробовать поговорить с Джинни серьезно, как со взрослым человеком, равным себе, а не с девочкой, за которую он все пытался решать, частенько игнорируя ее ум и опыт. Но не получится ли слишком эгоистично и неправильно — дать надежду на будущее, спрятанное в тумане? А если... Если вдруг — вдруг! — Джинни вернется сама, он обязательно будет бороться. Со своими минотаврами, как она их называет.

В кабинете по-осеннему темно, пахнет травами и яблоками, приготовленными для зелья. Северус зажигает свет взмахом палочки и глубоко вздыхает.

Но тишина окружает его недолго — и стук в дверь заставляет поджать губы. Опять потребуется срочное решение проблемы, опять на разработку не останется времени. В приоткрывшейся двери показывается седая голова начальника отдела. Но он входит не один — а держа за руку испуганного и заплаканного мальчика лет семи.

— У меня к тебе огромная просьба, Северус, — начальник обнимает мальчика за плечи. — Мальчонку без отца оставили, есть бабушка, но далеко, и сейчас к ней нельзя обращаться. Пока мракоборцы решают все вопросы, я прошу тебя присмотреть за ним неделю-две. Его зовут Дерек. Ты единственный, кто работал в школе с детьми, и единственный на два отдела, кому я могу поручить такую задачу.

— Поручи Артуру Уизли, — Северус смотрит на мальчика холодно. — Его жена семерых воспитала.

Начальник с сомнением качает головой.

— Нельзя выносить дело за пределы наших отделов. Пойдут разговоры, а это может быть преступникам на руку. Ситуация очень серьезная, Северус, я прошу тебя не отказываться. Знаешь, за чем они пришли в дом? Кровь и волосы единорога. Возможно, мы имеем дело с черными торговцами. Я даю тебе три часа, чтобы устроить его, потом возвращайся на работу. Дерек, я надеюсь на твое достойное поведение.

Северус и Дерек несколько секунд разглядывают друг друга исподлобья, а потом разом отводят глаза. Дерек размазывает оставшиеся слезы по щекам и хлюпает носом. Он напуган и, кажется, не совсем осознает происходящее.

— Ладно, — Северус хмурится и оглядывается по сторонам. — Я вроде еще не успел ничего поставить на огонь. Возьми меня за руку.

Липкая ладонь ребенка касается его запястья и неуклюже сжимает. Крутанувшись, Северус трансгрессирует домой и тут же прислушивается. Наверху, в спальне, раздаются шаги. Ее шаги. Сердце сразу больно ударяет в ребра. Неужели она вернулась?

Наверное, только за вещами. А он успел обрадоваться на короткое безумное мгновение, что кто-то там, высоко, услышал его обещание о борьбе.

— Садись, — холодно велит Северус, указывая глазами на диван у камина. — Я скоро вернусь. Ничего не трогай.

Джинни стоит у окна и смотрит на уходящий к морю травяной ковер поля. У Северуса щемит сердце: хочется сказать ей, что он любит ее, просто не умеет обращаться с этой любовью.

— Ты здесь, — произносит он нервно, и Джинни опускает голову. — Что случилось?

Она сминает в руках свитер, вынутый из шкафа, и не поднимает глаз.

— Я подумала, что становлюсь слишком похожей на маму. Что хочу, чтобы все было правильно и под контролем. Но я не мама, и я так отчаянно не хочу ей быть. Не такой уж у меня и простой характер, как мне самой казалось. Я больше не могу бороться с твоими минотаврами — это правда. Но и уйти я не могу. Я не спала всю ночь у Флер. Думала и думала. О тебе. О себе. И вот — стою здесь — и не могу пошевелиться. Но честное слово, Северус, то, что ты скрывал от меня правду, — это действительно очень больно. Не уверена, что я с этим справлюсь. Но я не могу и не хочу бросать тебя одного здесь, хотя мне очень тяжело. Я ведь пообещала там, в часовне, помнишь? "Навсегда". Однажды я уже ушла, хлопнув дверью. Тогда мне было девятнадцать, а сейчас я люблю тебя на четыре года дольше. Только... только дай мне прийти в себя.

Северус смотрит на ее опущенную голову и вдруг вздрагивает, как от удара. Его мать точно так же стояла перед его отцом, а тот смотрел на нее сурово и холодно. Она любила его и не могла уйти, оставаясь раз за разом, а отец ничего не хотел менять в своем тяжелом характере.

А теперь он сам, до отчаяния боясь превратиться в отца, постепенно становится им. Портит все хорошее, рушит все счастье. Ведь и у его родителей однажды была любовь. Должна была быть. Только отец за нее не боролся, а мать не смогла бросить ни его, ни ребенка. И Джинни только что, ничем не заслуженно, вступает на ее путь. Потому что тоже любит.

Северус стискивает зубы: он будет, будет бороться с собой. Ради нее. Ради себя. Чтобы больше она никогда не стояла перед ним с такой безысходностью и угнетенностью на нежном лице.

Мир снова окрашивается в разноцветные тона и оживает, выходя из оцепенения.

Северус сглатывает, кивая. Значит, не стоит пока надеяться на прикосновения или разговоры, но она здесь, она рядом. И он вдруг осознает, резко и неожиданно: он не останется наедине с одиночеством. Он еще может вернуть улыбку на ее лицо — и он вернет. Ее исчезновение из дома всего лишь на сутки пробудило в нем желание быть лучшим для нее, а не утопать в страшной трясине сомнений и собственных страхов.

— Нужна твоя помощь, — мрачно произносит он и быстро пересказывает самое важное.

Джинни расширяет глаза от удивления и качает головой.

— Конечно, я останусь с мальчиком. Даже подумать страшно, что ему пришлось пережить. И я рада, что ты не отказался от него.

