Беззаконие отцов наших

— Спорили, перевозить город или окопаться и воевать со зверями. Научники хотят переезжать. Техники склоняются к другому мнению. Во время завтрака голосуют.

— Охренеть, — сказал Моисей. — Ладно, завтра увидим, какие у нас планы.

Филип перекатился на спину, уставился на бесформенные серые разводы на потолке. Он думал о карте Люарда и команде рядом с Хандро. О черной отметине на пропитанной кровью чудища земле. О словах матери: «Единственное право, которое у тебя есть в отношении кого угодно — это право уйти». Думал об отце, о его вечной страсти все на свете представлять как личную битву со вселенной. Вспоминал спокойный, доброжелательный голос Нами Ве, гневный рык Хандро, и понимал, как пойдет голосование.

— У плана остаться и драться есть хорошие стороны, но голосов он не наберет. Будем переезжать.

— Уверен?

— Уверен, — ответил Филип.

Поутру оказалось, он был прав. И неправ.

После голосования Люард взял шестерых человек из инженерно-строительной и административной групп, Нами Ве в том числе, и повел осматривать новый участок и выяснять, какими тропами туда можно добраться. Остальные разошлись по работам. Филип и Моисей, единственные в Бете специалисты по энергосетям, два часа потратили на изоляцию фаз и подготовку портативного реактора к отключению. Когда сделали что можно, Моисей пошел помогать с оборудованием медблока, а Филип вместе с полудюжиной местных отправился разбирать пищевой синтезатор.

Работа несложная. Там, в глубоком космосе, системы корабельных камбузов с помощью воды и энергии выращивают текстурированные грибные культуры и с правильными добавками и специями умеют имитировать широкий спектр пищевых продуктов, какие-то похоже, какие-то не очень. В кухне Беты имелось пятьдесят отдельных метровых цилиндров в стальных стойках. Подача мощности на них регулировалась весьма замысловато. Конденсаторы проектировал какой-то тупица, и уже не один дилетант пал жертвой недопонимания предупреждающих сигналов на маленькой красной коробке, так что эту часть работы Филип оставил себе.

Даже если половину цилиндров отключить, голод поселению не грозит. Их можно заменять в производственной лаборатории, тогда лет на шесть хватит. Сначала казалось, это долго, потом Филип задумался, что им понадобится на седьмой год, и понял — он наступит очень скоро.

Человека, курирующего разборку, звали Джексон. Тощее тело астера, но лаконианский акцент. Контрактник, как Филип с Моисеем, только от другой компании. В мыслях у Джексон было снять половину оборудования, установить на новом месте, потом вернуться за остальным.

— Вот бы нам эту пинче самоходку надыбать, да все разом отвезти, — Брови Джексон сошлись к переносице. — Может кто пойти найти самоходку?

Молодой парень по имени Камерон вприпрыжку побежал искать Хандро и группу обслуживания. Филип снял силовые пары с одного модуля и только собирался приступить к следующему, как на его плечо легла рука Джексон. У Джексон были полные губы и тонкий нос, какие в иных обстоятельствах показались бы Филипу заслуживающими внимания. Едва сдерживаемое раздражение, излучаемое глазами Джексон всякий раз, как Филип попадал в их поле зрения, убедительно доказывало, что внимание это будет неуместно в любых обстоятельствах.

— Если не получится загрузить на платформу, смысла нет. Можешь примотать одну из этих херовин к спине и нормально, но это уж если совсем присралось.

Филип хмыкнул и пошел мыть руки. По всему поселению работали люди, разбирали все что имели. Он-то прожил здесь всего пару месяцев. В Бете хватало тех, кто жил тут куда дольше. Но даже ему все происходящее напоминало утилизацию старого корабля. Все дышало чувством потери.

Моисея он нашел на улице перед медицинским корпусом. Одну из стен вынесли, и в раскрытой утробе корпуса гулял ветер. На немой вопрос Моисея Филип только плечами пожал.

— Нужны стропы какие-нибудь, — сказал Моисей. — Такое чувство, что люди почему-то не собирались сносить город и тащить его на середину горы.

