Немного солнца в холодной воде

— Какую ситуацию?

— Моего одиночества в последние полгода, — Джинни настойчиво смотрит в его глаза. — Ты постоянно на работе: если не здесь, так у Билла, он даже спрашивал недавно, не против ли я такой твоей загруженности. Но тебя самого, кажется, все устраивает.

Северус медленно выдыхает. Вот и конец иллюзиям — начинаются семейные ссоры и непонимания. Все, как было в его семье. А потом будет хуже.

— У тебя тоже есть вечерние тренировки, — напоминает он сдержанно. — Я же ничего не говорю.

Джинни возмущенно приподнимает брови.

— Одна тренировка раз в две недели.

— Слушай, Джинни, — Северус бросает взгляд на часы. — Давай обсудим все дома, я не могу сидеть здесь долго, мне нужно работать.

— А, — она начинает сердиться, но вдруг устало опускает плечи. — Иди, конечно. Только мы вечером не поговорим, потому что ты придешь к полуночи. Мы вообще не разговариваем, только спим вместе. Куда делось то время, что было раньше? Когда мы в обнимку сидели и читали вслух, путешествовали и просто гуляли? Я чувствую себя совершенно одинокой.

Северус сглатывает. Да, вот и все — она скучает, а он не может ей помочь, потому что работа действительно держит его в рамках. Не увольняться же, это смешно.

— Не бросай квиддич, — произносит он мягко и поднимается. — Обещаю, что поговорим сегодня.

Она — это заметно — через силу улыбается и слабо кивает. Северус торопливо возвращается в свой кабинет и, прикрыв дверь, некоторое время ходит вокруг дымящих котлов. Ей скучно и одиноко, вот как. Значит, он все же ужасный муж, ничем не лучше своего отца. Не нужно было предлагать ей замужество! Сейчас она могла бы спокойно уйти, если бы захотела, а так — начнется осуждение. Чертово общество! Ему бы только осуждать.

Уйти... Северус в отчаянии подходит к окну и стучит пальцами по подоконнику. Что сделать, чтобы она снова смеялась? Что он упустил? И почему каждый раз, когда Флер и Билл приходят в гости, он внутренне сжимается, увидев Виктуар? Она уже совсем выросла — и даже разговаривает с ним. Впрочем, он делает вид, что этого не замечает. Сюсюканья и сопли его не интересуют. Если бы Джинни вообще не хотела детей! Даже одного. Как было бы просто. Ведь есть семьи, которые остаются вдвоем — и счастливы, и у женщины в этих семьях ничего не щелкает в голове, не срабатывает никакой инстинкт. Но, видимо, это не про Джинни — гены Молли дают о себе знать.

Вечером он еще раз попросит ее не бросать квиддич и дать время разобраться с работой. А там весь этот разговор как-нибудь пройдет и забудется.

— Северус, — начальник заглядывает в кабинет. — Я жду вас после рабочего дня в зале советов, к семи. Вы помните, что сегодня отчетный день по разработкам?

— Разумеется.

Что же, один вечер ничего не изменит. Они вполне могут поговорить обо всем завтра.

Джинни

Анджелина поднимает руку, и официант тут же подходит к ним, услужливо улыбаясь.

— Нам два глинтвейна и шоколадное печенье, — Анджелина указывает на меню. — Только безалкогольные, пожалуйста. Мы же спортсменки.

Джинни подпирает голову ладонью и задумчиво рассматривает кафе. Как давно они с Северусом никуда не выбирались! И в тот вечер он так и не пришел домой пораньше, а она сидела и ждала. И запрещала себе плакать. Только рассматривала их единственную совместную колдографию и размышляла, все ли мужчины становятся такими спокойными и отстраненными через несколько лет брака.

— Неплохо сегодня размялись, — Анджелина с удовольствием цепляет лимон в глинтвейне ложечкой. — На следующей игре покажем Румынии, что такое настоящий квиддич.

— Нам нужно набрать максимальное количество очков, — Джинни вертит в руках треугольное печенье. — Иначе румыны все равно пройдут отбор, а мы — нет.