Они оба торопливо спускаются в гостиную: Дерек неподвижно сидит у камина и смотрит на огонь. Услышав шаги, он быстро вытирает лицо рукавом.

— Привет, — Джинни садится рядом и добродушно улыбается. — Меня зовут Джинни, ну а с Северусом ты уже знаком. С тобой приключилась невеселая история, Дерек, и я надеюсь, что мракоборцы быстро все выяснят, и ты сможешь отправиться к бабушке. Ты ее любишь?

Дерек медленно кивает, разглядывая ее лицо. У него аккуратные черты лица и короткие русые волосы, и сам он кажется крепким и ладным.

— Хочешь молока с печеньем? — спрашивает Джинни. — Могу принести.

Дерек снова молчаливо кивает, и Джинни уходит на кухню, оставляя их с Северусом наедине.

— Это ваша жена? — Дерек провожает ее взглядом.

— Да, — и от очередного осознания этого у Северуса захватывает дыхание.

— А меня не убьют? — вдруг спрашивает Дерек и морщится. — Там был такой грохот... И крики. Папа, наверное, умер сразу.

Северус на мгновение теряется. Обычно дети представали перед ним в одиннадцать и вполне могли обходиться без родителей и их поддержки. С семилетними ему разговаривать не приходилось.

— Рядом со мной тебя никто не тронет, даю слово. Да и Джинни замечательно сражается, — Северус старается помнить, что говорит с ребенком. — Кем был твой отец?

— Алхимиком, — Дерек шмыгает носом. — Постоянно работал в лаборатории. Так что я везде ходил один, и к бабушке однажды на поезде ездил.

— А мать?

— Ушла, когда мне было пять, прямо после дня рождения, — Дерека, видно, это не огорчает. — Вечно с папой ссорились. Она плохая, не хочу даже о ней вспоминать.

Джинни возвращается с угощением, и Северус поднимается на ноги. Часы на каминной полке показывают половину двенадцатого — пора вернуться на работу. Он уходит с сожалением, несколько раз обернувшись на Джинни. Но она сама не поворачивает головы.

День движется мучительно долго, тянутся часы, мелькают лица, зелья отчего-то раздражающе булькают в котлах, но мысль — благословенная мысль, что Джинни дома — помогает ему дождаться окончания дня.

Выйдя из здания, Северус некоторое время стоит на улице, жадно вдыхая сырой воздух. "Тебе разве не хочется сделать для меня что-то приятное?" — ее слова снова проносятся в голове. Разумеется. Но с чего начать? Как избавиться от страха неудачи? Наверное, просто шагать вперед. Потому что Джинни осталась — и дала им обоим еще один шанс быть счастливыми. Будет глупо его упускать.

Осталась. Осталась. Он повторил это громким шепотом несколько раз.

В большом цветочном магазине в Косом переулке Северус покупает букет розовых пионов.

— Дорогие, сэр. Сейчас не сезон, — предостерегает его продавщица, но он упрямо протягивает деньги.

Джинни встречает его в дверях и тут же отступает назад. В глазах ее еще заметна обида, и Северус тихо спрашивает:

— Как мальчик?

— Хорошо, сидит в гостиной, я его накормила, — так же тихо отвечает Джинни. — У него еще шок. То болтает, то сидит молча, то плачет. Нужно будет купить ему немножко одежды.

— Это тебе, — Северус протягивает ей букет, который держал за спиной. — Мне кажется, ты любишь пионы.

Джинни сразу меняется в лице и смотрит на него изумленно. Конечно, она решит, что он делает это нарочно — пусть.

— Какие красивые и так вкусно пахнут, — произносит она радостно. — Спасибо! Пойду поставлю их в вазу.

Северус дергает уголком рта. Понравилось, значит. А ему понравилось это чувство — вызывать у нее улыбку. Все правильно, просто он слишком непонятлив: сначала влюбленным хватает только самой любви, но годы проходят, приходят заботы, а любовь нужно подпитывать, а не принимать как должное.

Джинни

Дерек постепенно оправляется от шока и начинает проявлять ко всему интерес. Джинни берет его на тренировки, с удовольствием показывает все приемы и даже дает дотронуться до бладжера.

— Вот такой недавно сломал мне плечо, — говорит она и округляет глаза. — Страшно?

Дерек мотает головой и еще раз касается бладжера. Квиддич ему по душе, а еще он очень любит животных. Джинни подумывает подарить ему на память карликового пушистика. Вот только из двух недель одна уже пролетела, а мракоборцы до сих пор не решили проблему и не связались с миссис Фанинг — бабушкой Дерека. Но хотя бы объявили, что преступникам он не интересен, и разрешили выходить на улицу.

— Хочешь мороженое? — Джинни протягивает ему пять сиклей. — Беги, купи, там за раздевалкой киоск.

Иногда, когда она думает о том, что вот лично у нее никогда не может быть детей, становится так тяжело, словно на плечи взваливают целую гору. Но потом она вспоминает про "крошечный шанс" и успокаивается. Правда, чтобы заполучить этот шанс, нужно захотеть, но не ей.

Северус встречает их у ворот стадиона, хотя еще только семь вечера.

— Разве у тебя сегодня нет дел в банке? — Джинни смотрит на него с удивлением.

— Билл сказал, что справится сам, — Северус дергает плечом и кивает Дереку. — Привет, мистер находчивость.

Северус называет его так после позавчерашней игры в шахматы, когда Дерек обыграл всех, добавив к существующим правилам свои собственные. Джинни хохотала от души, глядя на выражение лица Северуса, которому за три хода поставили шах и мат. Северус ворчал весь вечер, но потом все-таки улыбнулся. После недоверчивости и скептицизма, которые он сначала испытывал к Дереку, он постепенно начинает общаться с ним как с ребенком.