— Да разберемся, — сказал Филип.

— Вот Диесисьет посмеется, когда доберется сюда наконец, — сказал Моисей. — Лучше бы эти долбоклюи из Альфы радио-то починили, а то прикинь, как на челноке со страху обгадятся, когда прилетят? Целое поселение раз, и… — Моисей свистнул сквозь зубы и махнул широкой ладонью, словно сметая город прочь.

Филип сел. Земля отдавала сыростью. Пахло почвой и цитрусом с вездесущей ноткой средства для чистки унитаза.

Моисей усмехнулся сам себе.

— Да, Диесисьет посмеется, — и продолжил тихонько: — Закончим здесь и возвращаемся в Альфу. Вся команда. Там устоявшаяся колония. Вот в этой мелкой возне жить нельзя. Альфа лучше.

Филип кивнул. В голосе Моисея сквозила мольба. Знакомые нотки. Именно такие звучали в словах людей, когда неожиданно исчезал в небытие какой-нибудь корабль. Вселенная — не очень доброе место. Все может пойти не так миллионами разных способов. В корпус вдруг врезается микрометеорит, или система обрушивается каскадом не пойманных вовремя ошибок. Колонию или станцию застигает врасплох авария. Или вот врата умирают. Вся цивилизация, все ее миллиарды мгновенно сокращаются до нескольких сотен, живущих от сегодня до завтра. С этой точки зрения у Моисея никакой не психический срыв. Просто думает вслух. Пытается догнать вселенную, которая меняется слишком быстро и плевать хотела, поспевают за ней или нет.

— Посмеется, — подтвердил Филип.

Камерон вернулся к пищевому синтезатору и что-то оживленно втолковывал Джексон. Филип не слышал, о чем речь, но Камерон все махал руками на север и тряс головой. Филип почесал шею, хоть она и не чесалась.

— Слушай, — сказал Филип, — я отскочу на минуту.

— Да пожалуйста, — ответил Моисей. — Я-то ни хера никуда не денусь.

Филип побрел к северной окраине. Еще три команды деловито разбирали конструкции и паковали припасы. Бета собиралась в дорогу, но ни одна душа пока не переехала. Хоть ящики и тюки стояли готовые к погрузке, их не грузили. В стене теперь зияло два оставленных чудовищами пролома. Филип шагал не спеша, выглядывая, что же могли обсуждать Джексон и Камерон. Услышал прежде чем увидел: громкие голоса за стеной. Там не злились и не смеялись, просто перекрикивались. Люди окликали друг друга, координировали действия. Работали. Филип выбрал участок стены пониже и подтянулся.

А вот и самоходки. Филип еще из-за стены услышал натужное жужжание моторов, и под этот вой поневоле задумался, а что же люди Хандро будут делать, когда полетят подшипники. Пока что самоходки казались исправными, они неуклюже громыхали по площадке или стояли рядом. Крашеный желтым металл покрывали пятна грязи. Работающих с платформами людей — тоже. В руках люди держали лопаты. Где-то на половину расстояния от одного края города до другого землю прорезал ров, три метра шириной и метр глубиной, вынутый из него грунт сложили в вал между рвом и городской стеной. От свежевскопанной почвы шел густой, странно терпкий запах.

Филип, руки в карманах, неспешно двинулся к рабочим. Все они были из техобслуживания и строительства. Люди Хандро. Одна из женщин увидела Филипа, коротко кивнула, одновременно и приветливо, и с вызовом. Филип улыбнулся, кивнул в ответ.

— Нагата.

Откуда-то сбоку выкарабкался Хандро, выглядел он кошмарно. Ноги в глине выше колена, руки и грудь покрыты грязью. Он улыбнулся, и Филип заметил скол на его клыке. Раньше не замечал. Филип вдруг очень ясно понял, насколько Хандро здоровый. Он прямо излучал силу, уверенность и внутреннюю мужественность, но никакой угрозы, пока никто не угрожал ему.