— В конце сезона я уйду, — вдруг говорит Анджелина и дергает плечом, заметив выражение лица Джинни. — Мне уже двадцать восемь, пора устраивать личную жизнь. И потом, мне предложили роль детского тренера в одном клубе, а я люблю быть тренером, понимаешь? Однажды капитан — навсегда капитан.

Джинни кивает. Команда будет гораздо слабее без Анджелины, но у каждого — свой путь. Да и Джордж недавно обронил, что подумывает о расширении магазина; ему точно пригодится помощь. Тренерство в детском клубе не будет пожирать столько времени, как взрослый квиддич в разгар сезона.

После кафе Джинни неожиданно для самой себя решает прогуляться: октябрьский вечер дышит неожиданным теплом, кружатся листья, и дождь, моросивший три дня подряд, заканчивается.

За стеклом ресторана, в какой может позволить пойти себе только Малфой, она видит Северуса. Он сидит напротив женщины с каштановыми волосами и выглядит вполне довольным. Джинни несколько секунд рассматривает эту женщину — она старше нее самой, ей около тридцати или чуть больше, она очень красива и она улыбается.

Чувствуя, как начинает болеть сердце, Джинни отворачивается и тут же трансгрессирует домой.

Вот как. Наверное, дело все-таки в возрасте. Ей всегда казалось, что он не помеха, если люди любят друг друга, но, видимо, для Северуса все иначе. Чтобы время хоть как-то тянулось, Джинни кругами ходит по гостиной и только смотрит на обручальное кольцо.

Северус возвращается раньше, чем обычно — в десять. Джинни разглядывает его с отчаянием: все то же лицо в обрамлении смоляных волос, те же руки, те же глаза — они все еще ее? Или уже нет?

— И давно это у вас?

Северус приподнимает брови и останавливается на полпути к кухне.

— У вас?

— С этой женщиной. Я видела тебя в ресторане, — Джинни кажется, что она играет какую-то смешную роль в театре. — Просто скажи честно, я не буду кричать и кидаться посудой.

Северус раздраженно закатывает глаза.

— Мерлин, ты про миссис Монтгомери? Это клиентка Министерства, честное слово. Ее муж — влиятельный человек, и меня просили разобраться в ее проблемах.

Джинни тихо смеется.

— А ты у них — единственный сотрудник.

— Тебе же нравились мои амбиции, — Северус тут же хмурится. — Я стараюсь продвигаться наверх, чтобы у нас все было. Для твоих же путешествий. Так что прости, что я пытаюсь участвовать во всем подряд.

— Но мы больше никуда не ездим, — Джинни чувствует, как ледяная рука, сжимающая сердце, сжимает еще сильнее. — И ты разве не видишь, как она смотрит на тебя?

Северус хладнокровно снимает мантию и швыряет на диван.

— Еще раз: между ней и мной ничего нет. Если хочешь, можешь дальше продолжать этот спектакль. Лично я устал и хочу выпить чаю. Есть что-нибудь перекусить? В этом чертовом ресторане только кофе и можно взять.

Джинни проходит в кухню и подогревает ужин, с трудом борясь с кипящими эмоциями.

Он просто устал, вот и все. И она тоже излишне эмоционально отреагировала на произошедшее. Нужно вдохнуть и выдохнуть.

— Вот, — она ставит перед ним тарелку и чашку и садится рядом.

— Спасибо, — Северус смотрит на нее искоса. — Я помню, что обещал поговорить.

— Две недели назад, — уточняет Джинни. — И ты больше не приходишь к Флер со мной. И кидаешь "Пророк" в камин. Что происходит?

Не отвечая, Северус закрывает лицо руками и не притрагивается к еде. Джинни наблюдает за ним с колотящимся сердцем.

— Просто я не могу быть хорошим мужем, — выдавливает он глухо.

— Неправда.

— Поэтому тебе одиноко и скучно?

— Ты все время на работе, — у нее дрожит голос. — А я хочу быть с тобой, вот и все. Можно ведь найти какую-то середину, правда?

Тяжелый взгляд черных глаз. Вздох.

— Я не хожу к Флер, потому что у нее ребенок, который меня раздражает. И скоро будет еще один. И подозреваю, что ты скоро тоже задашь этот идиотский вопрос: "Северус, а ты не хочешь ребенка?" Не хочу. Не хочу!

Джинни разглядывает его вприщур. Что-то здесь не так.

— Никогда?

— Никогда.

— Мужчины редко бывают готовы к детям, — замечает она спокойно. — Папа говорит, что ему было страшно, когда мама носила Билла. И сам Билл нервничал, когда родилась Виктуар — но это все ерунда, любовь всегда побеждает.

— Я ненавижу эти сопли, слюни, режущиеся зубы, больные животы, прибавь к этому бессонницу, капризы и крики, — он мгновенно злится и кривит губы. — Я не лучший муж, как мы уже выяснили, и я не собираюсь брать на себя ответственность быть плохим отцом. Не говоря уже о том, что я тебе надоел — нужна новая игрушка, которую ты будешь любить больше меня. Все женщины повернуты на своих детях.

В глазах Джинни загораются огоньки.

— Так все дело в ревности? Ты ревнуешь к своему собственному, еще нерожденному ребенку? О, Северус, только ты так можешь себя вести. Сколько еще можно блуждать в Лабиринте, который построил ты сам?

Он сердито отодвигает тарелку с остывшим ужином.

— Потому что я такой человек, Джинни. Ты знала это, когда согласилась стать моей. Знала о моем характере.

Джинни сердито откидывается на спинку стула.

— Хватит уже носиться со своим характером, Северус.

— Так что, ты тоже хочешь ребенка, да? — спрашивает он едко, и в глазах мелькает обреченность. — Скажи.

Джинни задумчиво ерзает на стуле.

— Я думаю пока перестать пить зелье. Но это же не значит, что я сразу забеременею.

Северус усмехается так громко и зло, что она вздрагивает.

— Ты могла не пить зелье вообще.

— Что?

— Помнишь шрам, который ты видела в нашу первую ночь? Поттер тогда хорошенько изрезал меня заклинанием, пришлось срочно обращаться в Мунго. И там целитель, который помогал тебе с моей болезнью, на всякий случай взял пару анализов. Из-за яда у меня не может быть детей, Джинни.

Ей кажется, что пол под ногами проваливается куда-то в бездну, и она летит вместе с ним, окруженная тьмой.

— Почему ты не сказал? — спрашивает она пересохшими губами.

— Боялся, что ты уйдешь, — он опускает голову. — Поэтому я не хотел лишний раз ходить к Биллу. Решил, что ты тоже захочешь того, чего я не могу тебе дать.

Джинни до боли закусывает губу, стараясь сохранить спокойствие.

— Я вытащила тебя из комы, я отказываюсь верить, что нет лекарства от яда и что совсем нет шансов.

— Шанс есть, но он крошечный. То есть, ничтожный, — Северус смотрит на нее выжидающе и настороженно. — Так ты не уйдешь?

Джинни мотает головой и закрывает глаза. Мысли меняются так стремительно, что к горлу подступает тошнота.

— Ты не уйдешь? — спрашивает он снова и осторожно касается ее руки.

— Нет, — Джинни трет виски. — Я немного хочу побыть одна, ладно? У меня сейчас голова взорвется.

Северус молча выходит из кухни и прикрывает за собой дверь. Убедившись, что он не слышит, Джинни сначала долго сидит, качая ногой в раздумьях и смахивая назойливые слезы, потом хмурится и, вынув палочку, трансгрессирует в Лондонскую магическую библиотеку.

Северус

Поднявшийся за окном ветер будит его раньше времени, и часы показывают всего шесть утра. Вчерашний разговор сразу всплывает в голове, и Северус лихорадочно поворачивается, но Джинни рядом нет. Она так и не пришла спать? Северус вспоминает ее глаза — неверящие, отчаянные — и тихо стонет. Надо было все рассказать там, у часовни.

Спустившись в гостиную, он замечает Джинни, свернувшуюся калачиком на диване. Рядом с ней — две чашки недопитого чая, палочка и раскрытая книга. Северус медленно поднимает ее за корешок и смотрит на раскрытую страницу. Там изображены цветущая календула и ягоды шиповника, и жирным карандашом обведено описание: «Помогает при отравлении ядом рептилий, особенно — змей».