— Хандро, — сказал Филип. Получив в ответ лишь невнятное ворчание, добавил: — Работы, смотрю, уйма?

— Ну. Думаю раза четыре пройтись. То есть будет вдвое шире и вдвое глубже. И насыпь еще на краю. Попробуем взять глины и этой херни, какая тут за траву. Кирпичей наделаем. Забор из обшивки этих уродов не останавливает, так что сделаем крутой холм, они устанут и пойдут в обход, как и остальные.

Хандро пожал плечами, словно в подтверждение сказанного, и чуть подался вперед в ожидании. Филипу не то чтобы хотелось говорить очевидное, но кроме него было некому.

— Вроде по плану мы переносим город, не?

— Так себе план. Наш лучше.

Они помолчали, глядя на растущую траншею. Команда работала и перекрикивалась. Интересно, что если перевести все в конфликт? Вспомнился Моисей со своим: «Мы подрядчики». Все это не совсем правильно, но город собирал не Филип, и не Филип устраивал голосование. Его не выбирали ни за что отвечать.

Хандро снова качнулся, расправил плечи. Дружелюбие в его улыбке балансировало на грани. Словно молоко, что вот-вот начнет портиться.

— Ну ладно, — кивнул Филип.

Повернулся и побрел назад в город. Навстречу прошло несколько человек. Новости разбегались. Он шел, глядя в землю. Скулы ныли.

Моисей и Кофи сидели на керамических ящиках у медблока, привалясь спинами к одной из уцелевших стен. Завидя Филипа, Моисей поднял руки вверх ладонями, спрашивая что-то без слов.

— Ну вот хоть добыча ископаемых, — Кофи продолжал разговор, который они вели с Моисеем. — Мы много чем можем заниматься, пока энергия есть. Вот кончатся топливные таблетки, что тогда? Гидропонике каюк. Дрожжевые фермы не работают.

— У Кофи вышли сигареты, так что он решил, мы все сдохнем.

— Да при чем тут… это всего касается. К оружию нет патронов. В медцентре нет лекарств для укрепления костей. У службы безопасности осталось полдесятка электрошокеров, и все. Как думаешь, насколько обильно тем огроменным ублюдкам насрать на шокеры? Лаборатория не умеет печатать детали из ничего. Принтеры у них не волшебные. Нужны металлы и промышленная глина. Углерод. Ну и даже найди мы все, чтобы не сдохнуть с голоду… бля, ведь еще и детей рожать придется.

— Да твою ж мать.

— Я серьезно! Детей здесь ни одного. Самому молодому в Бете лет двадцать с чем-то. Мы помрем от старости, и делать дело будет больше некому.

— Да и хорошо, что детей нет. Ты б за них до усрачки трясся. — Моисей плюнул, как точку поставил. — Может, погодим загоняться с нашим наследием, пока Альфа не починит радио и не расскажет, что там с изысканиями? Вообще что нам сейчас надо, так это самоходка. Я не собираюсь привязывать это говно к горбу и таскать на половину дороги к вершине. Ну на четыре десятых, хер с ним.

— Не жди под водой, — сказал Филип.

— А это еще к чему? — нахмурился Моисей.

Филип покачал головой и ничего не ответил.

В следующие несколько часов город понемногу замер. Сосредоточенные на разборке конструкций команды остановились. Горы припасов перестали расти. Люди, склонясь друг к другу поближе, говорили тихо и напряженно. Предвкушение действия, работы, часов, до краев наполненных тем, что должно быть сделано, и сделано быстро, уступило место тягучему тошнотворному ступору. Команда техобслуживания за стеной кричала как-то слишком много и смеялась как-то слишком громко.

День потихоньку перетекал в вечер, когда вернулись Люард и остальные. Издалека Филип, как и весь город, видел идущих к северной стене Эвелин Альберт и Нами Ве. У Филипа внутри все натянулось, его наполнило давнее детское чувство, что вот сейчас обязательно случится плохое. Он проверил питание к магнитному метателю на крыше производственной лаборатории. Какое-никакое, а занятие — сидеть без дела было невмоготу.